Правила бунта - Калли Харт

— А что на третьем этаже?

— Моя спальня.

Я не колеблюсь.

— Отведи меня туда.

Лестница узкая и очень крутая. Я следую за ним, сжимая в кулаке его футболку, пока парень ведет меня наверх.

— В доме полно потайных маленьких коридоров и лестниц, — объясняет Дэш. — Парень, который владел этим местом до того, как Рэн купил его, был параноидальным отшельником. Он думал, что ЦРУ пытается его убить, поэтому устроил в доме все эти маленькие пути эвакуации на случай, если на него когда-нибудь нападут и понадобится быстро сбежать.

Дэш открывает дверь и помогает мне пройти в место, которое я быстро определяю как бельевой шкаф — в воздухе витает запах стирального порошка. Мои подозрения подтверждаются, когда в руках Дэша вспыхивает пронзительная точка света. Он включил свет на своем мобильном телефоне, освещая стопки простыней и полотенец на полках вокруг нас.

— Я запер дверь, чтобы никто из этих идиотов не мог трахаться на моей кровати. Пойду открою ее. Дай мне десять секунд, а потом выходи. Иди прямо по лестничной площадке. Первая дверь слева. Ладно?

Я киваю.

Дэш украдкой выскальзывает из бельевого шкафа и исчезает, закрыв за собой дверь. Я жду в темноте, медленно считая про себя до десяти, а затем следую за ним. Не успеваю сделать и двух шагов, как натыкаюсь прямо на чью-то грудь.

— Так-так. Не иначе... черт. Это... ты.

Это Рэн. Он стоит посреди пустынной лестничной площадки с бутылкой водки в руке. Его зрачки поглотили радужную оболочку.

— Если ты ищешь... ванную… — Кажется, он теряет ход своих мыслей.

— Ты под кайфом?

Рэн тычет в меня пальцем, прищурившись.

— Может быть. Это объяснило бы странные покалывания. И почему все на вкус как лак для волос. Я думаю… думаю… — Он хмурится, грубо протирая глаза. — Кажется, я принял «Кетамин». Что означает… я облажался.

— Тогда тебе надо пойти и прилечь.

Парень смотрит на меня. Моргает. Потом обнимает меня. Никогда в жизни мне не было так страшно. Контакт короткий и резкий, заканчивается так же быстро, как и начался, но я дрожу, как осиновый лист, когда Рэн отпускает меня. Он протягивает мне бутылку водки.

— Ты права. Пойду… прилягу.

Он плетется по коридору, шатаясь от перил к стене. Я должна помочь ему спуститься по лестнице. Но опять же... может быть, скатиться вниз — как раз то, что нужно Рэну Джейкоби. Никогда не знаешь наверняка. Личность людей меняется после тупой травмы головы. Он может впасть в кому и, проснувшись, стать хорошим.

Я убеждаюсь, что Рэн ушел, прежде чем открываю дверь в комнату Дэша, где нахожу его, грызущего ноготь большого пальца, с беспокойством проделывающего дыру в ковре в изножье очень удобной на вид двуспальной кровати. Комната огромная, хотя и не совсем такая, как я ожидала. Она более вытянутая. Внутренние стены прочные и оштукатуренные, но две наружные стены, образующие угол здания, стеклянные от пола до потолка. Как будто мы находимся в стеклянном резервуаре и смотрим прямо в ночной лес. Я могу только представить, как выглядит вид средь бела дня: блестящая зелень деревьев и так много неба, как гора спускается вниз, вдали от дома. Отсюда, вероятно, видно вдаль на многие мили.

В дальнем углу стоит пианино — красивое, потертое и старое. Лак на дереве местами потрескался и истерся, а мягкая скамья перед ним немного потерта. Оно намного меньше, чем большой концертный рояль в оркестровой комнате. Это такое пианино, на котором ты учишься играть, когда ты ребенок, сидя на коленях у своего дедушки — тот же инструмент, на котором он сам учился, когда был ребенком.

Повсюду валяются книги. Телевизор установлен на стене рядом с кроватью, у двери. Бледно-серый диван придвинут к стеклу, брошенный через подлокотник плед на нем и стопка нот рядом, как будто Дэш недавно забирался туда, чтобы что-то нацарапать. На маленьком книжном шкафу в углу, рядом с пианино, в горшках растут три вьющихся растения, зеленые, живые и здоровые.

Дэш выглядит озадаченным. Может быть, даже чувствует себя немного неловко. Он садится на край кровати и смотрит на меня из-под приподнятых бровей.

— Почему ты улыбаешься?

— Да так. Просто… Никогда бы не подумала, что ты любитель растений.

Дэш корчит гримасу.

— А почему нет? Растения помогают в творчестве. Они любят музыку.

— Не могу себе представить, чтобы ты... ну, знаешь... что-то выращивал.

— Сейчас было обидно, — серьезно говорит он. — Я отличный цветовод. И вообще. Это филодендрон. Его почти невозможно убить.

Я смеюсь, осматривая комнату, замечая, каталогизируя, сохраняя каждую деталь в памяти. Здесь все спокойно. Умиротворенно. На самом деле здесь все просто, минималистично и красиво. Цвета нейтральные, мужские — кремовый и песочный, с акцентом на темно-серый и черный. Теперь понимаю, как трудно ему было выбрать все дикие и яркие цвета для моей комнаты. Я удивлена тем, как сильно мне здесь нравится, учитывая, насколько приглушены все оттенки. Комната похожа на... на него.

Дэш пристально наблюдает за мной с кровати, пока я брожу вокруг, все осматривая.

— Чего ты ожидала? «Юнион Джек»9 и красные телефонные будки? — тихо спрашивает он. — Может быть, членов Королевской гвардии в полном военном облачении, стоящих на страже у двери?

Я сдерживаю смех.

— Это те, в красных мундирах и смешных шляпах?

— Эти шапки из медвежьего меха, Стелла. И да. Это те, что в красных мундирах и смешных шляпах. — Дэш говорит мягко, укоризненно, со знакомой нежностью, от которой у меня сжимается сердце. Мне нравится, когда он говорит со мной вот так, непринужденно.

— Оставь мои вещи в покое и иди сюда, — говорит он.

Кладу на полку деревянную головоломку, которую вертела в руках, и все еще сдерживаю улыбку, когда пересекаю его комнату и иду к нему. Я планирую сесть рядом с ним, но Дэш качает головой,