Съемочная площадка - Джун Зингер

— Баффи, я благодарна за твою заботу. Но тебе действительно не о чем беспокоиться. Это не продлится долго, Гай уже близок к успеху, и тогда… Действительно, уже скоро. Но я должна еще немного потерпеть, чтобы выиграть сражение с матерью. И я выиграю его во что бы то ни стало! Сказав это, она ударила кулаком по столу с такой силой, что кофе из ее чашки выплеснулся на блюдце и на стол. Мы молчали, глядя на коричневые ручейки.

Она стала показывать мне дом.

— «Ма Maison»[3], — сказала она, глупо хихикнув.

Я, нахмурившись, посмотрела на нее, и она объяснила:

— Так здесь называется один шикарный ресторан. А мой дом довольно шикарный, правда?

«Был бы шикарным, — подумала я, — если бы не коричневые подтеки на потолке и не обшарпанные обои на стенах. Не помешала бы и кое-какая дополнительная мебель».

Мы вышли на заднюю террасу, окружающую пустой бассейн. Он был изрядно побит временем и ветрами и смотрелся довольно странно в доме с буйно заросшим садом. Вокруг царила атмосфера изысканного запустения. Я приготовилась снова произнести речь, хотя и без того сказала уже слишком много.

— И еще кое-чего я не могу понять. Почему ваш дом так обшарпан и в нем совершенно нет мебели? Да и участок запущен? Вот уже два месяца, как Гай участвует в сериале Лео, правильно? И я слышала, что те, кто занят в главных ролях, получают неплохие деньги. Да и раньше дела у него шли хорошо. Он беспрерывно снимался.

— Конечно, он и раньше снимался и зарабатывал достаточно, но были огромные расходы. Для поддержания имиджа он все время должен был ездить на новой машине, иметь богатый гардероб, каждую неделю ходить к парикмахеру и стилисту, делать маникюр. Добавь сюда спортзал, массажиста, занятия сценической речью, расходы на рекламу, процент, отчисляемый агенту… Деньги таяли на глазах. — В голосе ее звучала усталость. — Когда я заикалась о деньгах на домашние расходы, он отсылал меня к моей матери. И смеялся, потому что знал, что я не пойду к ней, что я просто не смогу. Я действительно не могу. Затем началась его работа в сериале, и, говорят, он стал еженедельно получать пятизначные суммы. Я уже было решила, что часть моего пути пройдена. По крайней мере в финансовом отношении. Но не тут-то было. Моя мать передала нам этот дом, обставив это как безвозмездный дар. Но адвокаты сунули нам на подпись ипотечное соглашение… якобы это было просто формальностью, необходимой для защиты наших же интересов. И хотя от нас не требовалось ежемесячных выплат, дом стал для нас обузой. Но это не главное. Как только стало известно, что Гай получил главную роль в сериале, моя мать продала бумаги на дом… То самое соглашение, которое мы подписали… И теперь мы обязаны вносить ежемесячную плату, а она не маленькая, процентные ставки просто фантастические. Более того, мы обязаны погасить долг и за все предыдущие месяцы! Мы ничего не получили. Платежи были просто отсрочены. И нам приходится выплачивать их теперь с учетом набежавших процентов!

Да, ее мать оказалась похитрее Макиавелли. Если раньше мне казалось, что Кэсси все преувеличивает, то теперь мои сомнения рассеялись.

— Почему бы тебе не съехать отсюда? Ты ничего не вкладывала в этот дом, и тебе нечего терять. Разве что его оценочную стоимость. Но это все же лучше, чем…

Кэсси покачала головой и устало улыбнулась.

— Адвокатов моей матери не так-то легко провести. Бумаги составлены так, что мы несем ответственность за все накопившиеся платежи, да еще с процентами… и Гай говорит, что не собирается оставлять этот дом, после того как угробил столько лет на то, чтобы заполучить его. Даже пустой и запущенный он все же представляет ценность. Он остается домом в Бель-Эйре. Гай говорит, что будет ждать, пока цены на недвижимость возрастут. Все ждут, что на рынке недвижимости произойдет взрыв, когда появятся арабы с их нефтедолларами. Но это всего лишь слова. На самом деле он ждет не этого.

— А чего же?

— Возможности посмеяться последним. Переезда в поместье матери. После ее смерти…

Ее слова, странные, загадочные слова, украшенные, словно готический шрифт, листвой и солнечным светом, унеслись прочь, исчезнув в золотистом воздухе этого красивого[4] пейзажа.

— А как насчет тебя, Кэсси? — осторожно спросила я в унисон защебетавшей где-то рядом птице. — Чего ждешь ты? Того же, что и он? Смерти матери? Ведь тогда ты сможешь уйти от Гая и тебе не придется признавать, что ты допустила ошибку.

— Ну, естественно нет! — воскликнула она. — Мать должна жить, чтобы в конце концов убедиться в моей правоте… В том, что я тоже могу быть победительницей! А если мать умрет раньше времени, это будет победа всего лишь в результате отказа противника от борьбы, понимаешь?

Нет, я не понимала. Мне хотелось забиться куда-нибудь подальше. Кэсси разрушала сама себя — это единственное, что было совершенно ясно.

Тут Кэсси улыбнулась на удивление милой улыбкой.

— Посмотри на этот розовый дом. Правда, прелесть? Вот это действительно «Ма Maison». Мне он безумно нравится! Я каждый вечер на него смотрю. По вечерам и всю ночь в доме горит яркий свет. Там никто не живет, и свет служит защитой от воров и погромщиков. А когда-то там жила одна актриса из Германии. Ее звали Дженни. Дженни Эльман. Правда, красивое имя? Она вышла замуж за американца из Северной Калифорнии. Этот человек должен был унаследовать железную дорогу… Его звали Джон Старр Уинфилд. Джон Старр Уинфилд из Сан-Франциско. Однажды ночью, когда он возвращался домой, жена приняла его за взломщика, схватила ружье и выстрелила ему прямо в сердце. Правда, ужасная история? Такая грустная. Она заколотила дом и вернулась в Европу. И теперь мой отважный домик стоит всю ночь один-одинешенек. Я часто вспоминаю о ней, о бедной Дженни Эльман. Наверное, это невыносимо. Собственными руками застрелить любимого человека. — Она посмотрела на меня — улыбка сошла с ее лица. — Если она, конечно, любила его.

Я с ужасом посмотрела на дом, явственно представляя себе красавицу Дженни, стоящую посреди темной комнаты с ружьем в руках и целящуюся прямо в сердце незваному гостю. Действительно ли она хотела убить его? Хотела ли Кэсси смерти Гая, а Гай — смерти ее матери? Мне стало страшно за Кэсси, больше, чем когда-либо.

Я посмотрела на Кэсси, она стояла неподвижно и все еще смотрела на дом. Мне захотелось взять ее за руку и увести с собой, подальше от розового дома на склоне, подальше от сумасшедшей Лотосовой Страны, назад в Акрон — и пусть солнце там светит не всегда, зато там живут такие люди, как Сьюэллен и Говард. Но я знала, что она уже все для себя решила и никуда со мной не пойдет… По крайней мере сейчас.