Рок-н-ролл под Кремлем - Данил Корецкий

– Главмосэнерго, 1959, серия ШВ, 60 ватт, – прочел он надпись на стеклянной колбе. – Давно же они тут лампочки не меняли. Эй, электрик!..

Он хотел швырнуть лампочку в проход, но Леший забрал ее, внимательно осмотрел под светом налобника, потряс и вкрутил на место. Лампочка вдруг мигнула, нарисовала в темноте розовато-красную дугу, погасла… и – загорелась. Она светила ярко и ровно, а вслед за ней, вырывая из темноты уходящий вдаль коридор, загорелись другие лампочки – одна, вторая, третья, четвертая. Словно невидимый хозяин этого спящего подземелья вдруг очнулся и решил проверить: а ну, кто здесь шумит?

Леший и Хорь стояли друг против друга, жмурясь от режущего глаза света и сыпля междометиями. Потом воровато огляделись. В самом деле – сейчас, при свете двухсот сорока свечей, они здесь были посторонними. Если не сказать больше.

С одной стороны коридор уходил в никуда – там света не было. С другой – упирался в ржавую металлическую дверь.

– Сюда, – Леший показал в сторону двери.

Внутренний замок здесь был, но сердечник то ли проржавел насквозь, то ли вообще отсутствовал. Леший констатировал, что дверь не заперта, – однако и открываться она не желала. То ли петли заржавели, то ли с обратной стороны дверь была закрыта на щеколду или завалена чем-то тяжелым. Леший ударил пару раз киркой, потом сумел-таки поддеть ее и чуть сдвинуть внутрь. Там слышался какой-то гул. В открывшуюся щель Хорь просунул свою кирку и расширил ее еще немного. При этом что-то тяжело заскрежетало.

– Там не пускает что-то, – натужно просипел Хорь, мужественно сражаясь за миллиметры. – Точно хреновина какая-то…

– Подвинем, – сказал Леший. – Сейчас.

Он ушел и вскоре вернулся с обрезком стальной трубы. Чтобы просунуть трубу, пришлось еще немного расширить щель. Помучились с полчасика – расширили в конце концов. Просунули. Навалились вдвоем – раз-два-дружно! – и дверь отозвалась жутким строптивым воем, от которого свело скулы.

С той стороны было чисто, сухо и шумно: работал какой-то мотор. Или несколько моторов. Пространство в двадцать, от силы тридцать квадратных метров. После привычных тоннелей, узких коридоров и «ракоходов» оно показалось пугающе огромным. Бескрайним. Под высоким потолком светила тусклая лампочка.

– Это же вентиляционная камера, «вентиляха»! – крикнул Хорь, разбудив короткое эхо.

Леший приложил палец к губам: тихо. Скрученные в гигантские жгуты трубы, гудящие электромоторы, красные глазки светодиодов вдоль стен – все работает! Все живое! Напротив двери, через которую они вошли сюда, полностью закрывая ее своей громадиной, стоял узел от «вентиляхи» размером с комбайн. Удивительно, как им удалось сдвинуть с места этот кусок железа.

– Про эту дверь все давно забыли, наверное, – предположил Хорь. – И ход забросили… Какой там год стоял на лампе? Пятьдесят девятый? Во, с пятьдесят девятого никто ни ногой…

– Может быть, – отозвался Леший из дальнего угла вентиляционной. – Теперь отсюда ходят…

Он потрогал обитую железом дверь, расположенную в противоположной стене. Дверь была заперта, рядом висел салатово-зеленый щит с множеством кнопок.

– Только эту дуру железную, что мы двигали, ее не в пятьдесят девятом бросили. В пятидесятых вентиляция другая была и трубы такие еще не катали…

– Ну ладно, сейчас опять лекцию на полчаса задвинешь… – проворчал Хорь. – Ты лучше скажи, что это за игрушки елочные здесь моргают? Я ни в одном бомбаре таких не видел. Морг-морг-морг. Дискотека прямо…

Он показал на пластиковые коробки со светодиодами, вывешенные на стенах.

– Датчики какие-то. Не знаю, – сказал Леший, не оборачиваясь. – Датчики движения. Или датчики температуры. Акустические датчики… На противопожарную систему не похоже, там все проще.

Он приподнял стеклянный колпачок над одной из кнопок на щите, постоял в задумчивости и вернул колпачок на место.

– Не знаю, Хорь. Ты там стоишь, вот ты и разберись. Буквы почитай, цифры всякие…

– Здесь ничего не написано. По-английски только. «Меню», «аларм», «резет»… Нет, ты что – серьезно? – дошло вдруг до Хоря, и он застыл в напряженной позе. – Датчики движения? А если здесь и самострелы где-то спрятаны? Ты че, Леший? Найдут потом, как Люсика этого, на свалке…

– Нас бы уже пристрелили в таком разе. Десять раз.

Леший отошел от щита. Остановился, обернулся и еще раз глянул на него в нерешительности.

– Нам не самострелов надо здесь бояться, а людей в погонах. Там кнопка общей тревоги, – он кивнул на щит. – И система экстренной связи. Ты видел такое в бомбарях? Я – нет. Это мы не в бомбарь угодили, Хорь. Это мы куда-то в другое место угодили…

Он вернулся к товарищу, продолжающему изображать каменную статую.

– Точно. На хер бомбарю такая атомная вентиляция? – тихо произнес Хорь, покосившись на мощные сплетения труб с округлыми задницами электродвигателей. – Это ж ураган, а не вентиляция.

– Вот-вот, – сказал Леший. – Такие движки хоть сто, хоть двести бомбарей запросто пропылесосят.

Он заметил пятно жвачки, которую Хорь успел прилепить над входом, содрал ее и приклеил Хорю на лоб.

– Пошли отсюда, – сказал он. – Жопой чувствую, уходить надо. Ты радио слышишь?

– Какое радио? – не понял Хорь.

– Не знаю. Откуда-то «Маяк» шпарит, Твардовского читают. Здесь точно где-то «погоны» сидят, дежурят, чаек попивают… Мы ведь шли на север, верно? Значит, сейчас, по идее, где-то в районе Девичьего Поля… До Садового кольца рукой подать. А там и Лубянка, и Кремль… Ты что, Хорь, в самом деле ничего не слышишь?..

Хорь поднял голову, прислушался.

– Не. Хотя… Елки!.. Нет. Нет… Да! Слышу!

– Не ори.

– Подожди, Леший, а если это то самое, из-за чего овчарка сбрендила, ну, эмгэушников этих… Помнишь? Ну, излучение… Может, они тут волнами какими-то нас поливают? Может, это только кажется, что радио, а на самом деле…

– Пошли, – перебил его Леший и, схватив за рукав, потащил к двери.

Первым в ледник забирался Леший. Он должен был подтянуть на веревке Хоря – его поврежденная рука успела распухнуть, он едва ворочал ею.

Трос был на месте, оставленный на краю ямы налобник продолжал гореть тусклым желтым светом. Леший в несколько энергичных рывков подтянул свое сухощавое тело к краю ямы и свалился на бетон.

Интуиция сработала прежде, чем мозг до чего-то дошел.

Вместо того, чтобы встать на корточки и приподняться, он тут же перекатился еще раз… и услышал, как совсем рядом железо лязгнуло о камень – там, где он находился секунду назад.

«Кувалда», – вспомнил Леший.

Он вскочил, как ванька-встанька, попятился назад, прикрывая руками лицо и голову от следующего удара. Споткнулся, опрокинулся на спину. Следующий удар пришелся по касательной в голень.

Он не помнил боли, не помнил, как снова оказался на ногах. Он взмахнул киркой, еще не видя никого перед собой. Кирка со свистом рассекла пустоту.

Тонкий, будто детский, визг в темноте. И снова лязг железа – но уже слабый, звенящий, расслабленный. Кувалду бросили на пол.

Леший шагнул на звук – и в этот момент в луче налобного фонаря «Джон Лайт» мелькнуло нечто. Лицо. Или морда. Круглые желтые глаза, плоский нос, неровный кривой оскал, то ли густая щетина, то ли не стриженные годами волосы… Приземистая, раскоряченная фигура ростом с семилетнего мальчишку… Всего одно мгновение. По телу Лешего от макушки до пальцев ног прошла волна, словно его облили холодной водой, волосы под налобником шевельнулись.

«Этого не может быть, – подумал он. – Сказки, сказки…»

Существо метнулось к выходу с бесшумным, с невероятным, с насекомым каким-то проворством. Оно двигалось на четвереньках… или, нет, погоди – на шестереньках? восьмереньках?!

Исчезло.

Леший бросился было вслед за ним. Остановился, едва не споткнувшись о тело бомжа у входа, сложенное надвое, как перочинный ножик. Где-то далеко щелкнул об стену камушек.

«Камень, камень…» – вертелось в памяти Лешего.

Камень, брошенный из темноты. Заблудившиеся студенты, скорчившийся от удара лейтенант… А ведь они, возможно, уже встречались, а? Детские ладошки, недетские повадки, приземистая фигура. И сколько же у тебя на самом деле ног, «раскоряка»?..

Леший нашел валяющуюся на полу кувалду и аккуратно поставил ее у стены. Оглянулся через плечо на дверной проем, достал из кармана сигарету и закурил. Из ледника послышался нетерпеливый голос Хоря:

– Леший! Ну ты где там пропал?

До него вдруг дошло, что, явись они сюда минутой-другой позже, и веревка могла бы оказаться обрезанной. По телу снова прошла волна ледяного холода. Он глубоко вдохнул спертый воздух, несколько раз с силой сжал кулаки и напряг плечи, потом полностью расслабился.

Ну да ладно! Не обрезали ведь…