Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

обещанием неминуемой имперской интервенции против Нур эд-Дина. Император Мануил Комнин, дядя Феодоры, был одним из величайших правителей Византии. С его помощью старая империя снова стала главной силой на Ближнем Востоке. В 1158 году он подчинил армянское княжество Киликию, и его владения, таким образом, стали граничить с франкскими государствами. Этот район не преминул обеспокоить принца Антиохии Рено де Шатийона, у которого Мануил Комнин собирался попросить разграбить остров Кипр. Византийская армия под командованием Мануила была собрана в Миссисе, Киликии, в нескольких днях пути от Антиохии. Рено, чувствуя себя неспособным сопротивляться, решил пойти и попросить у него прощения.

Он прибыл в имперский лагерь Миссис в позе просителя: «босая голова, босые ноги, руки обнажены до локтей, держа за острие меч, рукоять которого он должен был подать императору». Достигнув императорского шатра, он должен был пасть ниц в пыли, ожидая, пока Мануил соблаговолит позволить ему встать. Именно это беспрецедентное унижение привело к грабежу, совершенному против Кипра несколькими годами ранее. Мануил Комнин наконец простил Рено, но заставил его открыто признать византийский сюзеренитет над Антио-хией. Тем временем король Иерусалима Балдуин III в свою очередь прибыл в лагерь Миссис. Мануил был очарован милостью молодого государя, которого политическая жизнь только что подарила ему как племянника. Они провели вместе десять дней, и с каждым днем у императора росла привязанность к Балдуину, чью не по годам развитую мудрость и вежливость он ценил. С этого момента он полюбил его как сына.

Пребывание Балдуина III с Мануилом Комнином в лагере Миссис после его женитьбы на племяннице могущественного василевса знаменует собой дипломатический триумф царя Иерусалима. Тесная связь, скрепленная семейным союзом, франкской королевской семьи и Византийской империи была действительно единственной комбинацией, способной остановить турецкий контркрестовый поход. Балдуин III, вся деятельность которого во время его пребывания в Миссисе показывает ценность, немедленно оказал Мануилу Комнину, а также армянам сигнальную услугу, призванную примирить их между собой. Армянский князь Торос II, изгнанный византийской армией с равнины Киликии, все еще удерживал сельскую местность в ущельях Тавра. Балдуин, выступая в качестве посредника, добился от него полного подчинения империи, а от Мануила – прощения окончательно раскаявшегося мятежника. Таким образом, он достиг этого чуда перегруппировки, несмотря на старую этническую, культурную и конфессиональную ненависть, связку византийских, армянских и франкских сил.

Это соглашение было проявлено во время торжественного въезда Мануила Комнина в Антиохию в апреле 1159 г., вступления, которое с византийской точки зрения приобрело вид триумфа. «Стемма с подвесками на голове, одетая в огромную императорскую мантию, настолько нагруженную драгоценностями, что он был тверд с ней, держа в руке императорский знак отличия, Мануил, – пишет Шаландон, – пересек город на коне. Пешком Рено де Шатийон держал коня за узду. За ним верхом на лошади продвигался Балдуин III. Шествие было встречено народом и различным духовенством во главе с латинским патриархом в священническом костюме, держащим в руке Евангелие. «Затем под звуки труб и барабанов, под пение гимнов процессия вошла в город сквозь красочную толпу, где сирийец общался с норманном, двинулся по улицам, украшенным коврами, драпировками, листвой и цветами, к собору, откуда император пошел во дворец. Ничто не могло помешать имперскому апофеозу. Восемь дней за пирами следовали пиры. На охоте, а также на турнирах греки и латиняне соревновались в мастерстве. Рассказ летописцев напоминает здесь удивительный гобелен, основанный на песне на тему жестов: «На коне, чья грудь и круп были покрыты золотыми украшениями», – переводит Халандон, император, одетый в великий императорский плащ, прикрепленный к малоберцовой кости на правом плече, чтобы освободить руку, которая выставлена напоказ перед зрителями с правым копьем в руке, в то время как во главе противоположной стороны на белом коне двинулся князь Антиохийский, одетый в тканевый герб, покрывающий кольчугу, голова увенчана коническим шлемом. Личное благоволение базилеваса и франкских князей подтвердилось в неожиданном эпизоде. Во время охоты Балдуин III падает с лошади и повреждает руку. Мануил подбегает, становится на колени рядом с раненым и, благодаря своим медицинским знаниям, оказывает ему эффективную помощь. Во время выздоровления, добавляет хроника Геракла, «император каждый день ходил узнавать новости о короле, и, когда хирурги меняли повязки, он помогал им очень осторожно, до такой степени, что он не мог бы сделать лучше, если бы это был его собственный сын».

Торжества закончились, Мануил Комнин, Балдуин III и Рено де Шатийон, объединив свои силы, начали войну против атабека Алеппо Нур эд-Дина. Турецкий принц вряд ли смог устоять перед такой коалицией. «Византийский эпос, подкрепленный крестовым походом, что можно было ожидать от такого исторического столкновения?» Это время казалось уникальным.

Почему пришлось прервать кампанию? Вместо того, чтобы осаждать Алеппо, Мануил Комнин ограничился тем, что потребовал от Нур ад-Дина освобождения всех христианских пленников, содержащихся в мусульманских тюрьмах, затем, прощаясь с франкскими князьями, он покинул Сирию и вернулся в Константинополь (май-июнь 1159 г.). Фактически, несмотря на личную привязанность василевса к королю Иерусалима, византийская дипломатия отказалась нанести последний удар туркам, опасаясь усиления власти франков. Он намеревался основать свою гегемонию на поддержании баланса между первым и вторым. Слишком умная политика, адреса которой скоро обернутся против их авторов. Тогда Мануил Комнин поймет фундаментальную солидарность Византии и Латинского католицизма перед лицом мусульманской опасности, но слишком поздно, когда Нур эд-Дин аннексирует Египет. Странно, что в связи с такими событиями (как в отношении Филиппа Ле Беля и Франсуа Иера) историки приветствуют как доказательство политического духа, «интеллектуального освобождения» и модернизма преднамеренную жертву интересам христианского мира. Не только потеря Святой Земли, но и падение Константинополя явятся следствием этого состояния ума, то есть в конечном итоге деевропеизации четверти Европы…

Первой жертвой этой ситуации стал Рено де Шатийон, принц Антиохии. 23 ноября 1160 года, когда он вел набег в районе Марача, он был взят в плен турками. Попав в темницы Нур эд-Дина в Алеппо, он провел там шестнадцать долгих лет. Более того, давайте признаем, что его плен оказался для франкской Сирии скорее благом, чем несчастьем. Тем не менее он оставил княжество Антиохию без защитника, молодого Боэмундa III, наследника земли, не достигшего совершеннолетия, чтобы править. Мать молодого человека, принцесса Констанция, деморализованная потерей дорогого Рено, была готова броситься в объятия византийцев. И снова царь Иерусалима спас положение. Он поспешил в Антиохию, привел город в состояние обороны, успокоил латинский элемент и принял на себя все обязанности регента. Это был последний политический акт Балдуина III. 10 января 1162 года он умер в Бейруте в возрасте тридцати трех лет, вероятно отравленный