Очищение армии - Герман Смирнов

В 1927 г. лаборатория Тихомирова полностью перебазировалась в Ленинград, а 7 апреля 1928 г. было решено сосредоточить все ее работы в помещениях Научно-испытательного артиллерийского полигона (НИАП). Именно здесь 3 марта 1928 г. впервые в мире была запущена активно-реактивная мина на бездымном пироксилин-тротиловом порохе.

В июне 1928 г. лабораторию Тихомирова преобразуют в Газодинамическую лабораторию, подчиненную Военно-научно-исследовательскому комитету при РВС СССР. В этот момент ее коллектив насчитывал будто бы 8 сотрудников. В сентябре 1930 г. число сотрудников выросло до 23 человек, в середине 1931-го в семи секторах лаборатории было 77 человек, в 1932-м – 120, а в 1933-м – около 200. Сообразно с этим рос и бюджет этой организации.

За первые годы существования ГДЛ, пишет Глушко, были достигнуты огромные успехи. Так, к концу 1930 г. лаборатория будто бы разработала 82-мм и 132-мм реактивные снаряды, а к середине 1931-го – устройства для запуска их с самолетов. В 1932 г. в присутствии М. Н. Тухачевского были произведены официальные стрельбы в воздухе снарядами РС-82 с самолета И-4.

Все говорило за то, что необходимо уделить серьезное внимание столь перспективной организации. И ГДЛ в 1931 г. ставит вопрос о преобразовании ее в научно-исследовательский институт.

3 марта 1932 г. Тухачевский собирает совещание, на котором было принято решение о необходимости слияния ГДЛ, ленинградской и московской ГИРД в Реактивный научно-исследовательский институт. 16 мая 1932 г. Тухачевский предоставляет соответствующий проект в Совет Труда и Обороны (СТО), но поскольку дело стало затягиваться, он 21 сентября 1933 г. издал приказ о создании РНИИ с подчинением его начальнику вооружений РККА, то есть самому себе. 31 октября 1933 г. вышло постановление СТО о передаче РНИИ в Наркомат тяжелой промышленности.

К этому времени ГДЛ достигла будто бы крупных успехов в разработке ракетных снарядов на бездымном порохе: девять образцов разных калибров успешно прошли испытания пуском с земли, кораблей и самолетов в присутствии Тухачевского.

«К концу 1937 г., – пишет Глушко, – ракетные снаряды 82– и 132-мм калибров были настолько отработаны, что в последующие годы снаряды лишь совершенствовались без внесения в их конструкцию принципиально новых технических решений».

Такова официальная версия, с которой, увы, не стыкуются документы, обнаруженные Назаровым в Центральном Государственном архиве Советской Армии (ЦГАСА).

При просмотре «Дела Тихомирова», например, выясняется, что этот «специалист по шерсти и сахару», работая до революции на суконных и сахарных фабриках бр. Бабкиных, частным образом занимался изобретательством, испрашивая патент на «новый тип самодвижущейся мины для воды и воздуха». В 1916 г. ему в этом было отказано из-за отсутствия сколько-нибудь серьезных разработок и ввиду того, что «Тихомиров не может объяснить специалистам принцип работы своей мины».

В 1919 г., работая в системе Главкрахмала, шестидесятилетний «специалист по сахару» обращается к Управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу с просьбой помочь ему в реализации своего «изобретения», могущего послужить «на укрепление и процветание Республики». И такая возможность ему была предоставлена. Проект мины направлялся на рассмотрение в штаб РККА, в отдел военных изобретений; в переписку были втянуты государственные и военные деятели С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, И. С. Уншлихт, К. Е. Ворошилов и другие. Имея такой круг «знакомств», Тихомиров добился ассигнований, при содействии Тухачевского получал крупные суммы денег и жил по тем временам прямо-таки роскошно, отчитываясь за полученные средства пустыми отписками. Но долго морочить головы артиллерийским специалистам было, конечно, невозможно; и в 1924 г., как раз тогда, когда, по официальной версии, Тихомиров и Артемьев «по заданию военного ведомства» вели отстрел мин на полигоне, финансирование его «работ» было прекращено.

В 1924 г. В. А. Артемьева осуждают на три года тюремного заключения. Оставшийся в одиночестве Тихомиров в 1925 г. перебирается в Ленинград и начинает добиваться доступа к материалам знаменитой Комиссии особых артиллерийских опытов (КОСАРТОП), в работе которой участвовали крупнейшие специалисты тех лет. Однако командующий войсками Ленинградского военного округа А. И. Корк не счел возможным допустить Тихомирова к секретным материалам КОСАРТОП.

В 1927 г. вышел из заключения Артемьев, и старые друзья возобновили свои опыты по увеличению дальности полета существующих мин с помощью реактивного действия шашек из пироксилин-тротилового бездымного пороха, впервые полученного в 1922 г. в Германии и проходившего тогда испытания в нашей стране.

3 марта 1928 г. был произведен пробный пуск, а в мае командующим войсками Ленинградского военного округа назначается М. Н. Тухачевский. Снова Тихомиров оказывается в фаворе, снова получает значительные ассигнования, но ненадолго. Пироксилин-тротиловый порох оказался неудовлетворительным, а Тихомиров скончался весной 1930 г. от инфаркта, так и не получив патента № 384. Он был выдан в июле 1930 г. на имя наркомвоенмора с формулировкой «Способ изготовления тротил-пироксилинового пороха на твердом растворителе», а не на состав и не на снаряд, как утверждается в некоторых публикациях.

Теперь о ГДЛ, которая будто бы к 1930 г. сложилась в организацию с мощной экспериментальной базой, насчитывавшую около 200 сотрудников. С этими утверждениями совершенно не согласуются документы, хранящиеся в ЦГАСА. Так, член коллегии НК рабоче-крестьянской инспекции Н. В. Куйбышев 4 июня 1933 г. писал наркому обороны К. Е. Ворошилову о странной организации без штатов, разместившейся в помещениях военно-морских организаций в Ленинграде. И его можно понять: по архивным данным, в штате ГДЛ в 1931 г. числилось… 3 штатных работника!

Возникает вопрос: как могла столь маломощная организация, существовавшая, похоже, лишь на бумаге, справиться с такой грандиозной задачей, как создание реактивной артиллерии? Оказывается, действительная история создания этого нового вида оружия была совсем иной.

В 1916 г. профессор Артиллерийской академии полковник И. П. Граве подал заявку на ракету, работающую на бездымном порохе, и на станок для ее запуска В 1926 г. после десятилетних хождений по инстанциям он получил патент и начал безрезультатно пробивать свое изобретение в жизнь.

Граве писал письма о необходимости срочного развертывания работ по боевым ракетам начальнику артиллерии РККА, начальнику вооружений РККА, начальнику НИО Артакадемии. Но хотя Граве в своих записках «в достаточной мере разъяснял значение своего предложения», тогдашние руководители РККА не проявили никакого интереса к новому оружию Не заинтересовался им и М. Н. Тухачевский, которого сейчас изображают едва ли не пестователем и покровителем реактивной артиллерии.