На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945 - Ханс Люк

Вечером 17 июля мы все вместе сидели за бутылкой шампанского. 18 июля еще в темноте я отправился в путь, чтобы добраться до командного пункта до рассвета – раньше, чем выйдут на охоту «Спитфайры» и «Харрикейны». Путешествие, однако, затянулось, оказавшись несколько продолжительнее из-за активных ночных перебросок снабжения. Только около девяти мне удалось достигнуть высот восточнее моего участка. До командного пункта оставалось всего несколько километров. Я остановился и стал всматриваться в небо – как бы не появились истребители. Над районом боевых действий стояла туманная дымка. Казалось, все в полном порядке.

Вскоре после девяти я прибыл на командный пункт в предвкушении «нормандского завтрака», после чего собирался переодеться в боевую форму.

Меня встретил явно озабоченный, если не сказать растерянный, командир 1-го батальона. Тут я почувствовал, что что-то не так, поскольку все на командном пункте находились на взводе.

Затем прозвучал рапорт, от которого у меня захолонуло сердце:

– Начиная с пяти утра британцы подвергали наш участок бесконечным налетам тысяч бомбардировщиков, особенно место дислокации 1-го батальона. За бомбардировками последовал артобстрел – «ползучий огненный вал». Огонь прекратился всего полчаса назад.

– Как дела в 1-м батальоне? Есть какие-нибудь данные? – спросил я первым делом.

– Еще нет, – прозвучало в ответ, – связь нарушена.

– А как у «тигров» и у танкового батальона нашего полка?

В ответ:

– Радиосвязи нет. Я ничего не знаю о происходящем.

– А 2-й батальон? Штурмовые орудия майора Беккера? В дивизию сообщили? – допытывался я все напористей, хотя уже и без того становилось ясно, что не сделано ничего. Как ясно было и то, что мы имеем дело с новой попыткой прорыва. И при этом ничего, ничего не было сделано!

Мой заместитель явно пребывал в состоянии глубокого замешательства. Он казался совершенно беспомощным. Я приказал ему выполнять мои распоряжения. Через несколько дней я велел своему адъютанту отправиться в Управление личного состава армии и потребовать освобождения от должности этого командира, на что получил немедленное согласие.

Я обогатил свой опыт: лишний раз собственными глазами увидел, как офицеры и унтер-офицеры, бывшие в мирное время отличными преподавателями и инструкторами, пользовавшимися любовью начальства, уважением товарищей и учащихся, теряют самообладание в критической ситуации и оказываются неспособными справиться с обстановкой. Как говорил мне позднее генерал Пип Робертс, ему пришлось столкнуться с точно таким же явлением. По тем же самым причинам, по которым мне пришлось избавиться от командира батальона, он был вынужден распроститься с командирами более высокого уровня – бригады и полка. Более того, опыт показывал, что снимать с должности нужно сразу, чтобы замешательство командира не передалось всей части.

Одним словом, никто на моем командном пункте не знал, что происходит. Никто ничего не контролировал, хотя было ясно, что враг переходит в решительное наступление.

Мне пришлось забыть о сытном завтраке и о том, чтобы переодеться. Я помчался к PzKpfw IV, передвижной радиостанции, которую предоставил в мое распоряжение танковый полк, предложил механику-водителю сигарету и сказал:

– Поехали! По главной дороге в Кан, – своему адъютанту я прокричал: – Сообщу, когда доберемся. Немедленно свяжитесь с дивизией, как угодно, в крайнем случае поезжайте сами. Доложите обстановку и попросите подкреплений, чтобы остановить британцев. Отправьте порученца к танкистам.

Медленно, но без проблем мы приблизились к селению Каньи, которое располагалось как раз посредине моего участка и в котором не было наших частей. Восточная часть деревни до церкви оказалась почти целой, западную же часть противник сровнял с землей. Добравшись в западную часть, я, к своему разочарованию, увидел оттуда 25 или 30 британских танков, которые уже проследовали в южном направлении в Кан через главную дорогу, пролегавшую с востока на запад.

Затем я бросил взгляд на север, где на боевых позициях должен был находиться мой 1-й батальон. Весь район там был буквально усеян британскими танками, катившимися южнее и не встречавшими никакого противодействия. «Бог ты мой, – подумалось мне, – бомбардировки и артиллерийский обстрел уничтожили батальон».

Мне было совершенно ясно: беспрецедентными по размаху бомбардировками британцы старались подавить любое сопротивление на узком фронте. Чем же заткнуть дыру? Может быть, бросить сюда превосходящие противника качественно PzKpfw VI «тигр»?

Я поспешил вернуться на командный пункт, чтобы организовать контрмеры.

Проезжая мимо церкви Каньи, расположенной в неповрежденной половине селения, я, к своему удивлению, обнаружил там батарею 8,8-см зениток Люфтваффе, стволы которых торчали в небо.

«Что они тут делают? – спросил себя я. – Откуда взялись? Я же не видел их на пути сюда».

Я велел водителю остановиться под деревом и, выскочив из танка, побежал к батарее.

Ко мне вышел молодой капитан.

– Господин майор, – сказал он, – можете мне сказать, что здесь происходит?

– Боже мой, что вы тут делаете? Вы хоть знаете, что́ происходит слева от вас?

Он ответил спокойно:

– Моя батарея входит в состав кольца ПВО, прикрывающего заводы и другие объекта города Кан. В данный момент мы ожидаем следующего воздушного налета.

– Дорогой мой, – произнес я как можно хладнокровнее, – вас уже обошли танки противника. Севернее все пространство буквально кишит танками. Вы немедленно выдвинете свои четыре пушки на северную окраину Каньи и встретите наступление танков огнем. Не отвлекайтесь на танки, который уже проследовали на юг. Бейте во фланг противнику. Так вы сможете заставить их остановиться.

Он ответил мне так же невозмутимо:

– Господин майор, мое дело – вражеские самолеты, а танки – это ваша забота. Я служу в Люфтваффе.

На этом он собирался удалиться. Я выхватил пистолет – нам всем полагалось носить пистолеты во время поездок в Париж, – наставил на него и проговорил:

– Выбирайте, вы можете сейчас стать покойником, а можете заработать орден.

Тут молодой капитан понял, что с ним не шутят:

– Я подчиняюсь силе. Говорите, что́ мне нужно делать?

Я схватил его за руку и под прикрытием изгородей и деревьев пробежал с ним на северную окраину деревни.

– Поставьте ваши четыре орудия вот здесь, в яблоневом саду. Пшеница в поле высокая, она будет прикрывать вас – просто бейте через поле, и все, стреляйте во все танки, которые увидите. Посмотрю, может, смогу прислать вам взвод гренадеров для прикрытия на случай неожиданной атаки. Если положение ваше станет критическим, уничтожьте пушки и уходите на юг. Я надеюсь, наш батальон «тигров» сможет вскоре развернуть контратаку с правого фланга. Их и вашими силами мы должны суметь отразить наступление. Это возможно, особенно учитывая, что, насколько я могу судить, они идут без сопровождения пехоты. Я вернусь через полчаса. Вам все понятно?