Наследство Лэндоверов - Виктория Холт

— Ему нравится дразнить меня, — конфиденциально объяснила мне Гвенни.

— Милейшая Гвенни, — продолжал Яго. — Никто другой не мог бы так гордиться этим старым домом. Она гораздо больше Лэндовер, чем мы с Полем. Разве я не прав, дражайшая невестка?

— Когда женщина выходит замуж, семья ее мужа становится ее семьей! — сентенциозно провозгласила Гвен-ни.

— Звучит, как в молитвеннике, — сказал Яго, — но я знаю нашу разумницу и готов поклясться, что она придумала это сама.

Гвенни крепко сжала губы. Я подумала, какие напряженные отношения между тремя членами этой семьи. Мысль, что ее деньги спасли их, была ненавистна как Яго, так и Полю. Следовало подумать об этом раньше, чем брать их, сказала я про себя.

С улыбкой Гвенни указала кузине Мэри и мне наши места. Поль сидел на одном конце стола, она — на другом. Меня посадили справа от Поля, между ним и Яго. Кузина Мэри сидела против нас.

Во время обеда кузина Мэри разговаривала с Полем об управлении поместьем. Я внимательно их слушала и иногда вставляла словечко-другое. Я уже немного разбиралась в этих делах, и они продолжали меня интересовать. Мне приходилось делать отчаянные усилия, чтобы отвлечь свои мысли от недавних неприятных открытий.

Яго наклонился ко мне и сказал вполголоса:

— Нам с вами много придется наверстывать. Весть о вашем приезде взбудоражила меня. Я ведь был в полном отчаянии, когда вас тогда увезли. Это случилось неожиданно, не так ли?

— О да. Мне ужасно не хотелось уезжать.

— Мы так подружились за то короткое время, что вы провели здесь. Как весело нам было вместе! Надеюсь, так будет и впредь. — Теперь вы, должно быть, очень заняты, а я знакомлюсь понемногу с ведением хозяйства в поместье Трессидор. Это очень интересно.

— Я никогда не позволяю делам отвлекать меня от удовольствий.

Поль услышал это замечание и сказал:

— Позвольте вас заверить, что в этом случае, по крайней мере Яго высказался вполне искренне.

— Видите, как они со мной обращаются, — пожаловался Яго, поднимая глаза к потолку.

— С тобой обращаются лучше, чем ты того заслуживаешь, — заявила Гвенни.

— Тш-ш! Кэролайн подумает, что я никудышный человечишко.

— Она, вероятно, и так это знает, — предположила Гвенни. — А если нет, то скоро узнает.

— Вы не должны и наполовину верить тому, что они говорят обо мне, — попросил Яго.

— Я всегда сама составляю свое мнение, — успокоила его я. — Не забывайте при этом, что слухи бывают ложны.

— Однако самые убедительные слухи, как известно, — заметил Поль, — обычно основаны на правде.

— Оракул произнес свой приговор, — съязвил Яго. — Надеюсь, Кэролайн будет судить обо мне с высоты собственного опыта.

— Я всегда считала, что нужно прямо высказывать то, что думаешь, — вмешалась Гвенни. — Никаких хождений вокруг да около. Некоторые люди готовы придумать все, что угодно, только бы избежать слов, которые могут показаться невежливыми. Папа называл это коварством южан.

— По сравнению с неподкупной прямотой северян, — одхватил Поль.

— В защиту прямоты многое можно сказать, — настаивала Гвенни.

— За исключением того, что иногда она бывает неприятной, — напомнила я.

— Часто случается, — заметил Поль, — что люди, твердившие о намеренные говорить правду в глаза, как бы неприятна она ни была, не слишком довольны, когда другие так откровенны с ними.

— Я лично предпочитаю приятную ложь, — высказался Яго. — По-моему, это наилучший способ для того, чтобы люди ладили между собой.

Разговор обострялся. Кузина Мэри посмотрела на меня и заговорила о картинах, висевших в доме.

— Раньше здесь было такое прекрасное собрание, — сказала она.

К сожалению, эти слова послужили для Гвенни новым сигналом для перехода к своей любимой теме.

— Все они были в ужасающем состоянии, — заговорила она. — От них скоро ничего бы не осталось, если бы мы с папой не пригласили того художника, чтобы привести их в порядок. Боже мой, сколько в этом доме пришлось изменить!

— Просто чудо! — подтвердил Яго. — Мы поняли, наконец, значение этого слова с тех пор, как Гвенни взяла нас в свои руки.

Я поспешила задать какой-то вопрос, относительно того, как решаются отдельные проблемы в Лэндовер Холле и Трессидор Мэноре. Поль подробно ответил мне, а кузина Мэри горячо присоединилась к разговору. Яго занимался поместьем вместе с братом. Он тоже вставил одно-два отрывочных замечания, но в основном старался вовлечь меня в отдельный диалог. Я не стала поощрять его попытки — мне хотелось слышать, о чем говорят Поль и кузина Мэри. Гвенни это тоже, видимо, интересовало.

Она, безусловно, производила впечатление деловой женщины.

Мои чувства колебались между смятением и ликованием. Мне то хотелось встать и немедленно уйти, то не двигаться с места. Я старалась определить свое отношение к Полю. Мне казалось, что оно не может больше вызывать сомнений после того, как я узнала о его женитьбе по расчету, женитьбе, подобной поступку Джереми Брендона, наполнившему мое сердце горечью. Однако, помимо моей воли, Поль вызывал у меня жалость. Я уже поняла, что жизнь с Гвенни была для него мучительна, он дорого заплатил за возвращение своего дома. Может быть, он надеялся на простую сделку, но все сложилось по-иному.

После обеда Гвенни, видимо, твердо решившая соблюдать все условности, предложила отвести дам в гостиную, предоставив мужчинам допивать портвейн. «Какой абсурд! — подумала я. — Что могут сказать друг другу Поль и Яго, оставшись вдвоем за обеденным столом?»

В гостиной кузина Мэри с восхищением отметила, как замечательно восстановлен лепной потолок. Гвенни тут же поторопилась снова сесть на своего конька.

— Вы представить себе не можете, какую работу нам пришлось провести в этом доме! Но я твердо намеревалась сделать все как следует. Папа тоже. Стоило это гораздо больше, чем он предполагал вначале. Я часто спрашивала себя, согласился бы он на покупку Лэндовер Холла, если бы сразу понял, во что обойдется приведение его в порядок. Когда начинается ремонт такого дома, открытия следуют одно за другим.

— Но теперь все уже, вероятно, закончено? — спросила я.

— Все время обнаруживаются новые проблемы. Я как-нибудь доберусь и до чердачных помещений. Одна комната в конце длинной галереи возбуждает мой интерес. Мне кажется, за ее стенами что-то находится.

— Может быть, убежище, где скрывался священник, или что-нибудь в этом роде? — предположила я. — Лэндоверы, если не ошибаюсь, были одно время католиками.

— Лэндоверы способны быть кем угодно, если это для них выгодно, — сказала Гвенни тоном, выражающим одновременно презрение и восхищение.