Реликтовая популяция. Книга 2 - Виктор Васильевич Ананишнов

как не думал, что любимая поговорка Калеи вызовет у его товарищей подобный шок.

– Фу на тебя, малыш! – передохнул Свим, видя, что лицо Ольдима приобретает привычный для него свинцово серый оттенок.

Несколько позже он обратился к дурбу:

– Извини, перебил тебя глупой шуткой. Так для чего была создана бренда?

Ольдим долго отмалчивался и поглядывал на Камрата.

– Как раз для нашего случая, – всё-таки ответил он Свиму. – Она даёт возможность войти в воду, не опасаясь потерять кожу и волосы.

– Не тяни, дальше!

– Так это всё. Надо съесть кусочек бренды, правда, раза в три больше, чем её принимают в качестве пищи, подождать с полпраузы и смело лезть в воду.

– Любопытно. А ты её на себе в таком качестве проверял?

– Проверял, и неоднократно. Меня однажды половодье захватило в районе Сопта. Двое суток был в потоке, самом первом, что несла Сурна. Сам понимаешь, сколько в ней было всякой дряни… Я всегда с собой ношу бренду… Но… нас многовато. За день нам не удастся выйти за пределы поймы, а у меня тут бренды всего ничего.

– Мне ваша бренда не нужна, – гордо заявил торн. – Создавая нас, торнов, Всемогущий Биоинженер предусмотрел всё. Людей он не наградил этим даром.

– Я тебя вообще не считал, – заметил Ольдим. – Ты искусственный, потому тебе вода нипочём.

Сестерций принял вызов. Он ещё выше вздёрнул голову и приготовился дать отповедь потомку Обезьяна, младшего и менее приспособленного к окружающей природе брата Акарака.

– Сестерций, молчи! – успел выкрикнуть Свим. – Не до того! А ты Сестерция не обижай, – сказал он Ольдиму. – Но если твои утверждения хотя бы наполовину оправдаются, мы сможем отсюда убраться подальше, а не сидеть, пока кто-нибудь нас здесь подберёт. Малыш, наступило то время, о котором я тебе говорил сразу после выхода из Керпоса. Помнишь? Доставай её.

Камрат неторопливо раскрыл свой мешок и извлёк из него увесистый пакет с брендой, положил перед собой.

Свим с опаской глянул на Ольдима. Какие ещё метаморфозы произойду с его лицом? Дурб выпятил вперёд остатки нижней губы и, поведя подбородком снизу вверх, причмокнул. Слов, похоже, у него не оказалось, чтобы как-то высказаться по поводу появления перед ним громадного куска бренды.

– Ну? – не выдержал Свим.

– Что, ну? – беззлобно огрызнулся Ольдим. – Спокойно подумать не дашь. Я от вас за день нахватался всякого сверх меры. И уже… Не поверите, но и такого ожидал. Конечно, не в таком диком количестве. Думая о вас, у меня не менее дикие мысли рождаются. Например, если вы вдруг сейчас посовещаетесь, а потом скажете о намерении улететь отсюда куда-нибудь, прихватив, естественно, меня с собой, то я, пожалуй, даже в такие ваши способности поверю.

– Не беспокойся, летать мы точно не умеем. Я думаю, – сказал Свим, – пора есть бренду и готовиться двигаться отсюда. Итак, Ольдим, показывай.

Ольдим вынул кинжал и вырезал из запасов Камрата кубик не больше капли воды.

– Примерно столько хватает на день. Имейте в виду, есть после купания, несмотря на проглоченную бренду, хочется зверски, И… Бренду не жуют, а глотают.

О бренде слышали все разумные, видели не более трети, а потребляли единицы.

Клоуда, Тринер и К”ньец пробовали её впервые.

Сперва, пока бренда создавала так называемую структуру Уаха, проглотившие её ничего не ощущали. Но вот на их лицах заиграл румянец, тепло разлилось по всем членам.

– Пора раздеваться, – объявил Ольдим. – После бренды холод переносится легче, зато одежда останется сухой и между нею и телом не заведется андрелла. А бренда ей способствует.

Говоря, Ольдим стал снимать с себя одежду, другие последовали его примеру.

– А я? – с испугом воскликнула Клоуда.

Свим озадаченно посмотрел на неё сверху вниз. Как он о ней позабыл? В такой ситуации (а кто её мог предвидеть?) Клоуда становилась помехой.

«Наверное, стоило её всё-таки оставить в подземном поселении на попечение Харана и Гелины», – мелькнула у Свима мысль, но она ничего не решала.

Статус женщины в Сампатании, как и во многих других бандеках, если она не принадлежала к многоимённым, был сложным. С одной стороны, она обладала равными правами с мужчинами, а с другой, – к женщинам предъявляли некоторые требования, нарушение которых считалось сверх безнравственным. Клоуда в одиночку никогда бы не смогла просто так путешествовать среди мужчин. Сейчас она в качестве ауны находилась в личном подчинении у Свима, и лишь он отвечал за её присутствие в команде и за её поведение в ней. Если бы между ними не было интимных отношений, то раздетой её не мог видеть никто.

Потому-то понятен был возглас Клоуды – она не могла воспользоваться предложением Ольдима.

Назревал непредвиденный конфликт. Ольдим тактично отвернулся, чтобы не мешать товарищу по организации и по обстоятельствам решать щекотливые задачки со своей женщиной.

В душе он не переставал осуждать Свима. Охотник, таскающий за собой женщину – что может быть нелепее? Но, порицая, он завидовал: охотник, у которого всегда рядом любимая женщина – в этом таился какой-то смысл непонятных пока что возможностей. Только каких? Ольдим искал и не находил. Но они были! Правда, не в таких эпизодах, возникших сейчас, но были.

– К сожалению, Кло… – мямлил Свим, совершенно пока не представляя, что предпринять.

– Но как я смогу? Ты не понимаешь. Я умру, если они меня… Лучше я… Это невозможно, Свим! Я не буду!

– Не надо раньше времени так переживать. Давай дождёмся темноты, Кло… Вода может прибить к нам бревно какое-нибудь… – безнадёжно тянул Свим, понимал всю бесперспективность уговоров. – И потом. Не обязательно снимать всё.

– Будто ты не знаешь, что на мне только то, что необходимо, и ничего лишнего. Я ничего снять не могу!

Свим знал. Он беспомощно потоптался и вздохнул.

– Что-нибудь придумаем… Вот! Ну да, – наконец, сообразил он. – Ты можешь переходить водные перешейки последней, когда все переберутся и отойдут от переправы дальше. Я тебя буду страховать. А что? Это выход. Мы их попросим, а?

Клоуда судорожно передохнула. Она понимала безвыходность своего положения и того, в которое попал Свим и вся команда. Уходить отсюда надо, а это возможно только пересекая водные участки между холмами. Если она не будет раздеваться, то ей уже через день-два вообще не придётся ни о чём думать: одежда, не выдержав концентрированной агрессивной среды, просто расползётся на ней клочьями и опадёт на землю, оставив её вообще без прикрытия. Другой одежды здесь не найти…

Можно, правда, после каждого перехода тщательно её просушивать и давать время на адаптацию, но, сколько это займёт времени, одному провидению известно. Сказал же Ольдим – всё лето…

– Ладно, – сказала она упавшим голосом. – Но, Свим, попроси их сам. Я не смогу.

– Да, милая, да. Я попрошу.

Усилия К”ньеца привести Тринера в норму сказались на активности связника, что-то ещё добавила бренда. Он встал и сделал несколько уверенных шагов взад-вперед по