Любовь за кадром - Эммануил Тафель

– Верно! – выкрикнул с места осветитель Смирнов. – В конце месяца не то что на водку, а и на еду денег не хватает!

Своё выступление Виноградов закончил словами:

– Уважаемые дамы и господа, мы все вместе работаем на нашей киностудии. Я подчёркиваю, это наша киностудия. Многие из сотрудников проработали здесь не один десяток лет. Мы создаём фильмы, лучшие из которых становятся произведениями искусства, но нашим главным достоянием является человек и его насущные заботы. Так давайте же все сорганизуемся так, чтобы жить, работать и смотреть в будущее мы могли спокойно и уверенно.

Зал встретил его выступление аплодисментами. Собрание продолжалось до самого вечера, желающих высказаться было много, но когда главный редактор Гребенников предложил назвать кандидатов на пост директора студии, в зале наступила тишина. Из неё вырвался Виктор Кравцов:

– Я предлагаю избрать директором студии оператора-постановщика Виноградова Александра Михайловича!

– Правильно! – раздались выкрики в зале. – Виноградов наш человек! Он и людей, и производство знает!

– Даёшь Виноградова!

Из зала последовало ещё несколько предложений, но кандидатами были выдвинуты только два человека: старейший режиссёр студии Синицын и оператор-постановщик Виноградов. Всё должно было решить тайное голосование. В зале долго шуршали бумажками, зачёркивая одну из фамилий, затем дежурные собирали по рядам голоса и, когда были подведены итоги, в президиуме встал Борис Иванович Гребенников.

– Дорогие друзья, по результатам тайного голосования победил, – он сделал паузу, – Виноградов Александр Михайлович.

Его слова потонули в громе аплодисментов, но Гребенников поднял руку, призывая всех к тишине.

– Товарищи, вы знаете, что ни Госкино, ни Союз кинематографистов не оказывали в ходе выборов никакого давления на коллектив студии, а напротив всемерно поддерживал. И как бы в подтверждение этого, я предоставляю слово заместителю председателя Госкино Людмиле Алексеевне Савельевой.

Стройная, средних лет женщина, торопливо поднялась на трибуну и желая сразу же захватить инициативу, громко произнесла:

– Дорогие товарищи, дамы и господа, я, как представитель Госкино, одобряю результаты выборов и обязуюсь оказывать новому директору студии всемерную поддержку.

Снова раздались аплодисменты и хотя Людмила Алексеевна продолжала говорить о планах развития студии, о новых корпусах и повышении зарплаты её уже никто толком не слушал. Виноградова стали поздравлять, кто крепко жал ему руку, кто дружески хлопал по плечу и многим бы хотелось, чтобы это был именно тот директор, который будет не только руководить студией и производством, повышать уровень и качество фильмов, но и заботиться о людях.

Ведь он является одним из них.

За собранием потекли рабочие будни. Учитывая то, что Твердохлёбов продолжал ещё выполнять функции директора, Виноградов с головой ушёл в работу над картиной. Она продолжалась изо дня в день и с утра до позднего вечера. У всех накопилась усталость, но режиссёр, оператор и монтажницы держались как могли, так каждый знал, что после первого варианта монтажа ещё предстоит большой объём работы. Отобранные дубли подклеивались один за другим в порядке номеров, снятых на хлопушках.

Когда отдельные кадры, подрезанные для плавного соединения стыков были склеены в большие трехсотметровые части, то стало ясно, что их набралось девять, что соответствовало полуторачасовому времени показа.

– Ну вот, Александр Михайлович, пришла пора вызывать актёров на озвучение эпизодов, – режиссёр казался озабоченным.

– Вы правы, Владимир Сергеевич. Я сегодня же поговорю с Васильевой и сообщу ей о начале озвучения, но я слышал, что есть трудности с заказом зала для тонировки.

– Нет, я заранее предупредил Свиридова и он клятвенно пообещал, что тон-зал и звуковики нам гарантированы.

– Владимир Сергеевич, – вмешалась Валя, – нам надо ещё разрезать материал на кольца, которые будут прогонять во время озвучения.

– Да, сегодня нам придётся поработать допоздна.

Вернувшись домой, Виноградов позвонил Наташе и рассказал ей о студийных новостях, а заодно предупредил о начале озвучения картины. Актриса обрадовалась, узнав, что снова будет работать.

– Если б ты знал, Саша, как мне надоело сидеть дома. Каждый день одно и то же, с утра заботы по дому, а вечером скучный телевизор. Тоска, да и только!

– Не переживай, красавица, с началом озвучения ты будешь занята в тонзале целый день.

– Ух, замечательно! Я должна предупредить родителей, чтоб они не волновались.

На следующий день смена не состоялась, так как несмотря на обещание второго режиссёра, зал был занят, но уже через день, монтажные кольца были готовы, актёры вызваны и творческая группа собралась в полном составе.

Войдя в тонзал, Наташа осмотрелась и он показался ей ничем не примечательным. Это был почти обычный просмотровый зал с большим экраном и рядами стульев вдоль стен. В центре зала на высокой подставке был установлен микрофон, перед ним приютился маленький пюпитр, предназначенный для текста актёрской роли. У задней стены, под окошком проектора располагались громоздкие звуковые пульты с набором разнообразных ручек и микшеров.

Когда все расселись по местам, Наташа встала к микрофону, а звукооператор Иван Спиридонов одел наушники. Светланов попросил погасить свет и в проекторе пошло первое кольцо изображения. На экране появилась сцена, которая снималась на приморском бульваре и где актриса, по сюжету, изображала горе после разлуки с любимым. Наташа попыталась произнести текст под экранное изображение, но у неё ничего не получилось. Губы актрисы на экране произносили одно, а по тексту получалось совсем другое. Звук с изображением не совпадал и был несинхронным.

– А ты не смущайся, Васильева, – попытался поддержать актрису Светланов. – Озвучание, это дело непростое и если что-то сразу не получается, то надо повторять раз за разом.

Наташа попыталась собраться, но текст упрямо не хотел накладываться на изображение. Во рту пересохло, так как в зале было душно и пыльно. Вентиляция была выключена, чтобы не мешать синхронной записи звука.

– Здесь не детский сад, а производство! – загремел вдруг режиссёр. – Идёт озвучение и актёры должны работать, а не изгаляться. Не получается творчески, попробуйте по шаблону!

В зале наступила тишина, прерываемая всхлипываниями Наташи. Виноградов попытался вмешаться.

– Владимир Сергеевич, вероятно произошла какая-то ошибка. Во время съёмки я находился недалеко от актрисы и помню, что она в той сцене произносила совсем другой текст, возможно поэтому и происходит несовпадение изображения и звука.

Светланов недоверчиво посмотрел на оператора и громко сказал:

– Вы что, нас за дураков принимаете или считаете, что все здесь больны белой горячкой?

Виноградов примирительно махнул рукой, а режиссёр подошёл к Наташе взял из её дрожащих рук сценарий и сравнил его со своим…

Что тут началось! Можно было подумать, что у Светланова истерика, так как он размахивал руками и громко кричал:

– Нет, я этого так не оставлю, я этого сценариста Красовского под суд отдам! Кто дал ему право менять утверждённый текст сценария? Возможно он думает, что мы клоуны, которые будут плясать под его дудку? Нет, он ошибается! – и с этими словами режиссёр выбежал из зала.

– Понёсся в дирекцию, – с усмешкой сказал Иван Спиридонов. – Работать мы начнём не раньше, чем через час. Желающие поесть могут сходить в кафе.

Тон-зал быстро опустел и уже в творческом буфете, пробуя горячий кофе Виноградов попытался успокоить актрису:

– Не надо по пустякам расстраиваться, дурочка. Этих режиссёров в твоей жизни будет ещё миллион и если из-за каждого слёзы лить, то их у тебя на всех не хватит.

Но Наташа никак не могла успокоиться и всё вытирала платочком мокрые глаза.

– Если он и дальше так орать на меня будет, то я этого не выдержу.

– Ну что ты, глупенькая. Мы же провели вместе большую экспедицию и всё у тебя получалось, а тут вдруг сорвалась, – Виноградов ободряюще улыбнулся. – Всё будет у тебя хорошо.

Через час, пообедав, вся творческая группа собралась в тон-зале. Последним вошёл режиссёр и выглядел он виноватым.

– Друзья мои, – неуверенно начал Светланов. – Произошла досадная ошибка и я должен извиниться перед Наташей Васильевой. Наш сценарист Семён Красовский самовольно изменил текст и дирекция не соглашается вторично корректировать сценарий. Придётся нам приспосабливаться, ведь дублируют же как-то зарубежные картины, а там русский текст не соответствует изображению.

Снова включился проектор и по экрану побежало изображение, а Наташа бодрая и уверенная в своих силах, чётко произнесла:

– Мне очень плохо, я снова одна, любимый ушёл от меня. Я не помню, какой это был по счёту любимый, к сожалению не первый. Нельзя сказать, что я распутная девица, которая любыми средствами старается заполучить мужика, нет, я просто женщина, стремящаяся создать семью. Я, как все нормальные женщины, хочу иметь мужа и детей, хочу любить и быть любимой, но создать семью всё никак не получается, мужики бегут от меня один быстрее другого и я никак не могу понять почему? – в этом месте актриса сделала небольшую паузу и, пристально вглядываясь в изображение, продолжила: – Вот я и думаю, не отказаться ли мне от этой идеи и заняться другим делом, ну например начать петь. А почему бы и нет, говорят, что раньше у меня был хороший голос…