Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская

class="p1">– Папочка, пожалуйста, не разговаривай со мной, как с ребенком! – обиделась Лана. – Это было уже сто лет назад. Теперь я знаю, что по Закону волки едят зайцев, зайцы – траву, а после смерти сами волки и зайцы становятся землей и солнцем, которыми питается трава. Да и не всех же зайцев съедают хищники, а только самых, э-э, самых больных. Это… – она сосредоточенно наморщила лоб, пытаясь припомнить, – это «естественный отбор», они «санитары леса», вена-ато-о… забыла!

– Венаторы – охотники, – кивнул Дэрей Сол. – Еще их называют сьидам. Волки и лисы – сьидам заботятся о чистоте леса… Скажи мне, ты ведь помнишь песенку про лис?

– А тех, кто по ночам не спит, хватают в цепкие когти и уносят в свои норы лисы. Ночи напролет лисы не дремлют. Они бродят в сумерках и караулят непослушных детей, – с важным видом пропела девочка. – Но я не понимаю, это еще здесь при чем?

– Так вот, милая, – горько прошептал жрец. – Сегодня ночью в наш город пришли лисы…

– Как? – испуганно пробормотала Лана. – Те самые лисы пришли в наш город за непослушными детьми? Они могли забрать меня? Ой! – Девочка прикрыла рот ладошкой, слишком поздно спохватившись.

– Ты только что просила не разговаривать с тобой как с ребенком, – усмехнулся Дэрей Сол. – Пора бы тебе узнать, о чем именно сложена эта песенка… – Он замолчал, с умилением наблюдая, как испуг на лице его дочери сменяется жгучим любопытством, словно бы Лана рассчитывает услышать некую «взрослую» тайну. – Понимаешь, милая, волки и лисы являются санитарами леса, поскольку они умеют чуять болезнь.

– Но разве в нашем городе есть больные зайцы? – недоверчиво перебила его девочка.

– Люди. – Дэрей Сол нахмурился. – Люди болеют гораздо тяжелее зайцев.

– Как же так? – удивилась Лана. – Разве Его Святейшество папочка не исцеляет жителей Самториса своими проповедями и музыкой? Ты же у меня самый лучший, добрый и сильный…

– Сложность в том, моя дорогая, – печально улыбнулся Верховный, – что Единый может исцелить всех тех, кто сам этого желает.

– Можно ли не желать выздороветь? – с ужасом проговорила Лана. – Помнишь, у меня был жар? И как же я обрадовалась, когда он отпустил!

– Однако, милая моя хитрюга, – тихо рассмеялся Дэрей Сол, – на следующий день ты продолжала прикидываться немощной лишь только для того, чтобы я побыл с тобой немного подольше. Помнишь? Болезнь дала тебе некоторое преимущество. Есть такие недуги, которыми, увы, болеть приятно… И они причиняют больше вреда окружающим, нежели тем, кто ими заражен.

– Я бы не хотела болеть, если тебе будет от этого грустно, – уверенно заявила Лана.

– Знаю, милая, знаю…

– Ты плохо выглядишь, папочка, – сказала девочка. – Как бы ты и сам не простудился. Может быть, ты отменишь сегодняшний концерт и ляжешь спать пораньше?

– Со мной все будет хорошо, – задумчиво ответил мужчина. – Но сегодня мой концерт нужен людям Самториса как никогда раньше…

Он поднялся на ноги и снова обратил взор к городу. Этим утром Самторис шумел сильнее обычного. И Дэрей Сол слышал в этом шуме тяжелую мелодию боли и страха.

Заметив, что ее отец снова погрузился в свои мысли, Лана сокрушенно вздохнула и направилась к выходу из кабинета. А Верховный жрец еще долго стоял у окна, безотрывно глядя вдаль.

«Преступления совершены с особой жестокостью. А именно… – сотни раз перечитывал он рапорт, и теперь аккуратные буквы, написанные твердой рукой капитана полиции Гва́рджи Оа́рда, оживали у него перед глазами страшными картинами. – На данный момент улик не найдено. Среди почтенных граждан свидетелей нет. Мы продолжаем искать. Однако…

…Успешно допрошено несколько очевидцев с нижних ступеней. В основном это пьяницы и малолетние хулиганы. Все свидетели так или иначе упоминают бесов, демонов и лишенных плоти призраков, способных карабкаться по стенам, словно пауки, и таять в тенях без следа.

Если допустить, что их рассказы хотя бы в малой степени относятся к реальности и не явились результатом пьяной истерии, и прибавить сюда тот высокий профессионализм, с которым были совершены убийства, то дела обстоят еще хуже, чем мы предполагали вначале. Могу с уверенностью заявить, что ни преступным группировкам, ни торговым синдикатам нет никакой выгоды от подобных зверств. Тени – вот наши истинные преступники.

Прилагаю более подробный отчет с допросов, дабы Ваше Святейшество самолично могли убедиться в моих подозрениях. Также я осмелюсь рекомендовать Вам задействовать мстителей, так как, скорее всего, мы имеем дело с так называемыми сумеречными лисами – мерзкими выродками и безжалостными потрошителями. Стараний простых полицейских здесь будет недостаточно».

Его Святейшество перечитал рапорт много раз. И он был склонен согласиться с выводами капитана Гварджи Оарда. Однако все было несколько сложнее, чем капитан мог себе вообразить. Серые призраки. Сумеречные лисы. Не знающие жалости наемные убийцы просто так не появляются.

Сумеречные лисы – одиночки. В крайних случаях они работают вместе с напарником, но никогда не собираются в стаи. Они действуют скрытно и уж точно не используют для своих целей настолько показательные методы.

«Потрошителями» венаторы лисы никогда не были. Волки – да, за что и были наказаны, но не лисы. Кто-то или что-то привело их в Самторис. Болезни ли почтенных самторийцев или собственное разложение в рядах лис заставило их пойти на такие зверства?

Сейчас больше всего на свете Дэрей Сол сожалел о том, что не умеет чуять так, как это делают лисы из детской колыбельной; о том, что не сумел вовремя распознать недуг и принять меры. Его сердце переполняла боль за тех, кто этой ночью потерял близких. Ведь даже у самых пропащих душ есть родные – родители и дети, которые, несмотря ни на что, продолжают их любить, ведь иначе просто не умеют.

С горечью и сочувствием думал Дэрей Сол и об убийцах венаторах – о сумеречных лисах, по чьим следам он обязан отправить специальные храмовые отряды мстителей вингенсов, а может, и нанять мракоборцев.

Ибо даже среди лис и волков должен выживать сильнейший. Каждому венатору нужен свой венатор. И таков Закон.

Перебираясь от здания к зданию, прыгая с крыши на крышу и осторожно следуя вдоль длинных мягких утренних теней, Джиа беспрепятственно спустилась к массивным городским воротам. Она незаметно миновала еще не сменившуюся с ночи сонную стражу и растворилась в тени кустарников, что росли вдоль тракта.

С южной стороны города простирались льняные поля. Голубых цветов уже не было. Из-за засушливой погоды стебли растений пожелтели раньше обычного. На дороге было тихо и спокойно. Лишь из ближнего мелколесья, разделявшего пашни, доносились переливистые птичьи трели.

Но девушка пришла сюда не для того,