Рок-н-ролл под Кремлем - Данил Корецкий

Правда, разговор носил шутливо-гипотетический характер:

– А если бы я сделал тебе предложение?

– Скорей всего, я бы его приняла! – Глаза Шурочки заблестели.

Юра выпятил грудь.

– А если бы я оказался не архивной крысой, а…

Пальцы девушки вцепились в его рукав.

– А кем?! Продолжай! Юра, я умираю от любопытства! Ты шутишь? – Она заинтригованно заглядывала ему в глаза и тормошила, тормошила…

– Ну, скажем, государственным служащим, выполняющим ответственную и важную работу…

– Ну, говори, говори! Я от тебя не отстану! Или ты меня проверяешь? Ты все выдумал, шутишь, да?

– Конечно. Думаю, клюнешь ли ты на чины и звания? – Юра лукаво улыбался. Он наслаждался ощущением предстоящего торжества, когда, сбросив жалкие лохмотья архивариуса, предстанет в золоченых доспехах капитана могущественной спецслужбы.

– Надо же проверить невесту…

Шурочка слегка обиделась.

– Как тебе не стыдно! У нас в семье не принято оценивать людей по должностям! Даже если бы ты был ассенизатором, тебя бы приняли как равного…

– Особенно если бы я цитировал по памяти Ницше и Кафку…

Девушка расхохоталась.

– Тогда вообще бы никаких вопросов не возникло! Ты бы мог быть последним бомжом, преследуемым властями, и тебе дали бы приют и кусок хлеба…

С интеллектуальным чтением у Юры ничего не вышло. Сочинения Кафки казались отвратительным патологическим бредом. Проверяя себя, он предложил книжку отцу. На удивление, один рассказ трезвомыслящему Петру Даниловичу понравился.

– Машина, которая вырезала на теле преступника суть его преступления, – это ведь и есть квинтэссенция судебно-следственной процедуры! – воскликнул отставной подполковник. – Вот наша задача состояла в том, чтобы все эти кровавые каратели осознали то, что они наделали! Но как пробиться в их заскорузлую душу? Как разбудить окаменевшую совесть? Невозможно! А машина позволяла это сделать. Хотя, с точки зрения современных законов, такую технику применять нельзя… Но задумка интересная!

В отличие от отца, ничего интересного в Кафке Юра не нашел.

Не осилил он и Ницше.

«Нет, – отвечал Заратустра, – я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден». Что означает эта фраза? Если кто-то не дает милостыни потому, что он недостаточно богат, то это понятно, по крайней мере, с позиций чистой логики, хотя пожертвовать несколько грошей может и небогатый человек… Но как недостаточная бедность препятствует доброму делу? И может ли бедность быть недостаточной? Рациональный разум Юрия Петровича Евсеева восставал против таких заковыристых загадок.

В результате, жених явно не добрал интеллектуальных баллов, которые открывали доступ в семью «аристократов духа» начитанным ассенизаторам и бомжам. Но он придумал, как компенсировать столь существенный недостаток.

Во-первых, в своем рюкзачке на плече он нес бутылку самого настоящего «Хеннесси»! Майор Ремнев, курирующий «Шереметьево-2», достал его в дьюти-фри по вполне доступной цене.

Во-вторых, он узнал, где выпекаются самые лучшие торты, и сейчас держал в руке огромную коробку с надписью «Ресторан „Прага"» и ярлычком «Изготовлено в 15.00». Торт заказывал Боря Козицкий, на территории обслуживания которого располагалась «Прага», поэтому коммерческие «накрутки» в счет не включались и лакомство обошлось вдвое дешевле.

Тот же Козицкий, и на тех же условиях, договорился в элитном салоне насчет цветов, поэтому в другой руке Юра держал умопомрачительный букет из королевских хризантем.

И, наконец, Евсеев позвонил в районную управу, представился и попросил посодействовать интеллигентной семье в починке сантехники, получив заверение, что все будет исполнено в лучшем виде.

Поэтому сейчас, несмотря на интеллектуальный «недобор», жених чувствовал себя рыцарем, скачущим на белом коне к убогой избушке, чтобы увезти в родовой замок прекрасную возлюбленную.

Правда, с родовым замком было не все гладко: выслушав планы Юры, родители странно переглянулись, а мама Клава, после продолжительной паузы, напряженно сказала:

– Видишь ли, Юрочка, тогда у нас может стать тесновато… Давай прикинем: сорок метров жилплощади, Цезарь занимает столько же места, как человек, да он и есть полноправный член семьи… Ты же не захочешь выставить его в прихожую? Ну вот видишь! А когда нас станет пятеро, как мы разместимся? Нет, мы с отцом, конечно, не против, но Шурочке это может не понравиться…

– Ничего, мамочка, – засмеялся Юра. – Шурочке все понравится!

Но потом, вспоминая эти слова и эти переглядывания, он понял, что родители вовсе не горят желанием принять невестку в своей квартире. Да и действительно: проходная гостиная, где спит Цезарь, и две комнаты «трамвайчиком» – не очень просторно для молодой семьи, особенно в медовый месяц…

Ничего. Хоромы и мебель из карельской березы он Шурочке не обещает. Но и потрескавшейся ванны с облупленным зеркалом – тоже не будет! А с жильем что-нибудь придумается. Сейчас главное – произвести впечатление уже по-настоящему: ловко сбросить рубище архивариуса, красиво попросить ее руки и сердца – короче, удачно спеть арию жениха. Хоть бы не сбиться на чем-нибудь, не пустить «петуха»…

«Беатриса Карловна! Не отлучайтесь от меня ни на миг! Будьте как ангел-хранитель! У них, конечно, только одна вилка слева от тарелки, но сбить они могут, как…»

Юра Евсеев не нашел точного слова, потому что уже нажимал кнопку звонка.

– Слушай, у нас тут такие события! – Глаза Шурочки возбужденно блестели. – Ух ты! Я никогда не видела таких цветов! А торт! Сказка! Сегодня день чудес. Проходи скорей! Там все обсуждают происшедшее…

Юре стало немного неприятно. Он-то считал, что сватовство и есть главное событие! А оно, оказывается, наложилось на какое-то другое…

– А что случилось?

– Сейчас, сейчас, пойдем…

Накрытого стола Юра нигде не заметил. Семейство в том же составе сидело в библиотеке, как и в прошлый раз. Только на этот раз никто не повернул голову в сторону пришельца.

– Нет, это уму непостижимо! – оживленно удивлялась Анна Матвеевна. – Кто бы рассказал, не поверила!

– А мне это кажется очень странным, – качала головой Елизавета Михайловна.

– Да ничего странного! – Петр Петрович сидел с видом победителя и снисходительно улыбался. – Просто кто-то там… – Он поднял палец и указал в обвалившийся потолок. – …прочел мое эссе…

– Я тебя умоляю! – Елизавета Михайловна подкатила глаза. – Ну кто мог прочесть этот затрапезный сборник?

– Есть специальные люди, которые отслеживают серьезные публикации и докладывают кому надо… – уверенно пояснил Петр Петрович. – А времена сейчас какие: Совет Европы внимательно наблюдает за моральным климатом в России, поэтому с интеллигенцией стараются заигрывать! И если во мне увидели носителя новой, революционной идеологии, потенциального лидера, то постараются приручить, задобрить, привлечь на свою сторону…

– И ты на это пойдешь?! – почти выкрикнула Ираида.

– Нет, конечно. Вы же знаете мою принципиальность! Но если мне предложат отремонтировать квартиру, то я возражать не буду…

– Я тебя умоляю!

– Но факт-то налицо!

– Не исключено, что Петенька прав, – кивнула Анна Матвеевна. – Возможно, они демонстрируют, что возврата к мрачному прошлому нет и быть не может…

«Точно, токующие глухари – подходи и стреляй: не шелохнутся, – подумал Юра. – А Шурку они гипнотизируют – словно окаменела, перебить боится!»

Неприятное чувство усилилось. Всадника на белом коне никто не хотел замечать. И элитного букета, и наилучшего торта, и знаменитого «Хеннесси», который, правда, еще таился в рюкзачке…

«Ну, со стрельбой, конечно, я перегнул, а вот, если бы мы с Шурочкой прямо здесь занялись сексом, они бы точно не обратили внимания!»

Эта мысль его развеселила, настроение улучшилось. Он обнял Шурочку за плечи и по-хозяйски поцеловал в щеку, чем вывел девушку из оцепенения.

– Между прочим, у нас гости! – сказала она. И повторила: – Мама, папа, бабушка! Юра пришел!

Интеллектуальные тетерева перестали токовать и перенесли свое внимание на жениха.

– Здравствуй, Юрочка, – заулыбалась Анна Матвеевна. – Здравствуй, дорогой! Где же ты достал такие цветы? А торт из «Праги»!

Она всплеснула сухонькими ручками и ловко раскрыла коробку.

– Какая прелесть! Последний раз я ела такой в пятьдесят третьем году!

– А я таких цветов в жизни не видела! – громко заявила Ираида. – Лиза, ты видела такие цветы?

– Нет, нигде… Очень красивые…

Погруженные в себя восковые фигуры оживали, превращаясь в обычных людей.

Закрепляя успех, Юра шагнул к столу, положил торт и выставил солидную коробку с коньяком, выведя из состояния монументальности папу-не папу.