Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Мы ясно увидели шагах в ста от нас синие куртки и красные фески турецких солдат. Целые тучи пуль полетели навстречу непрошеным гостям, и десятки этих фигур повалились в тот же миг на землю. Послышались стоны, крики «Алла!», и движущаяся лава в нерешительности остановилась. «Рота – пли!» – снова раздалась команда, и снова падающие синие куртки… А тут картечницы[198] наши сильно затрещали, изрыгая на врага тоже тысячи пуль. Последний не выдержал и в беспорядке бросился в свои покинутые траншеи. «Рота – пли!» – кричал все тот же капитан охриплым голосом, и пули владимирцев вновь догоняли испуганных мусульман, и мы снова с радостью видели их падающие фигуры… Атака была отбита. Турки, не ожидавшие, вероятно, такой бдительности с нашей стороны, окончательно отступили на свои позиции и открыли оттуда такой убийственный огонь, продолжавшийся около часа, что из главной квартиры прискакало несколько ординарцев узнать о причине такой перепалки. Там думали, что неприятель перешел в наступление и занял наши позиции.

Во время оживленного огня турок наши не отвечали им ни одним выстрелом, приберегая патроны для более важного случая. Отступившие секреты снова заняли свои места впереди траншей. «Не стрелять попусту! – говорил Куропаткин, обходя траншеи. – Молодцы! Один штурм отбили, но не зевайте, будьте готовы к другому – турки, вероятно, повторят атаку… Слушайте команду офицеров!» Обходя траншеи Владимирского полка, мы натолкнулись случайно на труп одного ротного командира.

– Ваше высокоблагородие, – обратился фельдфебель к Куропаткину, – у нас офицеров нет – все перебиты!

– Хорунжий Дукмасов, останьтесь здесь и командуйте пока ротой, – сказал мне Куропаткин, а сам ушел далее на левый фланг.

Волей-неволей пришлось изобразить из себя пехотинца. Объявив солдатам о том, что начальник штаба назначил меня командовать ротою, я сказал, чтобы слушались моих приказаний. Солдаты знали меня хорошо и раньше, так как, находясь при Скобелеве, я довольно часто показывался им на глаза. Обойдя позиции своей роты, проверив часовых и познакомившись с взводными унтер-офицерами, я объяснил им, как действовать в случае нового неприятельского наступления. – «Смотрите, братцы, без моей команды не стрелять и, главное, не суетиться. В случае, если меня убьют, слушайтесь фельдфебеля!..» Стрельба турок между тем начала понемногу стихать. Солдатики несколько успокоились и перестали волноваться – чувство весьма естественное, когда каждую минуту ожидаешь нападения. Я присел на банкет и задумался.

– Где начальник штаба? – услышал я чей-то оклик.

– Хомичевский, это ты? – крикнул я, узнав знакомый голос одного из ординарцев Скобелева.

– А, Дукмасов, ты чего здесь? – подошел он ко мне и подал руку.

– Да вот, брат, в пехоту перевелся – ротой командую!

– Каким образом?

– Куропаткин приказал. Офицеров в роте нет, так вот пока я.

– А Алексей Николаевич где? – спросил Хомичевский.

– Пошел на левый фланг – вероятно, скоро вернется. Зачем он тебе?

– Да Скобелев послал за ним. Из секретов донесения, что турки снова собираются атаковать нас. Ну, прощай, брат, пойду искать Алексея Николаевича!

Через несколько минут они возвращались обратно вдвоем.

– Надеюсь, Дукмасов, – обратился ко мне Куропаткин, останавливаясь на минуту, – что вы со своею ротой молодцами отобьете неприятельскую атаку, я уверен в вас!

– Будьте покойны, капитан, – отвечал я, – мы за себя постоим, живыми в руки не дадимся.

– Ну, дай Бог успеха! – отвечал он, крепко пожимая мне руку, и затем быстро направился на правый фланг к Скобелеву.

Прошло несколько минут тяжелого затишья – предвестника грозы. Вдруг в темноте перед траншеей замелькало несколько фигур, быстро приближавшихся к нам. «Тише, не стрелять, это наши секреты отступают», – крикнул я, когда некоторые из солдат нервно схватились за ружья. Действительно, через минуту несколько человек быстро перелезли через бруствер. «Ну что?» – обратился я к ним. – «Наступают, ваше благородие», – взволнованно отвечали они, пристраиваясь к брустверу и укладывая на него поудобнее свои ружья. Турки снова повели атаку, но только в этот раз сначала на правый фланг, а затем уже в нашу сторону. Вправо от нас уже давно раздавались частые и мерные залпы, но в нашем участке еще было все спокойно.

Наконец я разглядел впереди траншеи движущиеся фигуры. Все ближе подвигались они ломаною линией к нам, перебегая от одного куста к другому. Раздались одиночные выстрелы, несколько испуганных голосов закричало: «Турки идут, турки!» – «Не сметь стрелять, команду слушать!» – громко крикнул я. Оставалось не более ста шагов до довольно густой неприятельской цепи. «Пора! – сказал я сам себе и громко скомандовал. – Рота – пли!» Турки остановились, несколько человек упало, солдаты торопливо зарядили ружья… «Рота – пли!» – закричал я снова, не давая опомниться ошеломленному врагу… Неприятель бежал по всей линии, оставляя по пути сотни тел. И на правом, и на нашем флангах атака снова была отбита. Как и в предшествовавшую неудачную атаку, турки, отойдя в свои траншеи, открыли оттуда сильный огонь, продолжавшийся около часу. Секреты наши снова выдвинулись вперед и заняли свои места в ямках, кустах и проч.

Спустя некоторое время мы заметили впереди, до самых турецких позиций, блуждающие в темноте огоньки. Сначала я не мог объяснить себе этого явления, но потом оказалось, что это турецкие санитары с фонарями в руках подбирают своих раненых. Наши солдаты, конечно, не стреляли в них – не брали в этом отношении примера с неприятеля.

Обходя на заре траншеи и проверяя часовых, я натолкнулся на одного молодого солдата, опершегося на бруствер и вытянувшего вперед голову. Мне показалось, что он внимательно рассматривает что-то впереди.

– Что это ты там видишь? – обратился я к нему, останавливаясь. Ответа не последовало – солдат молчал, не переменяя своего положения.

– Слышишь, кого ты там рассматриваешь? – повторил я свой вопрос, дотрагиваясь до молчаливого воина. Он свободно отшатнулся и по-прежнему ни слова… Тогда только я заметил, что он был мертв: на лбу у него виднелась маленькая ранка с запекшеюся кровью. Очевидно, он расстался с жизнью, ничуть не изменяя своей прежней позы…

Я позвал фельдфебеля, приказал убрать бесполезного часового и на его место поставить другого. Турки атак не повторяли более, не беспокоили нас своей стрельбой и всю ночь занимались уборкой своих раненых и убитых, которых было, конечно, немало. Тем не менее всю ночь мы были начеку, и я вовсе не сомкнул глаз. На другой день, часов в девять, явился начальник штаба, горячо поблагодарил солдат и меня за отбитие неприятельской атаки и приказал мне сдать роту другому офицеру (поручику Юрьеву).