Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов

бригады имени Кирова, Александр Алексеевич Свитцов доложил командованию о том, что он установил контакт с людьми так называемого «казачьего» полка, сформированного фашистами. Мы заинтересовались этим полком и предложили Свитцову установить более тесные связи с ним.

Как же все было?

«Казачий» полк, сформированный фашистами в основном из военнопленных, большинство которых ни к каким казакам не имело даже самого отдаленного отношения, остановился в Лунинце. Один из его дивизионов расположился в деревне Дятловичи. Старостой в этой деревне по заданию комиссара А.А. Свитцова стал Александр Бушило. Партизаны выдвинули его сюда не случайно. Бушило хорошо знал немецкий язык, мог войти в доверие к гитлеровцам. Так и получилось. Фашисты считали старосту своим преданным слугой.

Время от времени Бушило появлялся в партизанском отряде и докладывал его командиру М.Г. Каштанову и комиссару А.А. Свитцову обо всем, что узнавал в гарнизоне, в том числе и о бывших военнопленных, которые теперь служили в «казачьем» полку.

— Изменники, предатели! — негодовал Каштанов, когда шла речь о них.

— Не все они такие, как вы думаете, — возражал Бушило. — Есть и честные люди.

— Изменники, и только. Нашелся защитник. Не обработали ли тебя там фашисты?

— А вы поговорите с этими пленниками, — стоял на своем Бушило.

— Но ты говорил? — спрашивал Свитцов.

— А как же! Мне и по той, и по другой должностям положено!

— Ну и что? — спрашивал комиссар, — Есть свои хлопцы?

— Есть. Вот Виктор Чернышков, командир дивизиона, в прошлом наш командир. Выпили мы с ним знакомства ради. И понес он немцев семиэтажным матом. А потом себя кулаком в грудь: «Думаешь, я свои руки кровью наших людей обагрю? Никогда!»

— Провокация, — бросал Каштанов.

— А вот и нет! — горячо возражал Бушило. — Я уже о встрече с вами договорится

Поругали командир и комиссар старосту-коменданта за такую сверхоперативностъ и задумались. Было над чем. Дивизион — 200 вооруженных людей, бывших бойцов и командиров. Это же сила. Даже если несколько человек уйдут в партизаны — остальным у фашистов веры не будет. Так что игра стоит свеч. И решили, что завтра же с группой разведчиков Свитцов пойдет на встречу. От лагеря до Дятлович 30 километров. На другую ночь они уже были в деревне. Огородами пришли в дом к Бушило. А у него уже стол накрыт. За столом двое в офицерской немецкой форме. Видимо, давненько ждали их. Своих бойцов Свитцов оставил под окнами. На всякий случай. Представился:

— Свитцов, комиссар партизанского отряда.

Вскочили они со скамьи, вытяну лись по стойке смирно.

— Майор Чернышков! Лейтенант Орлов!

Сели за стол. Налил Бушило в стаканы.

— Ну что ж, товарищи, — сказал Свитцов, — со свиданьицем.

На слово «товарищи» Свитцов особо нажал.

Чокнулись, выпили, закусили.

— С какой целью вы меня пригласили?

— Цель одна, — ответит Чернышков, — как скорее и эффективнее против фашистов оружие повернуть.

— А против своих еще не приходилось?

— Этого не было и не будет! — почти крикнул Ортов.

— Тогда дело проще, раз на вас крови нет.

— Но ведь мы — изменники, — с болью выдохнул Чернышков. — Изменники вдвойне. В плену были — присягу нарушили. К немцам вроде бы служить пошли — два.

Свитцов ему на это ответил:

— Бывших пленных у нас в отряде много. А насчет службы немцам вы сами очень точно сказали: «Вроде бы служить пошли». Поэтому считать вас изменниками не считаю возможным.

Смотрит Свитцов, веселее стали глядеть люди.

— Если Родина нас простит, было бы десять жизней, и десять за нее отдадим, — горячо произнес Чернышков. — Ты, комиссар, послушай. Я тебе свою историю расскажу. А моя история, считай, самая типичная для большинства тех, кем я командую. Как в плен попадали — ты знаешь. Раненого взяли. Потом лагерь. Колючая проволока, а за ней — голое место. И на этом голом месте мы. Только в ноябре дощатые бараки поставили. Были в лагере тысячи. А к весне и половины не осталось. Похоронили. В бараках даже нар не было. Питание — буханка хлеба с опилками пополам на двенадцать человек. И полкотелка баланды пустой. Считай, почти чистый кипяток. Ночью, чтобы согреться, друг на друге спали, штабелем. А проснешься — под тобой или на тебе уже мертвый. Можешь ты понять такое? Летом выведут на работу — траву, как скотина, ели. Пробовал убежать — поймали. Предложили записаться в эту, так называемую добровольческую, часть, но я не сразу решился. Пошел только с одной целью — чтобы перебежать к своим при случае. Командир полка у нас — полковник Сысоев. Думаю, тоже наш человек. На днях приезжал сюда. Очень «боевую» инструкцию дал мне: «В партизан — стрелять, но не попадать»

…Потом вдруг Чернышков взял, да и спросил Свитцова в упор:

— А чем вы можете доказать, что партизан?

Действительно, чем он мог доказать? Документов при нем не было. Привести в дом тех, кто снаружи в карауле стоит, — они тоже без документов.

Тогда Чернышков предложил:

— Пусть кто-нибудь из нас поедет с вами в лагерь. Подводы недалеко, в лесу.

Поехал Орлов. Завязали ему глаза повязкой — и прямо в штаб отряда. Через пять часов Орлов уже сидел в штабной землянке и слушал Москву, сводку Совинформбюро.

— Ну, вот теперь верим, — сказал он.

А через час наши разведчики тем же порядком повезли его обратно — в Дятловичи. Условились, что переход будет совершен 20 января. И вдруг неожиданность. Через связного Чернышков утром 15 января прислал записку: «Из Лунинца на инспекцию приехал полковник Сысоев. Может, поговорите с ним?»

Свитцов с шестью бойцами — в Дятловичи. Но решил встретиться с Сысоевым в лесу. Послал связного к Чернышкову. Тот привел его в дом, где остановился Сысоев. И тут неладно вышло. Связной, войдя в дом, прямо с порога бухнул:

— Товарищ полковник! Вас товарищ комиссар ждет!

Сысоев был не один. Возмутился. Приказал Чернышкову:

— Арестовать пьяного дурака! Допросить, когда протрезвится.

А Чернышкову, выйдя с ним во двор, зло бросил:

— Если там все такие, как этот, надо искать настоящих партизан.

И он был прав. С Сысоевым был немецкий майор, который, к счастью, не понимал русского языка. Но он мог что-то заподозрить. В тот же день Сысоев уехал в Лунинец. Узнав о причине его столь скорого отъезда, Свитцов решил организовать уход