Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

― Нужен ― ищи. А пока что воткни ее мобилу на подзарядку, посмотрим, с кем девушка общалась. Типа, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто тебя убил...

Дисплей вскоре загорелся. Прокопчик быстро разобрался в кнопках и открыл «журнал». Надо быть справедливым: я, пожалуй, и не упомню, когда у моего помощника было больше оснований торжествовать, чем в эти минуты. На его сияющее лицо, как на яркое солнце, было больно смотреть. В «журнале» Нинель, кроме вполне ожидаемых доктора Ядова, сестры Алисы, отчима Кияныча и других, одними из последних значились звонки Виктору Ванину и Татьяне Чичиной. Вантузу и Чичолине.

Осаживать Прокопчика ― одна из моих постоянных обязанностей. Иначе вместо выпадения в осадок твердых логических выводов его воображение будет бурлить до полного выкипания.

― Ничего не значит, ― пожав плечами, заметил я. -Нинель могла рассуждать примерно как ты: раз журналюги с разных сторон кусают за задницу «Фарус», то к ним и надо идти с новыми разоблачениями. Во всяком случае, теперь-то мы точно знаем, зачем ее искали, ― добавил я, кивая на жесткие диски. ― И почему обязательно хотели взять живой.

― Вот-вот! ― удовлетворенно пыхтя, продолжал торжествовать Прокопчик. ― Сначала «Фарус» отомстил фотографу, потом Нинель решила за это кинуть подлянку «Фарусу». Кто еще третьего дня говорил, что убийство Шахова мы раскрыли? Я говорил!

Но меня вся эта монтекристовщина по-прежнему не увлекала.

― Ну да, ― согласно покивал я, ― ты говорил, кто ж еще. Вот только убили Шахова не больше десяти дней назад, а Нинель увела жесткие диски дня за четыре до этого.

Находчивый Прокопчик стоял с открытым ртом не больше пары секунд.

― Значит, все наоборот! ― возвестил он. ― Сперва она ― диски, потом они ― фотографа!

Я только рукой махнул.

― Опять двадцать пять, все кошки смертны... Давай ищи хакеров. Взломаем пароли ― яснее станет, из-за чего сыр-бор.

Но приступить к поискам снова не удалось. У меня на столе зазвонил телефон, и уже через минуту все пошло кувырком. Да так, что в тот вечер я еще не скоро вспомнил об этих чертовых дисках.

― Станислав Андреич? ― произнес в трубке смутно знакомый голос с астматическим придыханием. ― Это Фаина Семеновна. Тут какой-то прямо ужас творится...

Мне понадобилось некоторое время, чтобы переключиться и понять, что это за Фаина Семеновна. Потом я вспомнил: травести Голдовская. Соседка снизу. Так что там за ужас у нее?

― Наверху, у девочек... Это ж надо мной прямо... Ходит кто-то! Мебель двигают! ― дыша со свистом, торопливо вываливала она. ― А их-то нету! Как вы тогда ушли ― Ксюша больше вообще не появлялась! А Маринка один раз заскочила только и тоже с тех пор пропала...

― Не видели, она с вещами уходила? ― быстро спросил я.

― Да... Не знаю... Вроде с сумкой... Вы бы приехали, раз их знакомый, поглядели, что там делается.

Мысли мои в этот момент метались судорожно, как кошка по горящему дому. Но старался я говорить спокойно:

― А чего полицию не вызываете?

― Так ведь... ― задохнулась Фаина Семеновна. -Девчонки-то без прописки... Как бы чего не вышло!

Как бы чего не вышло, согласно думал я. Но имел в виду совсем другое. Перед глазами у меня стояла собственная перевернутая вверх дном квартира. Покойный Мерин с Бульбочкой. Дед Хабар и его шкафоподобный мальчик для поручений. «Чего надо, то и искали!» Что они ищут на этот раз? Или кого?

― Фаина Семенна, а вот у Ксюши приятель есть -Валера, не знаете, где его искать?

― Ходил к ней такой, это точно, тоже актер, они раньше вместе работали, ― подтвердила она. И после заполненной хриплым дыханием паузы добавила неуверенно: ― Он теперь в Театре юного зрителя, что ли.

Вот это да. Ну и диапазон, однако, у артиста Моченева ― от эротического театра до детского!

― А в каком, не знаете?

― Да разве ж я спрашивала? ― удивилась Фаина Семеновна. ― Слыхала только, что в «Дюймовочке» играет. По сказке Андерсена, наверное.

Это было бы страшно смешно. Если б не было маленько страшно. Творческий диапазон у Валеры оказался не так уж велик: в отличие от Фаины Семеновны я знал, что «Дюймовочка» ― известный в городе клуб с мужским стриптизом. И это давало мне шанс поучаствовать в очередном состязании: кто быстрее доберется до сбежавших девчонок.

Только вот зачем? Ну ладно, я по поручению клиента ищу пропавшую Марту Панич. И приз в предстоящей гонке ― узнать о причинах столь нервической реакции на одно только упоминание ее имени вкупе с именем Нинель Шаховой. А чего хотят мои конкуренты? Вряд ли все эти серьезные дяди ищут инженю с травести, лишь бы время провести. Особенно эту самую травести, которая бросила ходить на работу, зато впала в депрессию и начала пить пару недель назад. Как раз тогда, когда пропала Марта, а Нинель сбежала, прихватив с собой жесткие диски из психиатрических компьютеров.

Ох, доложу я вам, как не хотелось мне в тот момент стартовать в новом забеге! Но проклятые диски теперь были у меня. Назвавшись груздем, я уже с ногами залез в кузов. И повлечет его злая судьба в банку с рассолом или на раскаленную сковородку -от груздя не слишком зависело.

Не подверженный рефлексиям Прокопчик тем временем уже успел поменять в своем компьютере диск Нинель на родной и выстукивал что-то в Интернете, приговаривая:

― Сайт-то у этой «Дюймовочки» какой улетный, не хочешь взглянуть? Серьезное заведеньице!

Изучать сайты стрипклубов у меня не было сейчас ни времени, ни желания: мне был нужен только адрес. Но Прокопчик все равно продолжал вываливать ненужные мне сведения по мере их поступления, в режиме онлайн:

― Вход для дам ― пятьсот рубликов всего. А для мужиков ― десять штук, ни хрена себе дискриминация! Прямо сексизм какой-то! А вот и отзывы клиентов, ну-ка, ну-ка... За пятьсот деревянных, оказывается, можно только у барной стойки постоять, а хочешь столик ― гони пять тыщ, а возле сцены ― вообще грабеж: пятнадцать!

― Телефон указан? ― попытался я его прервать.

Но Прокопчик распалялся с каждым новым битом

информации:

― Да еще, пишут, лучше дня за два заказывать! Вот бабы-дуры! Такие башли ― и все чтоб на голых мужиков посмотреть! Да я им могу задаром...

И только увидев, что я тяну руку к кнопке, чтобы отключить компьютер, пробормотал:

― Да указан, указан! Вот он... А бутылочка шампанского там, между прочим, обходится...

Я быстро переписал номер на листок бумаги. После чего все-таки нажал кнопку, выдернул Прокопчика из Интернета, как пробку из бутылки, и вернул к реальности:

― На, дозванивайся, ― сказал, сунув листок ему под нос. ― Выясни, работает ли сегодня Валерий Моченев. Наври чего-нибудь, не мне тебя учить. Типа, по поручению дамочки какой-нибудь интересуешься. Если он там, звони мне. И сразу же двигай в сторону «Дюймовочки», найди этого Моченева и паси до моего приезда.

Мне пришло в голову, что в общении с этой артистической богемной публикой мобильник Нинель может пригодится ― правда, я еще не знал как. Просто сунул его в карман.

― А ты? ― упавшим голосом поинтересовался Прокопчик.

― Надо искать этих актрисулек. Заодно посмотрю, кто там у них в квартире шурует.

― А хакеры? ― совсем уж слабо пискнул он.

― Ищи, ― согласился я. ― Да, и вот еще. Если со мной что случится, диски будут...

Но тут я осекся. Махнул рукой.

― Ладно, не надо тебе про это знать.

― Почему? ― сразу надулся он.

― Не надо ― и все.

― Нет, объясни! ― От обиды у него уже дрожали губы.

― Нет времени.

― А ты хотя бы в двух словах!

И уже стоя в дверях, я объяснил. Ровно в двух словах. Вложив в эти два слова итог всей выстраданной мною за последние дни философической системы:

― Незнание ― сила!

25

Говорят, у древних майя была игра в мяч, по результатам которой победителя торжественно казнили. Глубокий философский смысл, если вдуматься. Хочешь спокойной жизни ― не лезь в первачи. А желаешь любой ценой доказать, что ты лучший, ― плати. В лично моем случае к правилам имелось небольшое дополнение: поплатиться жизнью игрок мог в любой момент еще по дороге к заветному пьедесталу. Причем вне всякой зависимости от достигнутых результатов. И я даже вообразить не мог, как скоро эта возможность мне предоставится.

Нинелевы диски прятать было особо некуда, кроме как во все тот же расположенный в подвале «эвакуарий». Прокопчик, конечно, знал о его существовании. Но в последнее время, побывав на разведдопросе у дедушки Хабара, я почти на подсознательном уровне стал опасаться лишних логических связей. Знать про диски и знать про «эвакуарий» еще не значит знать, что диски в «эвакуарии». Скополамин здорово развязывает языки, но чтобы получить правильный ответ, еще надо задать правильный вопрос.

Я положил диски в тайник рядом с ксивами Мерина и Бульбочки. Тут же поблескивали вороненой сталью два ТТ. При виде этого подарочного набора я поежился: давно пора было избавиться от того и другого. Мелькнула мысль сделать это прямо сейчас -завернуть все вместе в пакет да и выкинуть с ближайшего моста в реку. Или бросить в «бардачок» хотя бы один ТТ. Так, на всякий пожарный. Но я удержался, прикинув, что по дороге к Войковской никаких рек у меня нет. А кататься по городу на чужой машине с «левыми» пушками и поддельными фээс-бэшными ксивами будет совсем уж откровенным вызовом обществу. Мне и в голову не могло прийти, что не успеет пропеть петух, а я уже трижды пожалею о том, что нынче ночью хожу по городу безоружным.