На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945 - Ханс Люк

Поздним вечером все командиры, включая и артиллерийского наблюдателя, собрались на моем КП.

– Мы выходим на исходные до рассвета, прежде чем сумеют вступить в дело военно-воздушные силы противника и когда огонь ВМФ не будет особенно эффективным. Возглавят атаку мотоциклисты разведывательного батальона и гренадеры 2-го батальона, не связанные боями с неприятелем, затем пойдет 1-й батальон, его поддержат танки 4-й роты, а также ребята Беккера. 8,8-см противотанковые орудия займут позиции на высоте к югу от Эсковиля, чтобы отразить контратаку британских танков.

Получалась мощная боевая группа, имевшая шансы добиться успеха даже в условиях наличия у противника морских орудий и истребителей-бомбардировщиков.

Мы вышли на исходные за час до рассвета. Я находился в малой командирской группе в тылу разведывательного батальона, чтобы иметь возможность принимать решения на месте событий.

Ночью нас сильно обстреливали и бомбили – нашу подготовку явно засекли.

Ефрейтор Хаммель, принимавший участие в атаке в рядах мотоциклетного эскорта, вспоминает: «При поддержке танков и штурмовых орудий мы вскоре пробились в Эсковиль. Оставшееся гражданское население собралось у церкви. Нам попалось несколько детей, которые бегали и искали родителей. Мы отвезли детей к церкви.

Британцы из 6-й воздушно-десантной дивизии оказывали упорное противодействие. Когда рассвело, морские пушки обрушили огонь на центр селения и его южную окраину. Мы не могли продвинуться. Тут до нас дошло известие о гибели нашего любимого командира, майора Вальдова, который только что вернулся из дома, где навещал жену. Это стало для нас всех настоящим ударом. Поначалу мы даже не могли забрать его тело под огнем. Только после наступления темноты отряд добровольцев, которому британцы благородно предоставили право сделать это, сумел принести тело майора Вальдова и похоронить его у нас в тылу. Позднее британцы перенесли его на военное кладбище в Ранвиле, где он и нашел место последнего упокоения среди своих бывших врагов».

Смерть Вальдова стала для меня тяжелой утратой. Находясь на преподавательской работе в Париже, я не раз беседовал с ним и из наших разговоров уяснил себе, как сильно он презирает Гитлера. Как я узнал позднее, он принадлежал к широкому кругу «участников 20 июля 1944 г.».

Я рассказал Вальдову о пророчестве Роммеля. Он тоже очень верил в Роммеля. Вальдов был офицером старой прусской школы, удостоившимся высоких наград в России, скромным человеком, всегда заботившимся о своих людях. Его сестра рассказала мне потом, как однажды он оказался в русском селе, окруженном партизанами. Местные жители страшно голодали, и Вальдов раздал часть пищевого довольствия своих солдат женщинам и детям. И вот ночью неожиданно появились посланцы от партизан: «Немец, ты поделился с нашими женщинами и детьми едой, спасибо тебе. За это мы пропустим тебя с твоими солдатами. Уходите, мы не будем атаковать».

Проявление гуманизма с обеих сторон.

Разведывательный батальон Вальдова принял капитан Брандт из офицерского резерва дивизии.

Для Вернера Кортенхауса, тогда командира танка в 4-й роте, 9 июня тоже стало днем кошмара. «В тот день мы вели самые ожесточенные бои. Силами примерно десяти танков мы сосредоточились под деревьями к югу от Эсковиля. С закрытыми люками, машина за машиной мы проследовали мимо замка и вышли на широкий огороженный луг. Здесь нам предстояло построиться широким клином для атаки совместно с гренадерами, которые должны были следовать рядом и за нами.

События развивались очень быстро: не прошло и нескольких минут, как мы потеряли четыре танка, уничтоженных огнем корабельной артиллерии. На моем танке (PzKpfw IV с короткоствольной пушкой) заклинило башню, так что я мог лишь стрелять по изгородям из пулемета. Огонь сделался более интенсивным, а потому по приказу майора фон Люка мы отошли, а с нами и гренадеры.

Артиллерийский обстрел продолжался. От 30 до 40 гренадеров, должно быть, погибли под снарядами. К вечеру 9 июня мы осознали, что не способны сбросить британцев в море.

В 1960 г., когда замок все еще стоял в руинах, я снова оказался в местах былых боев.

Наша атака не могла увенчаться успехом, потому что за изгородью находилась прочная стена, если бы мы стали таранить ее, думая, что перед нами всего лишь слабая изгородь, мы бы повредили пушки. Перед стеной пролегала канава, очень удобная для обороняющихся. В стене же были бреши, пробитые артиллерийскими снарядами, через эти проемы противник мог легко отступить в случае надобности. Следовательно, для нас, танкистов, данный участок представлялся совершенно невыгодным при наступлении».

Из донесений дозоров стало известно, что 8 июня на береговой плацдарм на смену измотанной 6-й воздушно-десантной перебросили 51-ю Хайлендскую дивизию, состоявшую из уроженцев горных районов Шотландии. Данный факт еще более снижал и без того мизерные шансы смять береговой плацдарм. Я знал 51-ю Хайлендскую дивизию еще с Северной Африки, уже тогда мы считали ее опытным в боевом отношении элитным соединением.

Один раз, к моему большому удивлению, отряд дозорных пригнал мотоцикл DKW. Я стал рассматривать машину, которую покрывала характерная раскраска и познавательные знаки 3-го разведывательного батальона на крыльях. Мотоцикл побывал в переделке. Он в виде трофея достался британцам в Северной Африке, они перевезли его в Англию, а теперь в Нормандию, где наши ребята отбили его у противника и доставили мне в целости и сохранности.

Тем временем в ночь с 7 на 8 июня две танковые дивизии – Учебная танковая и 12-я танковая СС, – прибывшие в район вторжения после тяжелых и кровопролитных маршей из районов дислокации далеко к востоку и к югу от Кана, были брошены в контратаку и в поддержку рубежам нашей обороны к западу от Кана. Однако и они, теряя машины в бессильной злобе на постоянно атакующие КВВС, тоже не могли сокрушить береговой плацдарм к западу от Кана. Мы увязли в боях.

Глава 16 Операция «Гудвуд» 18 – 19 июля 1944 г

До Гитлера тоже уже, похоже, стало доходить, что мы имеем дело с самым настоящим вторжением, а не с отвлекающим маневром. Однако он не исключал возможности проведения противником операции и через Па-де-Кале.

Как сказал мне в один из своих приездов на передовую Роммель, он в устной и письменной форме упрашивал Гитлера появиться на фронте и самому составить представление об обстановке. Нам казалось это само собой разумеющимся и наименьшим, что следовало бы сделать «главе армии». Он же сидел в хоромах на Оберзальцберге [102] и отправлял оттуда приказы. Поневоле мы испытывали уважение к Черчиллю, который прибыл на фронт, ездил в части, встречался с солдатами и вселял в них мужество. Между тем в соответствии с директивами Гитлера ни одну дивизию нельзя было ввести в дело без его личного приказа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});