Подвойский - Николай Тихонович Степанов

своего пробитого пулями «делоне-белльвиля» с номером 46–47. Возбужденный Гороховик рассказал, что, как только выехали на мост через Фонтанку, началась стрельба. Зазвенело и брызнуло осколками в лицо ветровое стекло. «Это на Ильича!» — мелькнула у Гороховика мысль. Он впился в руль и дал полный газ. Петляя в тумане между кучами неубранного снега, он думал только об одном: не перевернуть бы на скользкой дороге автомобиль. И все-таки уже почти у Смольного «белльвиль» занесло, и он ткнулся в кучу снега.

— Все живы? — спросил Гороховик, выскакивая из машины.

— А вас, товарищ, не задело? — услышал он голос В. И. Ленина. — У нас все в порядке! Скорее поезжайте в Смольный.

Гороховик схватился руками за бампер, уперся поглубже в мокрый снег и с такой силой грудью нажал на радиатор, что сдвинул «белльвиль» и откатил его от кучи снега. Он вскочил в машину и на полной скорости повел ее к светящемуся огнями Смольному.

При осмотре оказалось, что кузов, крылья, переднее стекло пробиты пулями. Одна из них застряла в кронштейне. Когда началась стрельба, Платтен успел пригнуть голову Ленина, а сам получил легкое ранение в руку.

— Молодец, что не растерялся, Тарас Митрофанович, — сказал еще не отошедший от волнения Подвойский.

— Хорошо, что в баллон не попали, — смущенно ответил Гороховик.

…3 января Николай Ильич на заседании ВЦИК голосовал за написанную В. И. Лениным «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В ней говорилось, что «декретируется вооружение трудящихся, образование социалистической красной армии рабочих и крестьян». «Вот она, ленинская установка», — думал Николай Ильич. И название есть: Красная Армия. Сразу после заседания он сообщил В. И. Ленину, что сегодня, в день окончания работы общеармейского съезда по демобилизации, делегаты просят его еще раз встретиться с ними. Но В. И. Ленин сказал:

— Съезд ведь все вопросы уже решил. А у меня масса нерешенных дел. Некоторые и вас касаются. Вот Троцкий в Брест-Литовске занял дичайшую, авантюристическую позицию: «ни войны, ни мира», «войну прекращаем, а мира не подписываем!». Как вам это нравится? Делегаты вашего съезда пишут в анкете, что армия требует любого мира. А Троцкого, видите ли, германские условия не устраивают, и мир тоже не устраивает!

— Если мира не подпишем, то армию не удержим! — сказал Н. И. Подвойский. — Она убежит, вся! Никакой демобилизации не получится. Да и с новой армией проблем еще много.

— Вот-вот! И я так думаю. Сегодня буду говорить с Брест-Литовском, убеждать р-р-революционера Троцкого! — В. И. Ленин вытащил из жилетного кармана часы и подкинул их на ладони. — А вот письмо делегатам я сейчас напишу, и вы зачитаете его.

Ленин сел за стол и начал быстро писать:

«Дорогие товарищи!

Товарищ Подвойский передал мне ваше предложение и прошу извинить меня, не брать в дурную сторону, что я вынужден ограничиться письмом к вам. Я горячо приветствую уверенность, что великая задача создания социалистической армии… будет решена вами успешно».

Н. И. Подвойский вернулся на Мойку и зачитал делегатам письмо В. И. Ленина. В заключительном выступлении он еще раз подчеркнул, что демобилизация старой армии будет осуществляться быстро, но постепенно, по годам призыва. Только так можно провести ее организованно, сохранить при этом транспорт, оружие, материальные ценности. Создание новой армии, наоборот, должно начаться рывком, сразу с полным напряжением сил. При этом за счет лучшей, сознательной части старой армии нужно укрепить новую социалистическую армию. В этом теперь заключается главная задача «Военки», военных организаций большевистской партии и, конечно, делегатов.

Н. И. Подвойский закрыл съезд и сразу же пригласил к себе М. С. Кедрова и весь состав Коллегии Наркомата. М. С. Кедров, которого СНК назначил на специально введенную должность заместителя наркома по демобилизации, изложил разработанный им план постепенного увольнения солдат. Николай Ильич внес в него существенные уточнения: дал задание М. С. Кедрову, Б. В. Леграну, К. А. Мехоношину продумать, как одновременно с демобилизацией старой армии эвакуировать в глубь России военные склады, расположенные в опасной близости от линии фронта.

— На Волге, в районе Саратова, Сызрани, Тамбова хранить запасы надежнее, чем под Смоленском, Брянском, Псковом, — сказал он. — Мирные переговоры идут туго. Мы не знаем, как поведет себя Германия. А военное имущество нам пригодится.

Н. И. Подвойский подписал приказ о немедленной демобилизации солдат трех старших возрастов.

10 января открылся III Всероссийский съезд Советов. Н. И. Подвойский решил воспользоваться таким авторитетным представительством и хотя бы с военными делегатами еще раз обсудить принципы нового военного строительства. 14 января он собрал военных делегатов съезда, сделал подробный доклад, ознакомил присутствовавших с проектами декретов СНК о создании Красной Армии и Всероссийской коллегии по ее формированию. Все имевшиеся на тот период предложения были обсуждены и одобрены.

…Собрание закончилось. Настроение у Николая Ильича было отличное. Даже усталость не так чувствовалась, хотя временами словно тисками сдавливало грудь. Вот и сейчас… Николай Ильич досадливо поморщился и взглянул на хронометр — полночь, значит, уже 15 января.

Он приехал на Мойку, прошел в свой кабинет, включил настольную лампу. Отпустив своего помощника Ф. В. Владимирова отдыхать, Николай Ильич вытащил из шкафа стопку уставов русской армии и положил ее на освещенную тусклым светом середину стола, задумался. Идея создания новой армии, как и рекомендовал В. И. Ленин, обсуждена на солдатских собраниях в частях фронта и тыла, на съезде по демобилизации, в Петроградском и местных Советах и даже на собрании военных делегатов III Всероссийского съезда Советов. Мысль о необходимости новой армии созрела. Создание новой армии в Петрограде и в других местах уже началось. Теперь Совет Народных Комиссаров может принять декрет о Красной Армии, и он не будет навязанным сверху. Но армия, даже новая, невиданная, социалистическая, есть все-таки армия. Законы ее внутренней жизни вырабатывались веками в разных государствах и закреплялись в уставах. Что-то из этих законов перейдет и в Красную Армию. Но что? Он отхлебнул из стакана холодный морковный чай, пододвинул уставы и углубился в чтение. Большие часы у темной стены отбивали неумолимо текущее время.

Резкий телефонный звонок заставил Подвойского вздрогнуть от неожиданности. Николай Ильич мгновенно подобрался — в такой неурочный час телефоном пользуются неспроста. Звонила секретарь Совнаркома М. Н. Скрыпник.

— Полуношничаете, Николай Ильич? — послышался сквозь шипение и треск ее голос.

— Так ведь враги не спят, — отшутился Подвойский.