Значит, я умерла - Хилари Дэвидсон

class="p1">– Ты недооценил мою способность терпеть боль, – прошептал я.

Бен не успел сделать и шаг назад, как я уже вцепился зубами ему в горло, прямо в яремную вену.

Глава 48

Тео

Я был не прочь умереть в этом подвале. Смерть не страшила меня. Главное, что Бен больше не представлял опасности для Тедди. Мой сын спасен. Я никогда даже не мечтал о том, чтобы спасти чью-то жизнь, – и вот я сделал это. Значит, могу и умереть.

Шрам, тянувшийся вдоль торса, вдруг зазудел, точно внутри моего тела заработал маяк. Возможно, это смерть давала мне знать о своем приближении. Тьма окружила меня со всех сторон, накрыла, точно одеяло. Во рту стоял металлический вкус крови. Я убил Бена Норткатта, загрыз его зубами и, по идее, должен теперь испытывать жгучий стыд, но ничего подобного не было и близко. Этот мерзавец заслужил свою смерть.

Почему-то мне вдруг стало мерещиться, что Кэролайн стоит прямо передо мной и проводит пальцами по моему шраму. Глазами я ее не видел, но чувствовал ее присутствие так же отчетливо, как всегда ощущал аромат ее духов в ее спальне. Она и я встретились в сумеречной зоне, месте, где души мертвых могут повстречать тех, кто стоит на грани между жизнью и смертью.

Я полон скрытых страхов.

Я всегда отворачивался от этого голоса. Мне было легче верить в тигра, который едва не разорвал меня на куски. Реальность была куда страшнее.

Я полон скрытых страхов.

Доктор Хэвен говорила мне, что если мне удастся воссоздать запахи, звуки и тактильные ощущения того момента, когда я получил свои шрамы, то я вспомню, как все было. И оказалась права. В том ужасном подвале время повернуло вспять, словно кинолента, и на холодном сыром полу оказался не взрослый мужчина, а трехлетний малыш. Земля подо мной потемнела от крови. Моей крови.

В то же время я словно выскользнул из своего тела и видел со стороны себя, но только в возрасте Тедди. И только ощущение присутствия Кэролайн рядом давало мне силы не отвернуться, досмотреть до конца.

Надо мной склонилась моя мать; в руке она держала нож и все повторяла и повторяла одни и те же слова, словно накладывала нерушимое заклятие: «Я полон скрытых страхов».

Историю Медеи я узнал раньше, чем услышал про Еврипида в частной школе.

Это голос матери преследовал меня всю жизнь. Всю жизнь я считал себя чудовищем, таким ужасным, что родная мать хотела убить меня. Бессвязное воспоминание мучило меня с раннего детства, отравленным осколком засев в памяти. Теперь оно вернулось: мать снова и снова наносила мне удары ножом, а я принимал их как очищение через кровь. Если я умру, значит, я заслужил смерть. Почему-то мысль о том, что я – искупительная жертва, а не мишень, приносила мне облегчение. Мать хотела убить меня не потому, что считала меня монстром, а потому, что знала – монстром был мой отец.

Мать хотела уничтожить меня, как Медея. Древняя героиня убила своих сыновей, чтобы отомстить неверному супругу. Возможно, и моя мать имела в виду именно это. Только я не умер.

Только теперь я понял, что с моей памятью все не так просто: в ней крылась ловушка, каменный мешок со стальной решеткой, в который я не должен был заглядывать никогда. Густой туман клубился над входом, и, стоило мне только обратить в его сторону свой взгляд, вдохнуть его, как голова начинала кружиться, и силы покидали меня. А потом я отходил от страшного мешка чуть-чуть назад, и мне отчетливо вспоминалось то время, когда мать уже ушла, а ее место внезапно заняла Урсула. Но ведь Урсула была в нашем доме задолго до этого. Она была там в ту ночь, когда мать пыталась лишить меня жизни…

Но теперь рядом была душа Кэролайн; она придавала мне силы, которых мне всегда не хватало. Я смело повернулся к ловушке внутри своей памяти и – впервые в жизни – заглянул прямо в нее.

И увидел отца, который вбежал в подвал. Мать завизжала, увидев его, а он кинулся на нее, вырвал из ее руки нож и тут же, одним ударом, вогнал лезвие ей в живот. Она вскрикнула еще раз и упала на меня, заливая меня своей кровью.

И тут я, впервые в жизни, закричал в темноте.

Глава 49

Дейрдре

– Может, дождемся копов? – предложила я.

– Дождись, – ответил отец решительно. – Ты и так сегодня едва не погибла один раз. Я сам.

– Сейчас, – ответила я. – Я с тобой.

Мы снова перешли дорогу и двинулись по подъездной дорожке к дому; сломанная косточка у меня болела как проклятая. Фары в машине Тео все еще горели. А на трех ступеньках крыльца и на деревянных половицах у двери дома виднелись следы крови. Отец толкнул парадную дверь, но она была заперта.

– Попробуем зайти сзади, – сказал он.

У меня зазвонил телефон, но я решила не обращать на него внимания и пошла за дом. Дверь на террасу оказалась открыта, порванная сетка трепыхалась на ветру.

Дверь в дом была не заперта.

Мы вошли в прихожую. Направо была кухня, где на столе плавилось недоеденное мороженое Тедди. Налево – гостиная с большим камином. Рядом с ней невысокая ступенька вела к потайной двери, сливавшейся с деревянными панелями стен. Наверное, за ней был ход в пристройку, возможно, наверх.

– Никаких следов крови, – прошептала я.

Мы прокрались в переднюю. Вот там весь пол был в красном. Кровавая дорожка заканчивалась у закрытой двери в коридор. Мы остановились, прислушиваясь. За дверью было тихо.

– Там подвал, – прошептал отец.

– Нам нужно оружие, – сказала я.

– Нужно поторопиться.

Отец вытащил что-то из кармана и начал ковыряться в замке. А я бросилась на кухню и схватила самый большой нож, который нашла. Когда вернулась в переднюю, отец уже открыл замок.

– Почему ты никогда не показывал мне, как это делается? – прошептала я.

– А то у тебя проблем не хватало в детстве…

И он приоткрыл дверь.

Внутри было тихо, только раздавался какой-то странный скрип.

Отец распахнул дверь, и мы почувствовали запах – сырой, землистый, с явной металлической ноткой. Кровь, сразу догадалась я.

В нас до сих пор никто не выстрелил. Хороший знак.

Что-то зашуршало в темноте, послышался слабый стон.

– Там кто-то живой, – сказал отец.

И мы стали спускаться по слабо освещенной лестнице. К потолку цепями был подвешен какой-то человек.

– Тео? – позвала я, и он застонал.

Отец нашарил на стене выключатель и зажег свет. Тео был весь в