Безмолвный король - Амо Джонс

сверху – на этот раз повернувшись спиной. Опираясь о его бедра, я скачу на его члене, пока пот не покрывает все мое тело, а вода не становится холодной. Его бедра под моими ладонями сжимаются при каждом движении, а мое тело вибрирует от приближающегося оргазма. Когда его член снова погружается в мою киску, я кончаю – внутри меня словно разрывается атомная бомба. Его член ответно пульсирует. Я падаю ему на грудь, а он притягивает меня к себе и целует в голову.

– Ты справишься, детка.

Я помню день, когда купила это платье. Я увидела его в витрине магазина. Черное кружево переплеталось у меня на груди, а плотный материал обтягивал каждый изгиб на моем теле. Одна из кружевных полосок на уровне талии отсутствовала, обнажая полоску пресса – если, в отличие от меня, он у вас есть. С момента смерти Деймона я почти не ела и впервые поняла, насколько острыми стали мои ключицы – кажется, что о них можно порезаться. Я смотрю на себя в напольное зеркало, наконец по-настоящему заглядывая себе в глаза.

– Te amo, frater.

Слезы снова выступают у меня на глазах, но раздается стук в дверь, и я поворачиваюсь в сторону входа.

– Привет, Мэди. Со мной здесь пара человек, которые хотят с тобой познакомиться, – говорит Джейс. – Не возражаешь?

Я подавляю свои эмоции, откашливаюсь и провожу руками по своему платью. Черное. Цвет, символизирующий смерть. Я бы предпочла быть в белом. Я до сих пор отказываюсь верить, что мой брат мертв. Он заслуживает большего, чем видеть меня в черном.

Я киваю, вытирая глаза. Он распахивает дверь, и на пороге я вижу мужчину и женщину. Женщина одета в длинное черное платье, у нее в руках большая шляпа с кружевными полями. Она красива. У нее медово-карие глаза и кожа с оттенком, который не может дать ни один загар, – в ней явно смешалось несколько кровей. Ее глаза встречаются с моими, и она хмурится. Я перевожу взгляд на мужчину, стоящего рядом с ней. На нем надет темный костюм и галстук. Он высок, гораздо выше, чем она, его волосы тронуты сединой, а на коже видны морщинки. Должно быть, ему за пятьдесят. Он выглядит угрюмым и держится несколько иначе, чем остальные Короли, – его поза кажется более мягкой.

– Мэдисон, – начинает женщина. – Я Джемайма, твоя… – Она замолкает, сжимая пальцами шляпу. – Родная мать.

Она делает шаг вперед, и в этот момент я замечаю Скарлетт, прислонившуюся к стене позади них. Она подмигивает мне, и я понимаю ее сигнал. Если понадобится, она меня прикроет. Джейс остается стоять у распахнутой двери. Я ценю это, потому что мне было бы тяжело остаться один на один с родителями, которых я не знаю и которые, по сути, бросили меня и Деймона.

– Почему? – коротко спрашиваю я.

Мужчина откашливается.

– Меня зовут Йохан. Мэдисон, мне жаль, что нам пришлось встретиться в таких обстоятельствах. Мы с Джемаймой понимаем, что у тебя много вопросов, и не хотим оставлять тебя в неведении. Ты заслуживаешь честности, – он делает паузу, и его глаза устремляются к Скарлетт, которая бросает на него уже знакомый мне взгляд. Взгляд медведицы, готовой броситься на защиту своих детенышей. Мое сердце мгновенно согревается, и мысль об этом дает мне силы справиться с чем угодно – независимо от того, что они скажут, я это приму. Единственное, что имеет для меня значение, – сила, исходящая от Скарлетт. Она – единственная мать, которая мне нужна, а все остальное неважно. Я киваю.

– Спасибо. Я буду признательна.

Он снова смотрит на меня.

– Уверен, что ты уже знакома с тем, как устроен наш мир. Твоя ма… Джемайма была счастлива, когда узнала о беременности, а новость о близнецах только усилила нашу радость. Близнецы – всегда редкость, а в нашем кругу это был первый подобный случай. Узнав, что один из близнецов оказался девочкой, мы были разбиты. Нам было известно, чем это грозит, и мы не могли ни с кем поделиться – риск был слишком высок. Ты была Серебряным Лебедем и должна была погибнуть.

Он засовывает руки в карманы, и рассказ продолжает Джемайма:

– Мы были близки с Элизабет и Джозефом. Они согласились забрать вас к себе и сбежать. Сбежать навсегда. Но когда родился твой брат, Элизабет не смогла к нему привязаться и отправила его к матери Катсии. Он вырос на Пердите, говоря исключительно на латыни. Его пытались учить английскому, как и Катсию, но он отказался. – Она откашливается. – Я понимаю, что у тебя своя жизнь, и мы не заслуживаем ни минуты твоего времени. Мы просто хотели, чтобы ты знала правду.

Мой взгляд останавливается на Скарлетт.

– Что теперь будет? Теперь, когда Катсия мертва? Что будет происходить с маленькими девочками?

Скарлетт улыбается.

– Теперь их с радостью примут. – Она отталкивается от стены и подходит ко мне. – Вот почему мы остались на острове – чтобы провести конференцию с членами Круга. Мы с твоим отцом давно на этом настаивали. В отличие от Гектора. – Она быстро закатывает глаза и берет меня за руку. – Но и он все понял, а знаешь почему? Благодаря тебе, милая. – Рука Скарлетт касается моей щеки. – Ни один Король не должен переживать из-за того, что у него родится дочь. Все останется по-прежнему, кроме того, что теперь девочек будут свободно принимать в семейные союзы.

– Теперь ясно, кто здесь у руля, – бормочет Нейт где-то на заднем плане.

Я фыркаю, прикрывая рот рукой.

– Спасибо, Скарлетт, за то, что была для меня лучшей матерью на свете.

Она сжимает мою ладонь.

– Можешь называть меня мамой.

Взгляд Скарлетт перемещается на Джемайму и Йохана.

– Вы закончили? Нам нужно ехать на похороны.

Они кивают и выходят из комнаты.

– Они вам не нравятся? – спрашиваю я Скарлетт, глядя на пустой дверной проем.

– Нет. Никогда не нравились. Я не согласна с тем, что они сделали. Ты сильно страдала в детстве и даже в юности. Они показали себя плохими родителями и слабыми людьми.

Я сглатываю.

– Сейчас мне все равно. И я не хочу это менять.

Она похлопывает меня по ладони, в то время как в мою комнату заходит Бишоп. У меня почти текут слюнки. На нем надеты черные брюки и белая рубашка с закатанными рукавами, обнажающими его татуировки. Его волосы идеально уложены гелем, а кожа слегка поблескивает, переливаясь на свету.

– Ты в порядке? – спрашивает он, наклонив голову. Его глаза мечутся между Скарлетт и