Алый Крик - Себастьян де Кастелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как… как ты…
– После того как моя тейзан соблазнила тебя и рассказала о своём трагическом прошлом, ты не могла не поведать ей собственную печальную историю. Я вынула из неё эту историю и нашла его. – Она кивнула на город вдалеке. – Он живёт прямо там, в Оатасе Джен-Ксан. Теперь у него есть молодая жена, сама по себе уже могущественный маг. У них недавно родился сын, которого они вырастят сильным и высокомерным – и таким же мерзавцем, как они сами.
Я сделала ещё шаг к Тёмному Соколу – моему мучителю, помогавшему Мет-астису выжигать гадкие заклинания на моей плоти. Он лежал на боку, с открытыми, но невидящими глазами. Парализованные конечности слегка подрагивали. Губы Сокола шевелились, словно он пытался – и не мог – произнести заклинание. Я и не думала, что кто-то вроде него может выглядеть настолько испуганным.
Сколько раз я клялась его убить? Даже после того, как Дюррал и Энна приютили меня, после того как я пообещала избавиться от ненависти к Тёмному Соколу, я по-прежнему видела его лицо в своих кошмарах.
Те другие джен-теп, которых я выследила и победила, были просто бледными отражениями этого человека. А теперь он здесь, в моих руках.
– Понимаешь, тейзан? – сказала Странница. – Это мой последний куплет. Для тебя, Фериус Перфекс. Тот, перед которым ты не устоишь, потому что сама его написала.
Алые Вирши визжали в экстазе, воссоединяясь с воспоминаниями о моих детских страданиях, становясь чем-то новым – стихотворением, которое было моим и только моим. Песней, которую я буду слышать всю оставшуюся жизнь.
Вот так Пента Корвус и пала жертвой стихов. Она, сама того не желая, сочинила их, связав исследования базисов со своими собственными навязчивыми идеями. Для неё это было стремление стать идеальным аргоси. Для меня – моя ненависть к джен-теп.
– Ты можешь танцевать всё, что хочешь, – неожиданно произнесла я вслух, – но не можешь превзойти саму себя.
Пента подошла и встала рядом со мной. Когда она положила руку на моё плечо – такую тёплую и такую нежную – мне пришлось бороться с желанием прижаться к ней щекой.
– Джен-теп – гниль. Чума нашего мира. Ты прекрасно это знаешь, даже если не можешь признаться самой себе. Из злобы, из страха, ради своего неустанного стремления к власти они будут постоянно разрабатывать планы, которые приведут к неисчислимым смертям и разрушениям. Доверься тому, кто видит узоры, скрытые в других узорах. Во взмахе крыльев одного ворона ветер становится ураганом, который опустошает континент. Этот человек, который лежит без сознания у твоих ног, этот парень высоко поднимется среди своего народа. Он станет всем, что джен-теп обожают в себе, всем, чем они хотят быть. А хуже всего то, что он считает себя благородным. Великодушным. В такой плодородной почве взойдут семена, которые расцветут поколениями страданий.
Кончик её пальца пощекотал мою шею, ноготь царапнул один из металлических сигилов под кожей. Когда она снова заговорила, её дыхание успокоило боль.
– Если ты не остановишь его.
Остриё моей шпаги коснулось шеи Тёмного Сокола – на долю дюйма выше того места, где ноготь Странницы тронул мою собственную. С каждым неровным вздохом его горло приближалось к лезвию. Рукоять ощущалась так, словно была создана только для моей руки. Это чувство казалось очень знакомым! Когда было столь же приятно держать в руках оружие? Не так давно. И ни разу с тех пор, как…
О…
Даже когда моя рука отвела шпагу назад, готовясь вонзить её глубоко в шею Тёмного Сокола, даже когда я представила, как рубиновый песок становится алым, а мои ноздри ощущают слабый медный запах его крови, даже когда судьба встретилась с неизбежностью… Я рассмеялась.
Рука Странницы соскользнула с моего плеча. Она отшатнулась на полдюжины шагов, словно я оттолкнула её.
– На случай, если тебе интересно, – сказала я, оборачиваясь к ней, – ошибкой была шпага.
Я подняла колено и сломала об него тонкое лезвие.
Сотни разных выражений промелькнули по лицу Пенты Корвус, как маски, которые она примеряла одну за другой, – и ни одна не подходила по размеру. Растерянность. Раздражение. Гнев. Ярость. Недоверие.
Она двинулась ко мне на негнущихся ногах, её сандалии зарывались в песок, а изо рта лились слова. Некоторые причиняли боль, другие пытались ввинтиться в мои мысли. Я танцевала вокруг каждого из них, не сдвинувшись ни на дюйм.
– Всё в порядке, сестра, – сказала я мягко, поскольку разговаривала не со Странницей. – Теперь можешь расслабиться. Тебе больше не нужно бороться. Жаль, что я не знала Пенту Корвус раньше, когда она была молодой необузданной аргоси и спасла Рози от превращения в машину-убийцу, которой её хотели сделать хозяева. Держу пари, Пента тогда представляла собой невероятное зрелище. На это стоило посмотреть. И даже сейчас, когда её воля почти исчезла, сменившись Алыми Виршами, которые постоянно росли и ширились внутри неё, что-то всё-таки осталось. Она сопротивлялась стихам. Саботировала как могла. Нечто чудесное скоро исчезнет из этого мира.
– Мне жаль… – Вот и всё, что она смогла выдавить. Всё, что стихи позволили ей.
Какие бы гадости стихи ни творили с её разумом, они сделали его хрупким. Ломким. Открытие того факта, что Алым Виршам можно противоречить, означало, что сами по себе слова больше не имели тех значений, для которых были придуманы. Эти значения распались на части, превратившись в простые слоги, а потом – в невнятное детское бормотание. И, как капризный ребёнок, столкнувшийся с правдой, с которой он не мог справиться, эти стихи суетились и нервничали, в гневе размахивая своими игрушками.
Впрочем, Пента Корвус… От неё ещё кое-что осталось – и этого оказалось достаточно. Её голова повернулась вправо, а затем резко дёрнулась влево – с такой силой, что едва не потянула за собой всё тело. А вот во второй раз и впрямь потянула. Пента развернулась, будто делала пируэт на сцене, однако снова встала на ноги. В третий раз она поднесла одну руку к подбородку, а вторую к затылку и повернула голову так быстро и резко, что я услышала треск ломающейся шеи.
Последним звуком, который она издала, был вздох.
Глава 50
Идущая тропой полевой ромашки
Рози и Бинто ждали меня на обочине дороги.
Бинто хмурился, глядя на Рози, которая пыталась объяснить ему знаками, что он ведёт себя как очень глупый маленький мальчик и должен воспользоваться оказией, когда она пытается научить его полезным вещам, даже если они, вероятно, находятся за пределами его ограниченного понимания.
В ответ Бинто просто делал один и тот же жест. Вы, наверное, догадываетесь, какой именно.
За этим последовали довольно тяжёлые дни. Приложив значительные усилия и прибегнув к
