Правила бунта - Калли Харт

как только парень окажется там, среди множества красивых, богатых английских девушек, которые тоже будут происходить из благородного рода, как и он сам, будет только вопросом времени, прежде чем он влюбится в одну из них.

Я останусь лишь отдаленным воспоминанием о том единственном случае, когда он отправился в трущобы в Нью-Гэмпшире.

Все это поражает меня, когда я вхожу в фойе дома.

— Срань господня, — выдыхает Прес. — Какого черта? Этот дом похож на отель.

Она права. И к тому же недешевый отель. Пятизвездочный отель с бассейном олимпийского размера, полностью оборудованным тренажерным залом, рестораном, отмеченным звездой Мишлен и дневным спа-салоном. Громадная лестница доминирует на входе и ведет к тому, что выглядит как открытая площадка, которая ведет к другой, а затем к следующей. Вся эта конструкция притягивает взгляд вверх, к сводчатому потолку высоко над нами, который является не столько потолком, сколько единым массивным панорамным окном. Если выключить свет, через эту штуку откроется чудесный вид на ночное небо. Дэш упомянул об этом, когда мы впервые встретились в обсерватории. Тогда я не придала этому большого значения, но теперь, увидев, меня обуревает зависть.

— Я слышала, что Рэн сам написал все картины, — говорит Пресли.

Произведения искусства, о которых идет речь, определенно похоже на то, что могло прийти в голову Джейкоби. Темные, кружащиеся, угрюмые и злые картины, висящие на стенах, определенно все одной руки. Они хороши. Более чем хороши. На самом деле картины великолепны, каждая из них — бурлящий бушующий шторм, запечатленный на холсте. Уже вижу, что однажды они будут стоить немалых денег. Не то чтобы я когда-нибудь призналась бы в этом в пределах слышимости художника.

Мара вальсирует через фойе, пробираясь сквозь толпу, как будто она здесь хозяйка. Пресли следует за ней. Я стою на месте некоторое время, все еще пытаясь осмыслить окружающее: углубленную гостиную; массивные секционные диваны; лилии в дорогих вазах; гигантский телевизор с плоским экраном; стеклянный кофейный столик, который выглядит как произведение искусства. Нет ничего слишком показного или выдающегося. Однако здесь чувствуется тонкий оттенок огромного богатства, и это меня чертовски пугает.

Черт.

Я отстала от подруг.

Быстро пытаясь проглотить чувство неполноценности, которое начало поднимать свою уродливую голову, я спешу за Марой и Прес, проталкиваясь через толпу людей, танцующих в огромной гостиной. В конце концов, пробираюсь сквозь это безумие и оказываюсь на кухне, где хозяйничает Мара. Впечатляет, правда. Она опередила меня всего на шестьдесят секунд, но уже нашла элитный алкоголь и налила три рюмки. Подруга предлагает мне одну, а Пресли другую, ее улыбка определенно порочна.

— За то, чтобы как можно дольше избегать хозяев и получить удовольствие, — говорит она.

Прес без колебаний чокается рюмкой с Марой. Ей нужно было немного выпить для храбрости еще в академии, чтобы просто спуститься сюда. Не сомневаюсь, что она будет избегать Пакса всю ночь, текила не поможет с этим, но может немного успокоить ее нервы. Я же, с другой стороны, наоборот хотела бы встретиться с одним из хозяев вечеринки.

Существуют ограничения на взаимодействие, которое мы с Дэшем можем позволить себе здесь. Я не ожидаю, что он бросится через переполненную комнату, подхватит меня на руки, закружит и начнет целовать. Но у нас все еще остается зрительный контакт. Тяжесть его взгляда на меня в коридорах академии подобна ласке. В трех отдельных случаях я обнаруживала, что горю и возбуждаюсь только от взгляда, который он посылал в мою сторону. Дэш всегда ищет меня, находит, а потом отводит взгляд. Всегда. Любой, кто не обращал внимания, никогда бы не заметил, как его взгляд постоянно перемещается, возвращаясь ко мне каждые пару минут. Но я замечаю, потому что делаю то же самое.

Мы втроем опрокидываем текилу, вздрагивая от огненного следа, который прожигает нам горло. Прес сосет дольку лайма, которую берет из стеклянной миски посреди кухонного островка, и морщится.

— Ух, это отвратительно.

— Вообще-то, это «Эррадура Селексьон Супрема», — произносит низкий голос позади нас. — Четыреста долларов за бутылку. Это дерьмо мягкое, как задница младенца, Рыжик.

Пресли сжимает рюмку в руке. Она похожа на одну из тех коз, теряющих сознание от испуга, прямо перед тем, как они падают в обморок. Бедная девушка не оборачивается, и это хорошо, потому что Пакс Дэвис одет в черную рубашку на пуговицах, черные джинсы и черный галстук, и даже я могу признать, что он выглядит чертовски сексуально. Неудивительно, что парень так часто работает моделью. Его татуировки ползут вниз по рукам и вверх, из-под воротника рубашки. Пакс подмигивает мне, прожигает дыру в спине Прес — похоже, он на самом деле оценивает ее задницу — а затем продолжает идти, исчезая в гостиной.

Рот Мары сморщен, как кошачья задница.

— Он ушел. Можешь дышать, — кисло говорит она. Бедняжка Прес остается неподвижной, хотя рюмка в ее руке дрожит. Глаза Мары расширяются. — Дыши! О боже, девочка, сделай гребаный вдох!

Пресли вдыхает, воздух натягивает ее голосовые связки, создавая театральный звук, который издают актеры, когда втягивают воздух после того, как почти утонули. Я беру ее рюмку и наливаю нам еще текилы.

— Черт, Прес. Уверена, что он тебе вообще нравится? Думаю, ты путаешь влечение со слепым ужасом.

Подруга угрюмо принимает рюмку и выпивает дорогой алкоголь. На этот раз воспринимает его гораздо лучше.

— И то, и другое, — говорит она. — Теперь эти две эмоции неразрывно связаны. Я буду возбуждаться во время фильмов ужасов до самой смерти. Насколько это хреново?

Трудно не рассмеяться, но я справляюсь.

Наш разговор прерывается взволнованным криком откуда-то с первого этажа. Секундой позже в кухню влетает Дамиана Лозано, пошатываясь на четырехдюймовых каблуках, одетая в серебристое платье, которое не оставляет пространства воображению.

— Давайте, придурки. Рэн собирается это сделать. Он не начнет, пока мы все не будем там.

Я не знаю, что за «это» и где «там», но наши одноклассники, слоняющиеся по кухне, знают. Все бросаются к двери, ведущей обратно в гостиную. Мара хватает за руку Прес, потом меня, и тянет нас за собой, когда тоже выбегает из кухни.