Александра - Олег Ростов

такое место сказочное, на берегу моря. Поэтому и называется Лукоморье. Так вот:

У лукоморья дуб зелёный;

Златая цепь на дубе том:

И днём и ночью кот учёный

Всё ходит по цепи кругом;

Идёт направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Я читала стихи, известные нам с детства. А вокруг народ притих, слушали, ловя каждое моё слово. И только скрип повозки, топот копыт, да тихий храп лошадей слышался по мимо моего голоса.

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей;

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны…

Забавно было смотреть на взрослого мужчину, слушавшего стихи про сказки. И не только на Ивана. Василий так же слушал с неким восторгом. Ехавшие позади и впереди конные ратники так продолжали греть уши.

…Там в облаках перед народом

Через леса, через моря

Колдун несёт богатыря;

В темнице там царевна тужит,

А бурый волк ей верно служит;

Там ступа с Бабою Ягой

Идёт, бредёт сама собой,

Раздалось хихиканье младших Вяземских. Маман на них шикнула.

Там царь Кащей над златом чахнет;

Там русский дух… там Русью пахнет!

Я там была, и мёд пила;

И видела у моря дуб зелёный;

Под ним сидела, и кот учёный

Свои мне сказки говорил.

Концовку я чуть переделала, но думаю, Александр Сергеевич на меня не обидится. Тем более, он ещё не родился. Закончив читать стихотворение, посмотрела на Ивана. Он ехал задумавшись. Потом словно очнулся.

— Как хорошо сказано, Саша: «Там на неведомых дорожках, следы невиданных зверей… Царевна там в темнице тужит, а бурый волк ей верно служит. Там ступа с Бабою Ягой, идёт, бредёт сама собой… Там русский дух, там Русью пахнет».

Я улыбнулась.

— Всё верно, Ванечка. — Посмотрела на Елену.

— Теперь твоя очередь.

— Сань, ты так хорошо читаешь. — Заканючила Елена. Но я сразу пресекла диверсию.

— Уговор дороже денег, Елена, так что с тебя Золушка.

— Не любишь ты меня, Сань.

— Рассказывай.

— Ну ладно. Жила-была одна девушка… — Начала свой рассказ Елена. Её все слушали. Я ехала, кивала, иногда поправляла её. А так ничего, хорошо рассказала.

— Это что получается? Царевич женился на простой служанке? — Спросила маман.

— Это сказка, Евпраксия Гордеевна. В реальности всё по другому.

— Елена, а ещё сказку⁈ — Попросил мою подругу самый младший Вяземский, ехавший с дамами в повозке.

— Дорогой, я уже язык смозолила, про Золушку рассказывать.

— Да ладно, Лен. Язык то без костей, так что ничего с ним не случиться. — Засмеялась я. Меня поддержали смехом Иван, Василий и ещё пара ратников.

— Вот и рассказывай, раз у тебя язык без костей.

— Александра, Александра, расскажи. — Начали меня просить младшая сестра и брат Ивана с Василием.

— Хорошо, расскажу, но на привале. А то неудобно так на ходу рассказывать. Давайте лучше споём?

— А что споём? — Спросила молодая боярышня.

— Про Марусю. Лена, помнишь Иван Васильевич меняет профессию? — Никто не понял, про какого я Ивана Васильевича спросила и что за профессия такая? Но разъяснять ничего не стала. Ленка всё поняла.

— Сейчас, подожди. А ты что слова знаешь?

— А мы с папой её пели.

Я начала напевать мотив. Елена стала наигрывать на своей губной гармошке. Наконец сыграла. Посмотрела на меня и кивнула. Глядя на Ивана и улыбаясь ему запела:

Зелёною весной, под старою сосной,

С любимою Ванюша прощается.

Кольчугой он звенит и нежно говорит

Не плачь, не плачь,

Маруся-красавица.

Василий засмеялся. Его поддержали смехом маман и младшие Вяземские. А также дядька, который вдруг откуда-то появился рядом с нами.

Маруся, молчит и слёзы льёт,

От грусти болит душа её.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копьё.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают горькие, капают кап-кап,

Капают прямо на копьё.

Когда пела этот куплет, смотрела влюблённо на мужа, прижав правую руку к сердцу. Иван тоже засмеялся. Конные ратники, ехавшие впереди, стали притормаживать. А те кто ехал позади, стали ближе к нам подтягиваться.

Студёною зимой опять же под сосной

С любимою Ванюша встречается.

Кольчугой вновь звенит и нежно говорит —

Вернулся я к тебе, раскрасавица.

Вокруг уже все смеялись. Кто-то даже пытался подпевать. А Василий, смеясь, спросил:

— А чего он постоянно кольчугой звенит? Может чем другим звенит?

— Тьфу на тебя, охальник! — Махнула рукой на сына маман. А я, улыбаясь, продолжала петь.

Маруся, от счастья слёзы льёт,

Как гусли душа её поёт.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копьё.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают сладкие, капают кап-кап,

Капают прямо на копьё.

Под конец, куплет подпевали уже многие и Иван в том числе.

— Ну как песня? — Спросила юную золовку.

— Хорошая песня. Я хочу её заучить. — Радостно улыбаясь, ответила Евдокия.

— Заучишь.

— Да, Саш. Хорошая песня, весёлая, это не смотря, что Маруся постоянно плачет! — Сказал Иван.

— Ванечка, так всё верно. Сначала с любимым прощает. Он на войну уходит. Вот и плачет дева в печали. А потом он возвращается к ней, живой и здоровый. И в этот раз она уже от радости плачет. Это слёзы счастья.

К нам из головы обоза подъехал Фёдор Мстиславович с Тучковым-Морозовым Михаилом Васильевичем.

— Это кто такую песню пел? — Спросил Вяземский-старший. — Александра, дочка, ты что ли?

— Я, батюшка!

— А ещё раз спой, а то мы с Михаилом Васильевичем прослушали.

— Хорошо. — Посмотрела на Ивана, потом на Василия. — Вы слышали слова песни? Давайте, будете подпевать.

Ленка вновь заиграла. Я запела. Мне стали подпевать не только Иван с Василием, но и Евдокия, и даже дядька Евсей. А потом и конные ратники, что ехали рядом. Последний раз куплет пели уже все, кто ехал, кто нас окружал. Даже Фёдор Мстиславович и Тучков-Морозов подпевали.

Маруся от счастья слёзы льёт,

Как гусли душа её поёт.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копьё.

Кап-кап-кап из ясных глаз Маруси

Капают сладкие, капают кап-кап,

Капают прямо на копьё.

Заночевали в какой-то деревеньке. Я не хотела спать в довольно тесной, с земляным полом избушке. Улеглись с Иваном на попонах возле костра, который развели ратники и возницы, кто тоже спал на улице. Рядом устроились Елена с Васей. Она тоже отказалась спать в крестьянской избушке. Тем более, там даже печи топились по-чёрному, чему я была удивлена. Дым выходил в отверстие в крыше. Иван опёрся спиной на колесо одной из повозок. Я устроилась между его ног, своей спиной опёрлась на его грудь. Он обнял меня, сложив руки на моей груди. Я чувствовала, как он целовал меня в макушку. Конечно, мы ничего позволить себе здесь не могли. В конце концов, мы даже не раздевались, так в бронях и спали. А перед сном я, как и обещала младшим Вяземским, рассказала сказку. Послушать меня собрался чуть ли не весь обоз. Рассказала я им про царевну-лягушку.

— В некотором царстве, в тридесятом государстве жил-был царь. И было у царя три сына. Всем хороши они были, статные, пригожие, красивые. Удалые добры-молодцы. Да вот только жениться не хотели. Смотрел на них царь-батюшка, да осерчал в один из дней. Призвал он их к себе. Дал каждому по луку и по стреле. Говорит: «Не хотите по хорошему жениться, будет по плохому». Выйдете со двора царского пошлите каждый стрелу туда, куда хочет. А потом идите и ищите эту стрелу. Вот какая дева её будет держать в руках, на той и женитесь. И мне всё равно, кто она будет. Кривая, косая, хромая. Всё равно женитесь!

Слушая меня, народ смеялся.

— Да, крут батюшка-царь. — Усмехнулся Евсей. — А как точно кривая, да косая? А если ещё и старуха горбатая? Уююю. — Народ смеялся над тремя незадачливыми царевичами. Вот так наказал батюшка их. Но не только мужчинам было интересно узнать, кого же им бог послал в жёны, женщинам и девушкам, ехавшим в обозе, хотелось это узнать не меньше. То, что старший царевич нашёл свою стрелу в боярском тереме, у боярской дочери, все восприняли благосклонно.

— Повезло, старшему. Молодая, да красивая боярышня досталась.