Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать - Андрей Максимов

Но это ведь неразумно!

Конечно, неразумно. Нелепо и неправильно.

Страсть выключает разум, и потому с ней невозможно бороться.

Хорошо, если это страсть к куклам или к какому-то хорошему делу. А если, например, к воровству? Или к обману? В этом случае страсть становится страшной, простить ее – трудно.

А сколько произведений написано о страсти между людьми, которые уже связаны какими-то обязательствами! Эта страсть разрушает старую жизнь, однако не всегда строит новую.

Жизнь устроена так, что страсть, в отличие от любви, конечна. Любовь имеет свойство перевоплощаться, например, в привязанность или в привычку. Страсть может только исчезать.

Поэтому когда люди принимают страсть за любовь, то, в результате, их, безусловно, ждет разочарование.

Страсть – чудесный помощник любви и ужасная ее замена. Она как бы раскрашивает любовь в удивительные, яркие цвета. Но если нечего раскрашивать, то это – не более чем мазки кистью по воздуху.

Бывает, что человек живет с другим человеком всю жизнь, не испытывая к нему страсти. И чудесно себя чувствует: не зная, что такое страсть, он и не стремится к ней.

Правда, страсть порождает такие удовольствия, что если ты однажды познал ее, то потом станешь стремиться к ней всю жизнь.

Страсть – будь это страсть к женщине, к работе, к коллекционированию или к путешествиям – тот же наркотик. Однажды познав ее, излечиться уже невозможно.

Страсть выключает не только разум, но и всю остальную жизнь. Для подлинно страстного человека страсть становится синонимом жизни.

Поэтому страстный человек всегда немного ограничен. Но зато в том, чему он отдается со страстью, он может добиться таких результатов, каких без страсти достичь невозможно.

Воспитать в себе страсть столь же невероятно, как с ней бороться. Страсть набрасывается на человека, как сеть, принося вместе с восторгом и удовольствием беды и даже трагедии. Победить страсть нельзя. О ней невозможно забыть. (Подчеркиваю: я говорю о любой страсти, а не только о любовной.)

Поэтому единственное, что остается человеку в этом случае, – постараться организовать свою жизнь так, чтобы эта его страсть доставляла как можно меньше бед окружающим людям.

Бояться страсти так же нелепо, как опасаться пунами или землетрясения.

Впрочем, бояться, наверное, вообще нелепо...

Поговорим о страхе!

СТРАХ

Интересно было бы узнать: боится ли чего-нибудь зародыш, живущий в животе матери? Например, опасается ли он самого факта рождения на свет?

Но поскольку очевидно, что этого мы не узнаем никогда, придется признать, что страх, как минимум, рождается вместе с человеком. И вместе с человеком растет.

Как и человек, страх имеет свой возраст и под воздействием этого возраста меняется.

Ребенок с большим трудом привыкает к взрослому миру. Ему гораздо интереснее создавать свою собственную реальность. Оно и понятно: мир взрослых живет чересчур самостоятельно и не подчиняется ребенку, а его собственная, придуманная им реальность – подчиняется. Когда мальчик водит по столу зажигалку, уверенный в том, что это – машинка, он не просто играет, он создает свою реальность, в которой зажигалка – «мерседес». Он начальник этой реальности, ее царь.

Однако царствовать одному неинтересно. Если нет конфликта, если не с кем бороться, становится скучно. Слава Богу, есть второй царь придуманного мира – страх, который надо победить.

Впервые узнав, что такое страх, мы осознаем его, как врага, которого мы должны побороть.

Ребенок боится не темноты, как таковой. Ужасен кто-то непонятный, таинственный и могучий, кто обитает в этой темноте и может легко разрушить гармонию мира.

Ребенок – такое существо, которое смерти боится гораздо меньше, чем поражения. И, не всегда осознавая это, он страшится не того, что его убьют, а того, что мир его дома, его комнаты – его прекрасная, добрая реальность – погибнет.

Беспризорники, вынужденные ночевать на улице, не боятся темноты не потому, что они такие смелые, а потому, что темнота – это их реальность. Чего ж ее бояться?

Дети очень любят свой страх. Они относятся к нему с почтением. Они понимают, что он – не просто ужасен, а необходим. Неслучайно рассказывать страшилки – любимое детское развлечение. А всякие монстры – любимые персонажи.

В отличие от детей взрослые не умеют строить своих взаимоотношений со страхом. Они просто боятся – и все. В лучшем случае, пытаются со страхом бороться. Дети же умеют выстраивать общение со страхом – вторым, после них, повелителем мира. Некоторая доза такого общения, на мой взгляд, необходима каждому ребенку, чтобы ощутить свою человеческую силу.

Другое дело, что любой перебор здесь недопустим. И обилие детских страхов может привести к психическим болезням, но это уже вопрос медицинский.

Итак, мы растем. И вместе с нами растет наш страх. Вырастая, то есть обретая большую степень ответственности и за самих себя, и за наших близких, мы начинаем страшиться не только того, что наш мир разрушится. Куда серьезней страх за жизнь и благополучие близких и нас самих.

Но хорошо бы помнить, что это не есть некое новое ощущение. Это выросший страх детства. И точно так же, как взрослый человек сохраняет главные качества ребенка, так и выросший страх сохраняет самое главное свое свойство: он, словно вода, заполняет все предложенное ему пространство – пространство человеческой души.

Поэтому страхов всегда больше, чем реальных опасностей.

Попросту говоря, мы боимся чаще, чем следовало бы.

Когда опасность реальна, с ней необходимо бороться действием. Действие побеждает страх потому, что человек не может одновременно сосредоточиться на своей деятельности и на страхе.

Однако страх может не только мешать движению по жизни, но и помогать ему.

Страх за самого себя и за своих близких является мощным жизненным движителем, и, если его нет вовсе, человек может остановиться и не проживать свою жизнь.

Бояться естественно. Не естественно паниковать.

Паника – это страх, который совсем потерял голову.

Нет такой ситуации, в которой паника позволительна. Всегда, даже находясь в метре от разъяренного хищника, человек может не паниковать.

Космонавт Алексей Леонов рассказывал мне, что, когда он впервые, первый в мире, вышел в открытый космос, у него возникли проблемы с давлением в скафандре. Если бы он запаниковал, он бы погиб. Но он действовал, спасая себя, – и спасся.

Паника возникает только тогда, когда мы разрешаем ей возникнуть. Но, если паника завладела нами, мы превращаемся в существо абсолютно безвольное и бессильное, не способное ни на какие обдуманные действия. Люди, среди прочего, делятся еще и на тех, кто в ситуации чрезвычайной опасности начинает паниковать, и тех, кого подобные ситуации сильно мобилизуют.

Паника убивает разум. Страх, наоборот, может заставить разум мощно трудиться.

Помимо боязни за самого себя и за своих близких, есть еще один страх, который заставляет нас активней двигаться по жизни, – страх, что тебя не заметит мир.

Этот страх – едва ли не главная мотивация жизни. Мы уже не раз говорили о том, что все мы боимся остаться незамеченными в этом мире. Только для кого-то этот страх уничтожается глазами любимой, а для кого-то не погибает и под взглядом тысяч поклонников.

Итак, страх – это наш ближайший родственник, наш товарищ по жизни. Он рождается вместе с нами и, возможно, вместе с нами умирает, хотя никому доподлинно неизвестно, боится ли чего-то бессмертная душа или нет.

Когда мы говорим о борьбе со страхом, это не совсем точное выражение. Глупо бороться с тем, что невозможно до конца победить. Со страхом надо выстраивать отношения. Иногда бороться. А иногда и пестовать, если он помогает двигаться по жизни.

В общем, надо научиться у детей взаимоотношениям со страхом, тогда он будет не портить нашу жизнь, а помогать ей.

СТЫД

См. «Честь».

СУДЬБА

Наше повествование как строится? Я задаю вопрос: мол, что значит то или иное слово? А потом мы вместе ищем на него ответ.

Итак, вопрос: что же такое судьба?

А ответа не будет, вот оно как! Потому что однозначно определить это слово невозможно.

Есть вопрос, ответ на который определяет не только смысл слова «судьба», но и всю человеческую жизнь.

Хозяин ли человек своей судьбы? Другими словами: судьба дается нам или делается нами?

У фаталиста и у нефаталиста – принципиально разное определение судьбы и, соответственно, отношение к ней.

Поэтому, выстраивая свои отношения с собственной судьбой, первым делом надо честно ответить самому себе на вопрос: считаешь ли ты себя ее хозяином?