Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

– Послушайте, Дукмасов, – обратился ко мне Михаил Дмитриевич, от которого я не отставал ни на шаг, – я пойду в лагерь, а вы останьтесь здесь, и когда все успокоится – дайте мне знать. Слышите?

– Слушаю, ваше превосходительство!

Скобелев с Куропаткиным уехали, а я слез с коня и, прислонившись головой к сырой земле в только что вырытой турецко-русской траншее, употреблял страшное усилие, чтобы не заснуть. Пули беспрерывно жужжали над головой, и их монотонные, смертельные песни действовали на меня убаюкивающим образом.

Солдатики усиленно и в глубоком молчании работали маленькими лопатами, положив ружья позади себя. Пот ручьями лился по их усталым, загорелым лицам, но они и не думали даже о минутном отдыхе. Впереди работавших была выдвинута цепь, прикрывавшая их.

– Эх ты, Господи! – слышалось по временам. – Лопаты маловаты, что ею сделаешь?! Тут бы заступ хороший!

– Ой, братцы мои, убили насмерть, – жалобно застонал кто-то возле меня и, выпустив из рук лопатку, тяжело повалился на землю.

– Где носилки? Клади его скорее, – раздался голос офицера в темноте.

Около часа продолжалась ружейная трескотня, потом постепенно начала стихать. Я прошелся по всем траншеям. Работа подвигалась довольно тихо, так как лопат было очень мало. (В боях под Ловчей и Плевной солдаты подрастеряли их, а запасных близко не было.) Некоторые солдатики, за неимением лопат, манерками и руками выгребали землю и бросали ее вперед. Наконец, стрельба почти совсем прекратилась, и я решил поехать назад доложить Скобелеву о положении дела. Темнота была такая страшная, что буквально в трех шагах ничего нельзя было рассмотреть. Немудрено при таких условиях заехать вместо Скобелева к Осману! Но я этого не боялся: местность изучил я прекрасно, еще когда расставлял аванпосты. Я уже подъезжал к Брестовцу, как с турецкой стороны снова вдруг открылся сильный огонь. «Вот тебе и раз, – стал я размышлять, остановив коня, – куда же ехать: к Скобелеву или обратно на позиции?» Но в это самое время я услышал вдруг голос генерала.

– Черт знает что такое! – ругался он. – Куда вы меня завели?! Этак мы к туркам попадем!..

В темноте я увидел свет от маленького фонаря, который держал в руке кто-то из лиц, сопровождавших Скобелева… Свет направлялся к краю обрывистого оврага.

– Куда вы, ваше превосходительство! – закричал я. – Осторожнее, там овраг!

– А, это вы, Дукмасов! – обрадовался он. – Выведите меня, пожалуйста, из этой трущобы… Меня вот эти господа повели напрямик, да вот куда и залезли…

– Поезжайте за мной, я дорогу знаю, – отвечал я и двинулся над краем крутого оврага. По пути я изложил генералу ход работ и обстоятельства дела. – Я ехал, – продолжал я, – к вам доложить о благополучии, а в это время там снова поднялась трескотня…

– Вы смотрите не заблудитесь – еще к туркам заведете! – снова заметил Скобелев.

– Будьте покойны, не ошибусь. Какой же после этого буду я казак!

Мы переехали шоссе и спустились в Брестовецкий дол, откуда нам нужно было подниматься по скату первого гребня. Здесь мы невольно остановились, увидев бегущих солдат Владимирского полка. Некоторые были с ружьями, другие без них.

– Это что такое?! – закричал Скобелев на них громовым голосом. – Стой! Что это за безобразие! Где офицер?!

Подошел испуганный офицер и взял под козырек.

– Объясните, что это значит? – грозно обратился к нему генерал.

– Ваше превосходительство! Турки открыли такой сильный огонь и такую панику нагнали на солдат, что они, несмотря на наше старание, побросали лопаты, а некоторые и ружья, и бросились бежать… Мы ничего не могли с ними сделать! – смущенно докладывал офицер.

– Какой же вы офицер после этого! Как вам не стыдно! У вас самолюбия никакого нет! Вы своего долга не знаете! Вы забыли присягу, данную Государю – не щадить живота! Стыдитесь, молодой человек! – кричал на него генерал. Подошло еще несколько офицеров, и их тоже пристыдил Скобелев.

– Соберите скорее ваших людей, разберитесь по ротам и в порядке идите обратно в траншеи. Смотрите, ребята, – обратился он к сильно сконфуженным солдатам, – вы должны загладить вашу страшную вину – иначе я не хочу вас знать, не хочу вами командовать! Будьте молодцами – солдатами, а не бабами! Господа! Пойдемте пешком в траншеи, – обратился Скобелев ко мне и поручику Лисовскому.

Мы слезли с коней и передали их казакам. Туман ничуть не уменьшался, в воздухе было очень сыро. Мы шли по виноградникам, поминутно спотыкаясь. Наконец мы добрались до наших траншей, но они были совершенно пусты.

– Это отсюда, значит, бежали те две роты владимирцев, которых мы встретили, – заметил Михаил Дмитриевич. – Пойдемте к правому флангу…

Мы направились по траншее по направлению к Тученицкому оврагу. Здесь солдаты оказались на своих местах и за работой.

– Не отвечайте на мои слова, а только выслушайте, – обратился Скобелев к солдатам. – Прежде всего, спасибо вам, братцы, за вашу храбрость и старание! Потом, молодцы, постарайтесь к рассвету как можно глубже углубиться. Землю не бросайте вперед, а только вверх… Ну, еще раз спасибо и желаю от души успеха!

Затем мы направились обратно. Скобелев постоянно спотыкался о виноградные пни, и мы с Лисовским взяли его под руки. Мы снова прошли пространство траншеи, которую покинули владимирцы. Последние до сих пор не возвращались еще.

– Черт знает, что они копаются! Сходите, пожалуйста, – обратился он к Лисовскому, – поторопите их, чтобы скорее занимали свои места!

Затем мы прошли на левый фланг. Тут тоже все было в порядке, и Скобелев благодарил солдат за службу и работу.

Отсюда мы стали спускаться к Брестовецкому логу, где стояли наши лошади. Генерал опирался на меня и все-таки спотыкался. Темнота ничуть не уменьшалась. Мы шли уже долго вдвоем, никого не встречая.

– Вот темень-то, – говорил дорогой Скобелев, постоянно спотыкаясь и раздражаясь этим. – Вы смотрите не заведите меня еще к туркам, а то они нас обоих на кол посадят!.. Особенно это они с удовольствием проделают со мной… Впрочем, вы за мою голову можете получить от Османа хорошие деньги – советую пользоваться случаем…

– А вы за мою можете получить тоже приличный куш, – перебил я, смеясь, генерала.

– Ну, что за вас дадут – два галагана…[196] Турки ведь обезьян не любят! Фу, чуть не упал! Смотрите, тут какой-то овраг…

Наконец мы добрались до лошадей, уселись на них и направились в деревню Брестовец, куда Скобелев перевел свою штаб-квартиру. Выстрелы стали раздаваться все реже и реже и наконец почти совершенно прекратились. Изредка только проносились над нашей позицией одиночные пульки, которые выпускали турецкие часовые как доказательство своего бодрствования.