Гений Медицины - Игорь Алмазов

болею. Это уже четвёртый раз за год. До этого на смены рабочие не выпадало, так что дома сидел лечился. А в этот раз как раз посреди вахты и прихватило. Дышать трудно, в груди тяжело и кашель этот. Отправили домой, иди, мол, в поликлинику.

— А кем работаете? — задал я следующий вопрос.

— Так шахтёр я, — пожал он плечами. — А это важно?

Ещё как. Забывать о такой вещи, как профессиональные заболевания — нельзя. Кашель очень даже может быть связан с его профессиональной деятельностью.

Задав ещё несколько вопросов, я активировал диагностический аспект. Так, лёгкие чистые, а вот бронхи подсвечиваются сильно. А если пульмонологический аспект… Частота дыхательных движений повышена, сатурация понижена, в бронхах — слизистая мокрота.

Я немного воздействовал на пациента пульмонологическим аспектом, заставляя бронхи рефлекторно сократиться, выгоняя мокроту наружу. Из-за этого у него начался новый приступ кашля. Это поможет, но ненадолго. Нужно точно установить причину и заниматься лечением.

Хорошо, что в этой палате никто не жалуется на кашель соседа! Наверное, потому что тут и так лежат пациенты с обострением хронической обструктивной болезни лёгких, так что им не привыкать.

Пока пациент откашливал мокроту, я принялся за направления. Общий и биохимический анализы крови, спирометрия, рентген органов грудной клетки, бронхоскопия с биопсией. Обязательно кровь на иммуноглобулин Е — нужно проводить дифференциальную диагностику с бронхиальной астмой.

В качестве предварительного диагноза — острый бронхит. В лечении — консультация пульмонолога, бронхолитики, ингаляционные глюкокортикостероиды. Всё по классике.

Написал направления, отнёс на пост, написал дневники. Пока писал дневники — уже начали приходить анализы Гончарова. Работа захватила с головой, не было даже времени сделать перерыв.

— Я подозреваю у вас пылевой бронхит, — получив все анализы и изучив их, сообщил я Гончарову. — Это профессиональное заболевание, связанное с постоянным контактом с пылью.

— Это точно? — уточнил пациент.

— На сто процентов точно этого никто не скажет, — честно ответил я. — Однако данные осмотра, вашего анамнеза и обследования говорят именно об этом.

Вполне вероятно, что это самый обычный бронхит, и работа тут ни при чём. За этот диагноз говорил стаж работы в шахтах, частота эпизодов заболеваний, специфические симптомы. Биопсия будет готова через несколько дней, но и так понятно, что виной всему — пылевые агенты.

— Так что же, мне в шахте больше работать нельзя? — спросил Гончаров. — А как мне на жизнь зарабатывать?

А вот это самый сложный вопрос в данной ситуации. Работу ему действительно рекомендуется сменить. Что не так просто для шахтёра-простолюдина, пятнадцать лет жизни отдавшего своему ремеслу.

— По-хорошему надо сменить, — кивнул я. Отрицать очевидного я не мог. — Лечение я назначу и вас пролечу. Но если вы вернётесь к шахтам — то приступ повторится снова. И каждый раз состояние будет только ухудшаться.

— Столько лет работаю шахтёром, и резко всё бросить… — печально проговорил Гончаров. — Из-за какого-то бронхита… У меня семья, доктор, где я ещё работу найду? Я ничего делать больше не умею!

— Уверен, вы что-нибудь придумаете, — ободряюще ответил я. — Отдыхайте!

Сложный выбор перед ним. Понятное дело, что надо выбирать своё здоровье, но тут речь не только о заработке, но и просто о деле, на которое он положил всю свою жизнь.

Я закончил с пациентами и принёс истории Зубову.

— Всё, можете идти домой, — пролистав их, кивнул он. — Дежурю сегодня я, так что остальные птенцы тоже уже упорхнули.

— Михаил Анатольевич, с вами точно всё в порядке? — на всякий случай уточнил я.

— Точно, Константин, — кивнул наставник. — Идите, не мозольте глаза.

Есть у меня кое-какие подозрения… Но если это так, сделать я ничего не могу. По крайней мере, сейчас.

Я быстро собрал вещи и отправился домой. Остальные интерны, обрадованные свободой, уже разбежались. Даже Лена по обыкновению не стала меня ждать. Хотя она наверняка уверена, что я всё ещё зол из-за её поступка.

Но я был даже благодарен отчасти, ведь если я это сейчас не решу — дальше всё может только усугубиться. Поэтому в ближайшие дни сам позову её на очередную прогулку. Прошлые выходили довольно скомканными, то скальпель пришлось красть в музее, то крыса своего доставать из пасти кошки.

Дома пришлось сменить измученного Клочка, который почти сутки уже корпел над зельем.

— Хозяин, когда будем подбрасывать? — зевнув, спросил крыс.

— Завтра после работы туда и поедем, — ответил я. — Как раз истекают трое суток, и мне надо будет с ним встретиться. Я сделаю вид, что соглашаюсь на его условия, а затем уйду, а ты разобьёшь колбу. И быстренько свинтишь оттуда.

— Затычки в нос сегодня себе сделал, — продемонстрировал мне какие-то комочки Клочок. — Не хочу забывать хозяина! Котом хочу стать…

Последнюю фразу он сказал, уже практически засыпая. Намаялся, почти сутки варить зелье. Зато оно почти было готово.

Я доварил его к трём часам ночи, перелил в заранее приготовленную склянку и сам отправился спать.

Утро началось как обычно: сборы на работу, клиника, ординаторская. Сегодня я подошёл последним, в сборе были уже все интерны.

Отсутствовал только Никита, что было странно. Обычно он приходил чуть ли не раньше всех.

— Что-то Зубов сегодня сам опаздывает, — хмыкнул Соколов, проверяя часы. — Надо ему за это ответную кличку придумать, а то что он всё на нас отыгрывается!

— Он потом тебе за эту кличку такой нагоняй устроит, — зевнул Шуклин. — Опаздывает и ладно, хоть поспать можно. Дольше просидим здесь — меньше поработаем.

Убийственная логика. Свойственная только Шуклину и никому больше. Как будто скорость лечения пациентов зависит от того, во сколько мы начнём работу.

Дверь в ординаторскую открылась, и на пороге появился невысокий мужчина, одетый в белый халат и белый медицинский колпак. Он был невысокого роста, с маленькими, какими-то очень злыми глазами.

— Вы, значит, интерны? — буркнул он. — Что расселись здесь, ординаторская для врачей, а не для вас.

— Вы кто такой? — зевнув, беспардонно спросил Шуклин. — Очередной друг нашего наставника? Выгонять нас из ординаторской может только Зубов.

— Я и есть ваш наставник, — фыркнул мужчина. — Вашего драгоценного Зубова уволили. Теперь заведующий отделением и ваш начальник — это я.

Глава 23

В ординаторской воцарилось напряжённое молчание. Все уставились на вошедшего мужчину, который даже не