Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

― О господи! ― подавленно простонали на том конце. ― Это... это... это ты?!

― Нет, это не она, это опять Северин, ― сообщил я, только тут сообразив, что высветившийся у него на дисплее номер был с того света: я чуть не довел чувствительного артиста до кондрашки. ― Вы полицию вызвали? И почему к телефону не подходите?

Всякое загнанное в угол животное от испуга к агрессии переходит мгновенно. Он заорал в трубку:

― Никого мы не вызвали! И правильно сделали! Откуда у вас телефон Нинель? Вдруг это вы ее... а?

― Откуда телефон, объясню при встрече, ― в противовес ему я старался говорить спокойным рассудительным тоном. Хотя давалось мне это с трудом. -А вы сейчас с Ксюшей постарайтесь подумать. Посоображать. Пошевелить мозгами. Она прячется? Да! Значит, она чего-то боится? Да! А чего прошу я? Я не прошу пускать в дом меня ― я хочу, чтобы не пус...

― З-звонят в д-дверь!.. ― неожиданно начав заикаться, просипел Моченев мне в самое ухо страшным шопотом.

Я похолодел: дребезжание звонка донеслось даже до меня. 2-я Владимирская была еще в минутах трехчетырех езды, не меньше.

― Не открывать! ― рявкнул я.

― П-пойду спрошу, к-кто, ― пролепетал он.

― Стой! ― завопил я что есть мочи. ― Нет! Нет!

Но то был глас вопиющего в эфире: этот кретин

отложил трубку и пошел к двери.

Дожидаться результатов я не стал. Просто вдавил педаль газа, подрезал автобус и у кинотеатра «Победа» проскочил на красный свет. Мне гудели и светили вслед. Следующий поворот ― мой. И тут совсем уж некстати начал накрапывать дождик.

Движение на дороге сразу замедлилось. На перекрестке перед следующим светофором собралась толпа машин. Я ткнул на телефоне кнопку спикерфона, кинул его рядом на сиденье. Ухватил руль двумя руками, врубил дальний свет и с бешеным визгом покрышек на мокром асфальте въехал на тротуар. Прохожие горохом посыпались в разные стороны, но я уже ни на что не обращал внимания.

Из спикерфона до меня доносились голоса, мужской и женский. Слов не разобрать, но по тональности могло показаться, что парочка о чем-то яростно спорит. Наконец Моченев вернулся в трубку. В голосе его слышалось облегчение:

― Говорит, участковый, соседи пожаловались, что живут посторонние...

― Отлично! ― проорал я, на полном ходу соскакивая с тротуара на 2-ю Владимирскую. Зубы клацнули так, что получилось «Отрично!». ― Спроси фамилию и перезвони «911»! Пусть по адресу соединят тебя с райотделом, узнай, есть такой участковый или нет!

― Понял! Иду! ― подтвердил герой-любовник. Слава богу, ему и впрямь что-то стало понятно: даже заикаться перестал.

Я хотел еще крикнуть вдогонку, чтоб до моего приезда на всякий случай не открывал и участковому, но тут в трубке раздался треск, будто он ее на радостях грохнул об пол, и разговор прервался.

Перезванивать я не стал: дождь без объявления войны хлынул как из перевернутого корыта, дворники перестали справляться, мгновенно запотели боковые стекла. Номера домов почти пропали из виду, я едва не пропустил нужный мне поворот. В последний момент, почти не снижая скорости, свернул во двор и помчался по лужам, поднимая грандиозное цунами. Но далеко не уехал.

Это была дряхлая панельная пятиэтажка, длинная, как электричка. Я выскочил из машины, задрал на голову воротник и побежал вдоль подъездов, пытаясь сквозь ливень различить, что написано на табличках с номерами квартир. Когда нашел нужный, на мне уже не было ни одной сухой нитки.

Все, финиш, это здесь, на втором этаже.

Я с разбегу затормозил и только тут понял, что не знаю, как быть дальше. Бежать наверх, к квартире? А если там не полиция, а киллер с пистолетом? Ждать здесь? Так ведь дождешься его же... А тут еще ливень прибавил ― хлынуло на голову сплошным водопадом. И это решило сомнения: стоять, дожидаясь не знамо чего под ледяной Ниагарой, было полным кретинизмом. Я обреченно прошлепал по лужам в подъезд.

Здесь было сухо. И страшно.

Страшно, потому что абсолютно темно. И абсолютно тихо. Я отчетливо слышал шорох стекающих с меня капель. А не видел вообще ничего. Даже собственной руки. И тут над моей головой раздался знакомый звук: так скрипит медленно открываемая дверь. А вместе со звуком выскользнул и упал в пролет слабый отблеск света.

― Валера? ― едва прошелестел я, задрав голову. И через секунду повторил еще раз, погромче: ― Валера? Ксюша?

Вместо ответа дверь снова коротко скрипнула, и призрачный свет пропал. Словно рак-отшельник высунул голову на лестницу, пошевелил усами и снова спрятался в квартире-раковине.

Я ощупью добрался до перил и начал медленно подниматься по лестнице. Уже не особенно таясь. В ботинках хлюпало, как у Дуремара, ловца пиявок, и пытаться изображать, что меня тут нет, было как минимум глупо. Перила кончились, короткими шаркающими шажками я пересек лестничную клетку, нашарил новые, ведущие к... Я старался не думать, к чему именно. Просто хлюпал себе по ступенькам. И оказался в конце концов на площадке второго этажа.

Там я снова увидел свет. Но в отличие от Создателя никак не мог сказать, что это хорошо. Потому что свет исходил из небольшой дырки на уровне моего живота. Дырка была с неровными краями, и вывод напрашивался один: передо мной входная дверь в квартиру, а на месте дырки раньше был замок.

― Валера! Ксюша! ― на этот раз громко произнес я, чувствуя как напряженно вибрирует мой голос. Но ответа не получил. Стало ясно, что надо потихоньку хлюпать отсюда подальше. А лучше даже не потихоньку.

Не стану врать, дверь с разбитым замком манила скрытой за ней загадкой. И любой супермен обязательно поперся бы туда посмотреть что к чему. Но я-то не супермен. Жизнь выбила из меня много дури, и оставшейся уже не хватало, чтобы лезть сейчас на рожон. Приняв это разумное решение, я повернулся, чтобы нашарить ведущие вниз ступеньки. И даже успел сделать крошечный шажок в этом направлении, когда узнал, что возомнил о себе слишком много: самостоятельных решений мне больше не полагалось.

В мой загривок уперлось что-то твердое и холодное. А сиплый голос негромко, почти шепотом, произнес:

― Стой где стоишь. Руки за голову, падла!

Повторять дважды не понадобилось: я мгновенно

осознал свой новый статус и резво сцепил руки на затылке, одновременно пытаясь припомнить, когда в последний раз со мной беседовали столь же убедительно. Ах да, ну как же! Вооруженный этим боевым кличем товарищ подполковник действующего резерва, в то время еще просто безымянный Мерин, с этими волшебными словами целился мне в лоб из не снятого с предохранителя ТТ. Неужто воскрес? Ведь и трех дней не прошло!

Мои размышления были прерваны резким толчком в левое плечо: меня разворачивали в обратном направлении, к двери. А сиплый шопоток приказал:

― Открывай дверь и заходи в адрес! Руки на месте!

Я покорно пнул ногой куда-то в темноту перед собой. Дверь со скрипом отъехала в сторону, и глазам при свете запыленного бра в крошечной прихожей открылась самая печальная картина из всех, которые в последние полчаса рисовало мое воображение.

Оба жильца были мертвы.

Можно было предположить, что незадолго до гибели они занимались любовью. Крошечная Ксюша в мужской рубашке большого размера лежала у порога комнаты, сжавшись в комочек и поджав ноги. Она могла бы показаться окаменевшей от ужаса, если бы не лужа крови, вытекшая из-под правого бока. Рубашка задралась, демонстрируя окружающим маленькую круглую попку, когда-то услаждавшую взор зрителей театра «Купидон». Последний акт, залезла не спросясь в голову совершенно неуместная мысль. Могучий стриптизер Валера упал навзничь посреди маленькой прихожей, заняв практически весь плацдарм целиком. Раскинув руки, в широко распахнутом махровом халате на голое тело, он, полагаю, и сейчас привлек бы повышенное внимание дамочек из «Дюймовочки» богатой мускулатурой и героических размеров мужским достоинством, если бы все это не было обильно залито кровью. Одну рану он получил в живот, вторая аккуратно зияла посреди лба.

― Это у вас что, программа защиты от свидетелей? ― поинтересовался я, не трогаясь с места. Если удастся втянуть киллера в разговор, появляются шансы.

― Не умничай! ― услышал я в ответ, одновременно получив новый чувствительный удар железным предметом в спину. ― Заходи, сказали!

― Куда заходить-то? ― спросил я, подбородком указывая на перегородившего дорогу Валеру.

― Бочком, бочком, ― прошипели сзади. ― Или частные сыщики трупов боятся?

― Только собственных, ― пробормотал я, резко перепрыгнув через покойника, в расчете оторваться от давящего в шею пистолетного ствола. Но не преуспел: пистолет взял препятствие с той же резвостью и снова уткнулся мне в основание затылка.

― А теперь поговорим, ― просипело сзади, но уже чуть громче и отчетливей. Ровно настолько, чтобы я сумел узнать голос. Тем более что у меня в этом отношении имелся свежий опыт.

Из голливудских фильмов я давно понял, что жертву лучше убивать сразу, а не рассусоливать, давая ей шанс выкинуть какой-нибудь фортель. Убийца сам шел мне навстречу. Вот только со страху фортель у жертвы никак не придумывался. Но потянуть время, если уж дают такую возможность, было надо.