Эпоха последних слов - Дмитрий Тихонов

Вот он, момент истины! В ходе битвы снова наступил кризис, и на его разрешение почти не оставалось времени. Еще чуть-чуть — и паника захлестнет остатки армии. Как можно бороться с тем, что нельзя убить? Как выстоять против сотен мертвых пожирателей плоти, не страшащихся никакого оружия, неподвластных смерти? Сначала побегут самые разумные, за ними — трусы, а остальные, храбрые, бесшабашные дураки, либо найдут страшный конец, либо тоже покинут поле боя. Даже Кром наверняка вынужден будет отступить — он мастер над механизмами, но вряд ли в его силах справиться с армадой непобедимых марионеток.

Действовать нужно немедленно, пока не рухнула дисциплина, пока воины там, внизу, готовы биться, пока победа, бывшая так близко, для них важнее собственной безопасности. Вольфганг отчетливо помнил рассказ старого сказочника Сигмунда Синеуса о событиях, имевших место в форте Гронхайма много лет назад, помнил о Погонщике Теней, шепчущем в ухо отрубленной головы, о наступлении павших в том бою воинов. О, ныне все повторялось с абсурдной, почти невероятной точностью.

Он направил своего василиска вокруг центральных башен замка и, облетев крышу Алхимической, увидел балкон Старшей Башни и тонкую фигуру в бардовом балахоне, стоящую на нем. Вот он, тот, кто дергает за нити. Погонщик Теней, командир инквизиторов, верный прислужник демонов Хаоса.

— Если столкнешься с тем, что называет себя человеком по имени Аргрим, беги, не раздумывай! — сказала ему эльфийская волшебница по имени Илсара-Искрящийся-Вихрь в заброшенном постоялом дворе на пустом тракте. — Разворачивайся и уноси ноги!

Но сейчас отступать было некуда. Все, чем он жил, чем дышал в последние недели, висело на волоске, и собственная жизнь уже не казалась настолько ценной, чтобы из-за нее сдаваться.

— Вперед! — приказал он дракону. — Растопчем гниду!

Василиск повиновался. Мощный взмах перепончатых крыльев бросил его вместе с всадником к балкону. Казалось, клювоподобная пасть сейчас стиснет в зубах голову колдуна, сомнет ее, оторвет от тела, словно кукольную. Но Погонщик Теней простер руки навстречу приближающемуся ящеру, и с ладоней его сорвалась тьма.

Это не походило ни на боевое пламя Сестер Огня, ни на морозную магию Ледяных Ведьм. Сама пустота — вот что ударило василиска в морду и грудь, мгновенно разъедая чешую и мясо под ней, подобно необычайно сильной кислоте. Небытие, отсутствие материи. Дракон не успел даже взвыть от боли, его голова и шея, и мышцы плеч, и голосовые связки полностью исчезли в мгновение ока, оставив после себя лишь мягкие кости. Туша уже мертвого зверя по инерции влетела на балкон, проломив перила, ударилась о стену и тут же начала сползать назад под тяжестью массивного хвоста и задних лап, теперь явно перевешивающих переднюю часть тела.

Вольфганг едва выпрыгнул из седла, прежде чем мертвый василиск сорвался с балкона и ухнул вниз. Рыцарь подумал, что обязательно будет скорбеть по крылатой твари, всего за час успевшей стать ему чем-то вроде боевого коня, но сейчас он не позволил себе даже проводить падающего дракона взглядом. Перед ним стоял враг. Главный, единственный, истинный враг. Похититель брата, наместник Сказанных во Тьме.

— А вы действительно похожи, — с улыбкой проговорил Аргрим. — Одно лицо.

Вольфганг не стал утруждать себя ответом. Он сделал шаг вперед и с размаху ударил скипетром в голову темного мага. Тяжелое, острое навершие из небесного металла должно было с хрустом проломить темя и уйти глубоко в череп, но вместо этого лишь рассекло воздух — колдун уклонился удивительно быстрым движением, почти неуловимым для обычного глаза.

— Хорошая штучка, — заметил он спокойно, кивнув на скипетр. — Где купил?

Зарычав, Вольфганг принялся наносить удар за ударом. Он бил без перерыва, с разных сторон, с замахом и без замаха, но так и не задел волшебника. Тот, казалось, мог гнуться в любых направлениях и под любыми углами, словно состоял не из плоти, а из жидкости. Сам он, похоже, при этом ничуть не напрягался, потому что продолжал говорить, как ни в чем не бывало, просто размышляя вслух:

— Метеоритный металл, так? Наверное, работа Стального Кузнеца. Из той цитадели, что стоит на склонах вулкана, верно? Конечно, верно, где же еще могли сковать такое! Значит, ты думал, что достаточно дубинки, изготовленной поделкой Крома, чтобы убить нас? Вряд ли, друг мой, вряд ли. Потому что кроме дубинки важен и тот, кто ее держит!

С этими словами Аргрим пнул рыцаря ногой в живот. Выпустив скипетр, Вольфганг отлетел к стене, ударился об нее спиной и свалился лицом вниз на мраморный пол. Изо рта его потекла кровь. Он попытался приподняться, но ничего не вышло. Силы стремительно уходили — удар колдуна оказался смертельным. Может быть, сломал позвоночник. Может, разорвал легкие. Рыцарь кашлянул, разбрызгав вокруг красные капли. Вот и все. Конец истории.

Аргрим не спеша подошел, склонился над ним, аккуратно положил ладони ему на лоб и затылок, прошептал в самое ухо:

— Знаешь, что самое приятное в том, чтобы быть человеком?

Вольфганг сплюнул сгусток темной крови. Перед глазами стремительно темнело, повсюду плясали разнокалиберные черные точки. Его начало подташнивать.

— Можно убивать голыми руками, — пояснил Аргрим и одним рывком свернул Вольфгангу шею. Лоб рыцаря гулко стукнулся о мрамор.

Колдун поднялся, довольно усмехаясь, отряхнул ладони. Его хозяева внутри наслаждались произошедшим. О, да! Убийства, сколько бы они их не совершили, не прекращали доставлять им удовольствие. Пожалуй, стоит порадовать их перед финалом.

Аргрим оперся о перила. Угроза миновала. Исход боя предрешен. Еще немного баловства, и можно кончать с этим миром.

Позади раздались шаги, и знакомый голос произнес:

— Господин?

— Да, Фарг… — начал колдун, но сразу резко развернулся. — Какого…

Жесткие сильные пальцы тут же впились ему в горло. Он успел увидеть, что кожа на лице и руках Фарга исцелена, заметил бледное лицо пленника позади изменника, а в темном проеме дверей разглядел и двухголовую высокую фигуру. Предательство! Как они только посмели?!

Не пытаясь оторвать от своей глотки руки Фарга, он обхватил инквизитора за пояс, прижал к себе. Сквозь кожу и одежду из его тела вырвались черные щупальца хозяев. Солнечный свет причинял им боль, но что такое боль по сравнению со сладким бешенством мести! Щупальца опутали предателя, пронзили его мышцы, поползли по венам, разрывая их, сжали сердце, сдавили мозг…

Рихард подошел к мертвому телу брата и поднял скипетр. Перемещаться стало очень тяжело, к каждой ноге словно бы привязали по огромной чугунной гире. Он даже опустил глаза, дабы убедиться, что это не так. Не отвлекаться. Он направился к хрипящему и стонущему переплетению человеческих тел и скользких щупалец, покрытых зеленоватой слизью и источающих едва заметный дымок. До них было не больше трех шагов, но Рихард преодолевал это расстояние невероятно долго. Ударить. Ударить наверняка. Второго шанса не представится.

Он занес скипетр над головой, вложив в этот замах всю свою оставшуюся силу, весь гнев, всю боль, что ему пришлось испытать. Опустил, шумно выдохнув. Скипетр врезался в висок Аргрима, легко раздробил кость. Брызнула слизь, колдун мотнул головой, вырвав рукоять из пальцев рыцаря, распахнул рот так широко, что нижняя челюсть с треском отломилась, а кожа на щеках порвалась, но вместо крика из этой чудовищной пасти вырвался пронзительный, нечеловеческий визг. Аргрим качнулся назад, тяжело перевалился через перила и полетел вниз вместе с торчащим из головы скипетром, вместе с извивающимися в агонии щупальцами, вместе с раздавленным, развороченным телом Фарга. Сквозь холодный воздух, сквозь сто локтей предсмертных судорог — прямо к безжалостной земле.

Рихард тоже не устоял на ногах, опустился на пол. Встать самостоятельно ему вряд ли бы уже удалось. От напряжения из носа у него пошла кровь. Паладин медленно подполз к Вольфгангу, макнул палец в багровую лужицу и принялся чертить на мраморе нужные символы. Закончив, прошептал необходимые слова. Полыхнуло зеленое пламя, и Вольфганг заворочался, будто после долгого сна, поднял тяжелые веки.

— Брат?

— Здравствуй.

— Я на Темных Тропах?

— Нет. Я не пустил тебя туда. Пойдем. — Рихард махнул рукой в сторону крепостного двора и стен, заваленных мертвыми телами, полнящихся стонами раненых. — У меня еще столько дел…

Оно мчалось вверх, навстречу ненавистному, ядовитому, едкому, безжалостному свету. Напролом, через него, к отцу. Оно лишилось памяти и самосознания, и больше не именовало себя Сказанным-во-Тьме. Все его братья погибли. Крохотный кусок металла смог уничтожить их, а лучи солнца равнодушно добили, не позволили уползти в тень из расколовшегося, словно перезрелая тыква, тела.