Сюрприз для Айседоры - Нора Робертс

Как только она вышла, Джед схватил папку, пробежал глазами содержимое и просто положил в карман то, что счел важным.

– Что ты делаешь? – воскликнула Дора. – Так нельзя.

– Это сэкономит время. Пошли.

– Она знает мою фамилию.

– Сделаем копии и пришлем ей оригиналы. – Джед крепко схватил Дору за руку, но теперь в этом не было необходимости. Дора не упиралась, не глядела по сторонам. Когда они оказались в машине, Джед взял ее за подбородок. – Ну, говори. Ты там побелела как полотно.

– Я вспомнила мистера Эшворта. Я говорила тебе о нем. Мы познакомились в тот день на аукционе. Он купил предмет из этой же партии.

– И был убит грабителем, – тихо сказал Джед. – Его лавка где-то недалеко?

– Всего в паре миль.

– Значит, мы едем туда. – Джед включил зажигание. – Ты выдержишь?

– Да. Только сначала остановимся. Я должна позвонить в магазин.

– Ничего не случится с твоим магазином, Конрой.

– Я не хочу, чтобы Ли с Терри и близко к нему подходили. – Дора уставилась прямо перед собой. – Я хочу, чтобы они закрыли магазин.

– Ладно. – Он сжал ее ледяные пальцы. – Ладно.

Джед надеялся, что путешествие в Виргинию и обратно не займет больше суток, но после посещения лавки Эшворта о возвращении не могло быть и речи. Дора нуждалась в отдыхе.

Она почти не раскрывала рта, пока они ехали под дождем из Франт-Ройял, она не произнесла ни слова, когда они регистрировались в маленькой гостинице около аэропорта. Ее молчание тревожило его не меньше, чем информация, полученная от внука Тома Эшворта. Грабитель не только убил старика и разнес вдребезги множество товаров, он явно прихватил с собой статуэтку.

Джед отпер дверь номера, бросил на кровать дорожные сумки и повернулся к Доре.

– Сядь. Тебе необходимо поесть.

– Я не голодна.

– Голодна. – Не спрашивая ее, он поднял телефонную трубку и заказал два бифштекса, кофе и бутылку коньяка. – Полчаса. Что означает минут сорок. Можешь пока полежать.

– Я… – Она тупо взглянула на кровать. – Я приму ванну.

– Чудесно. Не торопись.

Дора встала с кресла, взяла свою сумку и, не глядя на него, спросила:

– Ты ничего не чувствуешь? Три… нет, четыре человека убиты. Может быть, больше. Людям, которых я люблю, угрожает опасность только потому, что они работают на меня. А ты спокойно заказываешь ужин. Тебе не страшно? Тебя не тошнит? Ты вообще ничего не чувствуешь?

Последний вопрос прозвучал как удар хлыста. Дора прижала сумку к груди и заставила себя взглянуть ему в лицо. Джед не отвел глаз.

– Кое-что я чувствую. Я зол. Иди в ванную, Дора. Забудь обо всем хоть ненадолго. Дора устало отвернулась.

– Так не бывает. Так не может быть. Она тихо прикрыла за собой дверь. Через мгновение Джед услышал, как из крана побежала вода.

Он достал сигарету, зачиркал спичками и разразился потоком тихих ругательств.

Дора разочаровалась в нем. И оказалось, что ее мнение небезразлично ему. Наоборот, ему очень важно, как она смотрит на него, что чувствует.

Слишком важно.

Джед подошел к двери ванной комнаты, поднял руку, чтобы постучать… И, поняв, что ему нечего сказать, опустил руку. Слова бессмысленны. Необходимо действовать.

Он подошел к телефону и позвонил Бренту.

– Лейтенант Чэпмен.

– Это Джед.

– Что у тебя?

– Пара трупов. – Джед выдохнул дым и понизил голос:

– Шерман Портер, владелец аукциона, где Дора купила картину и собаку. Застрелен в собственном кабинете перед Рождеством. Можешь позвонить в местную полицию и уточнить детали.

– Диктуй.

– Эшворт Томас, торговец антиквариатом, убит во время ночной кражи со взломом примерно в то же время, что и Портер. Эшворт был на аукционе с Дорой. Купил фарфоровую статуэтку. – Джед сверился со списком. – Мужчина и женщина, около шестидесяти сантиметров высотой, в костюмах середины прошлого века.

– Ценная?

– Нет, ерунда. У меня есть список всей партии, кто и что купил.

– Ты не терял даром время, капитан. Читай, но помедленнее. Я давно не стенографировал. Закончив диктовку, Джед смял сигарету.

– Я был бы тебе очень признателен, если бы ты побыстрее проверил всех этих людей.

– Мог бы не просить.

– Весь товар прибыл из Нью-Йорка, предположительно, с распродажи старинного поместья, но женщина, которая сейчас заправляет аукционом, думает, что это просто хлам… не то, что она ожидала. У меня есть фамилия отправителя. Я сам загляну к нему завтра.

– Назови. На всякий случай проверим, чист ли он.

– Франклин Флауэрс, Бруклин. Как миссис Лайл?

– Ее состояние стабилизируется. Но она не вспомнила ничего, кроме того, что рассказала нам.

– Картина?

– Твоя бывшая подружка все еще работает над ней.

Ты здорово придумал поместить ее в дом твоей бабушки. – В голосе Брента послышались веселые нотки. – И твоя бабушка недвусмысленно приказала мне не торопить ее.

– Ты приставил к ним охрану?

– Круглосуточную. Пришлось задурить голову Голдмену, нажать на кое-какие кнопки. Ребята докладывают, что их потчуют птифурами и кофе с молоком. Я и сам не прочь подежурить там. Дай мне свой номер на случай, если появятся новости.

Джед прочитал номер, записанный на аппарате.

– На тебя давят?

– Справляюсь. Голдмен решил воспользоваться убийством Трейнора и дал интервью перед зданием суда. Лейтмотив: «Когда одного из моих людей убивают, я не могу успокоиться, пока убийца не предстанет перед судом».

– Мы бросим Ди Карло прямо в его объятия, – с отвращением сказал Джед.

– Если сможем найти его. Похоже, наш парень залег на дно.

– Значит, достанем его со дна. Я позвоню тебе из Нью-Йорка, Джед повесил трубку и закурил новую сигарету. Плеска воды больше не было слышно. Дай бог, Дора лежит в ванне с закрытыми глазами, отключившись от всех ужасов.

Дора действительно лежала в ванне. И действительно ее глаза были закрыты. Горячая вода и ароматические соли расслабляли ее тело, но ничего не могли сделать с ее мозгом. Словно наяву она видела полные слез глаза Элен Оулинг, слышала хриплый от горя голос Томаса Эшворта Третьего. Она не могла забыть миссис Лайл, бледную и хрупкую, окруженную медицинскими приборами.

И так же явственно она ощущала холодную сталь пистолета, прижатого к ее собственной груди.

Хуже того, в ее ушах все еще звучал бесстрастный голос Джеда, допрашивающего жертв, она видела его глаза, красивые синие глаза, лишенные всяких эмоций. Ни гнева, ни возмущения, ни сочувствия.

Может, это еще один вид смерти, думала она. Не чувствовать… нет, поправила она себя, не позволять себе чувствовать. А это еще страшнее. Гораздо страшнее. Стоять в стороне невозмутимым наблюдателем, не позволяя чужим страстям задевать тебя.