Полнолуние - Карен Робардс

– Я нашла для тебя чужака!

– Да, верно. – Уилл зажег верхний свет и перевел взгляд на нее. – А что с твоим платьем?

Молли оглядела себя. Она забыла о порванной бретельке, забыла о том, что платье свисало с одной стороны, обнажая плечо. Она была одета, но весьма условно.

– Я порвала бретельку, – сказала она.

– Это что, кровь? – Уилл коснулся бурых пятнышек, которыми было усеяно платье. Молли предположила, что удар по носу Торнтона оказался слишком сокрушительным.

– Возможно.

– Тебя ударили? – резко спросил он.

– Это не моя.

– Тогда чья же?

– Торнтона, – неохотно призналась Молли. Взгляд на Уилла словно подтолкнул ее к откровенности. – Хорошо, ты хочешь знать все? Так вот: Торнтон слишком много выпил и попытался поцеловать меня, при этом он порвал мне бретельку платья. Я расквасила ему нос. Потом убежала из его дома. Уже в поле я испугалась и, завидев госпиталь, решила позвонить оттуда Эшли, чтобы она забрала меня на машине. Но вышло так, что я обнаружила лошадь и вместо Эшли позвонила тебе. Большая ошибка с моей стороны.

– Действительно, большая ошибка, – согласился Уилл. Его рот был плотно сжат, а глаза были такими темными, что в них почти не угадывалось синевы.

Уилл издал какой-то неопределенный звук. Молли покосилась на него.

– Значит, ты разбила окно и забралась в здание, – сказал Уилл.

Молли уже рассказала ему эту часть истории, когда звонила по телефону. Она предположила, что и он пробрался внутрь через разбитое окно. Молли кивнула.

– Когда я очутилась в офисе, до меня донесся какой-то шум. Я зажгла свет и пошла на разведку. Там я увидела лошадь.

Выглянув в окно, она обнаружила, что они проезжают мимо ее дома.

– Эй, мы уже проехали, – сказала она.

– Я доставлю тебя домой через минуту. Прежде я хочу закончить разговор, так чтобы нам не мешали дети. – Уилл свернул на грязную дорогу, пролегавшую рядом с домом. Он остановил машину, выключил фары и повернулся лицом к ней.

Луна уже висела прямо над ними, но ее свет не проникал сквозь заросли деревьев. Молли не видела лица Уилла, он казался темной крупной массой, занимавшей соседнее сиденье.

– Позволь, я задам прямой вопрос, – сказал он. – Итак, ты решила идти домой пешком через поля среди ночи. А ты подумала о том, что какой-нибудь проходимец – ну хотя бы тот, кто нападает на лошадей, – может встретиться тебе на пути?

– Я совсем забыла об этом и вспомнила, лишь когда оказалась в поле, – виновато произнесла Молли. – Признаюсь, я занервничала. Поэтому-то и решила непременно залезть в здание, чтобы пробраться к телефону. Мне не хотелось идти домой пешком.

Какое-то мгновение Уилл молчал. Потом продолжил:

– Итак, ты разбила окно, чтобы воспользоваться телефоном. Ты расслышала какие-то звуки в пустом здании. И ты зажгла свет и отправилась на разведку?

– Это была лошадь, – сказала Молли. – Я была почти уверена в этом.

Молли догадалась, что он злится. – Мне даже немного жаль Уайланда. Когда ты принимала его приглашение, тебе следовало бы подумать о последствиях. Вряд ли этот бедный мерзавец рассчитывал схлопотать по носу, вместо того чтобы получить желаемое.

– Иди ты к черту, – сказала Молли, открывая дверцу машины. – Я не обязана все это выслушивать. В конце концов, я не ваша собственность, мистер федеральный агент.

Она вышла из машины, хлопнув дверцей, рассчитывая дойти до дома пешком. В машине погас свет. Уилл тоже вышел из машины и догнал ее.

Он схватил ее за руку. Он был так близко, и даже в темноте Молли могла различить его глаза. Взгляд их был мрачным, пристальным и… сердитым.

– Пусти меня! – крикнула она, пытаясь высвободиться. Нога ее оказалась прижатой к бамперу.

– Ты что, нарочно лезешь на рожон? – с плохо скрываемым раздражением спросил Уилл. – Идешь на свидание с негодяем, который так и ищет случая, чтобы уложить тебя в постель, а ты делаешь вид, будто этого не замечаешь. Потом тащишься домой ночью, одна, по пустынным полям, где бродит маньяк. Ты ведь знаешь, что мы расследуем криминальное дело, я предупреждал тебя об опасности, и ты все равно лезешь в заброшенное здание, заслышав шум, отправляешься на разведку! Ты когда-нибудь встречала такую сумасбродку?

– Ну а тебе-то какое дело? – Она стояла так близко к нему, что ей даже пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Разутая – босоножки она скинула в машине, – она казалась такой маленькой рядом с ним – широкоплечим, высоким, грозным.

Только она ничуть не боялась грозного Уилла Лаймана.

– Какое дело мне? Мне? Вот какое, – сквозь зубы процедил он и поцеловал ее.

Прикосновение его губ растопило гнев Молли, в то время как Уилл, казалось, распалился еще больше. Он всегда был таким сдержанным, таким спокойным, преисполненным важности своего дела. Сегодня впервые она увидела его потерявшим контроль над собой.

Она наконец добилась того, чего так долго желала. Он был взбешен, дрожат от ярости.

Его рот был требовательным и безжалостным, а руки своей мертвой хваткой словно наказывали ее за содеянное. Язык был обжигающе горячим. Сейчас все его действия были пропитаны не техникой исполнения, а живыми эмоциями. Молли содрогнулась, закрыла глаза и отдалась во власть чувств. Она прижалась к нему и целовала его так же неистово, как и он, объятая пламенем рук, которые блуждали по ее телу, теснее прижимая ее к его разгоряченному телу. Когда большие теплые руки легли на ее ягодицы, она застонала. Она едва соображала, что он усаживает ее на капот машины.

Она открыла глаза. Он слегка завалил ее назад, грубо задирая ей юбку. Молли легла на холодный жесткий металл, расставляя ноги для него. Он был в темном костюме и галстуке. Его белоснежная рубашка ярко выделялась в темноте. Лицо же, напротив, оставалось в тени. Ее голые бедра ощущали прикосновение мягкой шерстяной ткани его брюк. Это ощущение заставило ее еще шире расставить нога – настолько оно было волнующим и возбуждающим. Его губы оторвались от ее рта и скользнули вниз – сначала по горлу, потом к груди. Молли крепче прижала его голову к своей груди, направляя его губы к соскам.

Его губы сомкнулись вокруг соска.

Молли закрыла глаза. Застонав, она еще крепче прижала его голову. Его рот был горячим и мокрым, когда он сосал ее грудь, словно младенец. Молли выгнулась, предлагая ему всю себя, без остатка, а он продолжал целовать ее груди, сосать их, дразнить, в то время как она извивалась под ним, словно дикое животное.

Его рука оказалась меж ее бедер, и вот уже она срывала с нее трусики. Он коснулся ее лобка, который напрягся от возбуждения, потом скользнул ниже и глубже.