Диагноз: Любовь - Мегги Леффлер

Сестра Лавиния зашла в кухню, неся простыни, залитые жидкостью непонятного происхождения. Мы прекратили жевать.

— Я разлила бетадин на кровать, — объяснила она. — Где у вас чистое постельное белье?

Поскольку Бен выглядел так, словно его вот-вот стошнит, я вскочила со стула и направилась к бельевому шкафу, чтобы достать свежие простыни. Мне не нравилось, что сестра Лавиния даже в помещении не снимала своей шерстяной шапочки.

— Она оставила записку? — спросил у Алисии Бен, когда я вернулась в кухню. Макс довольно похрюкивал, глядя на Ди, кормившую его яблочным пюре.

— Она оставила чертову записную книжку! — пробормотала Алисия. — Меня она упомянула всего раз, без указания имени.

Я задумалась над тем, какой перечень мрачных мыслей должен был находиться в той записной книжке, и снова вспомнила о маме. Если бы она оставила дневник! Стоп! Действительно ли я хочу узнать, что мама на самом деле думала о нас? В конце концов, согласно утверждению Саймона, мы были всего лишь «подтверждением» брака. Неужели она притворялась, что любит своих детей? Потом я вспомнила, как бабушка уверяла, что мама любит нас, но хочет всего и сразу и не в силах ждать. Возможно, она просто ничего не могла поделать с фактом нашего существования. И если она действительно любила Саймона, то вернулась к нам только потому, что мы с Беном значили для нее намного больше.

— Ой, я забыла шампанское! — внезапно воскликнула Ди, но выражение досады на ее лице появилось не сразу. — Нужно же поздравить Бена и Холли с днем рождения.

— В другой раз, — сказала я.

— Ага, на следующий год, — добавил Бен.

— О нет! Давайте праздновать! — нервно произнесла Алисия, бросив вилку. — Господи, у меня есть уйма поводов для счастья! Моя мать попыталась покончить с собой! Может, в следующий раз ей повезет больше!

Алисия оттолкнулась от стола и направилась к холодильнику, из которого пришлось выгружать продукты, чтобы хоть что-то найти. Сначала она вытащила молоко, потом сидр и всяческие мелочи, но шампанское ей не попалось.

— Вам, ребята, меня не расстроить! Я хочу праздника! — заявила Алисия и шумно выдохнула. Бен направился к ней и ласково положил руку на ее плечо.

— Эй, — успокаивающе сказал он.

— Куда, черт возьми, оно подевалось? — не унималась Алисия.

— Шампанское? Я имела в виду, что забыла его купить. — Ди виновато смотрела на нее.

— Ты пожалеешь, если не съездишь домой, — мягко произнес Бен. — Тебе нужно увидеться с матерью.

— Мне нужно с ней увидеться? — повторила Алисия со злобным огоньком в глазах и выражением отвращения на лице. — Ты хочешь сказать, что, увидев свою мать в гробу, неожиданно осознал, что в этой жизни действительно ценно?

Мой брат застыл, а когда открыл рот, чтобы ответить, не смог издать ни звука.

— Ага, вот и я так думаю, — съязвила Алисия. — Именно так я себя чувствую, думая о визите к матери в психушку!

К счастью, в коридоре показалась Роксана, и в ту же секунду разговор прекратился. Она опиралась на стойку передвижной капельницы, как на посох. Роксана вежливо кивала, стараясь не слушать сестру Лавинию, разглагольствующую о «битве с раком», которую довелось пережить ее матери.

— Вам помочь открыть входную дверь? — осведомился Бен, словно у сестры Лавинии были заняты руки, а мы обитали в замке с массивными деревянными дверями.

— О нет. Наслаждайтесь обедом. Я сама могу открыть дверь, — заверила нас сестра Лавиния. — Но сначала можно воспользоваться вашим туалетом?

Алисия вскочила, чтобы провести сестру Лавинию, однако у меня было чувство, что она решила просто сбежать.

Роксана всхлипнула от боли и скорчилась, пытаясь сесть.

— Ребята, с днем рождения.

— Как насчет лазаньи? — предложил Бен, вскакивая, чтобы наполнить ее тарелку.

— Я действительно неголодна, — почти прошептала Роксана. — Как твой отец? — спросила она, когда Алисия вернулась к столу. Мы с Алисией переглянулись, не уверенные в том, о чьем отце говорит Роксана.

— Н-нормально, — сказала я, глядя, как Алисия выбирает кусочки мяса из тарелки.

Бен поставил перед Роксаной тарелку, и мы смотрели, как она пробует лазанью, держа вилку дрожащей рукой. У нее вдруг начали стучать зубы.

— Я думаю… я думаю…

— Роксана? Ты в порядке? — Я с жалостью посмотрела на нее.

Она уронила вилку и оттолкнулась от стола.

— Д-д-а…

— Холодно? — спросила я и приказала: — Бен, принеси одеяло.

— Д-д-диван, — справилась наконец Роксана, и я обняла ее за плечи, чтобы помочь дойти до кушетки, а Ди подталкивала стойку капельницы, другой рукой поддерживая малыша. Роксана отказалась от моей помощи и согнулась, сотрясаясь в спазмах и дрожа. Затем, свернувшись калачиком на кушетке и стуча зубами от озноба, она затихла. Мы накрыли ее розовым пушистым покрывалом, потом послали Алисию за синим ватным одеялом. Несмотря на это, Роксана продолжала дрожать.

— Х-холодно. Так х-хол… — бормотала она.

— Привести сестру Лавинию? — спросил Бен, услышав, как в коридоре хлопнула дверь туалета.

— Холли — доктор, Бен, — напомнила Алисия, укрывая одеялом руки Роксаны.

Я проверила ноги Роксаны и убедилась, что они не остыли от плохого кровообращения; наоборот, она была горячей, очень горячей. На лодыжках обнаружилась россыпь кровавых точек от лопнувших сосудов. Похоже, желчь из разрыва уже попала в ее кровь.

— У нее сепсис, — сказала я.

— Может, нужно померить давление? — робко предложила сестра Лавиния, осторожно приблизившись к кушетке.

— Да, проверьте давление. И кто-нибудь, вызовите девять-один-один.

— А здесь эта служба работает? — спросил Бен. — Девять-один-один?

— Просто вызови «скорую», — велела я, оглядываясь в поисках своей черной сумки.

Роксана пробормотала что-то вроде «зеленый свет», и ее глаза закатились. Я начала массировать ее грудину.

— Роксана, Роксана, ты еще с нами?

— Пониженное… на шестьдесят, — сказала сестра Лавиния, с шипением выпуская воздух из манжеты для измерения давления.

— Что это значит? — спросила Алисия.

— У нее низкое давление… слишком низкое. Нужен доступ к вене. Нужна капельница. — Я повернулась к медсестре, проверяя пульс на шее Роксаны, и сказала: — Тахикардия. — В следующее мгновение я бросилась за своей докторской сумкой и, выскочив из кухни, услышала, как Бен, держа телефонную трубку, спрашивает наш адрес. Ди и Алисия начали отвечать хором, советуя, как быстрее доехать. Сестра Лавиния пыталась найти место, чтобы поставить капельницу.

— Боюсь, с венами у нее проблемы, — проскрежетала она. — Очень тяжелая больная.

— Роксана, давай же! Роксана! — закричала я, когда она вздрогнула и застонала.

— Упало еще на десять. — Сестра Лавиния снова проверила давление.

Я рванула свою черную сумку, вытаскивая набор для капельницы.

— Что это? — в ужасе спросила Алисия.

— Тот самый доступ, — ответила я, разматывая стерильную синюю ткань, которой был обернут набор.

— Черт, я забыла перчатки, — пробормотала я и застыла в замешательстве, но сестра Лавиния тут же сунула пару перчаток в мою руку. Что ж, в конце концов она оправдала свое присутствие здесь.

Словно безумный ученый, я дрожащими пальцами вынула иглу из набора, другой рукой ища пульсирующую артерию. Нельзя попасть в артерию. Нужна вена. Найди вену. Введи в нее иглу. Темная кровь брызнула в шприц.

— Мы попали, — сказала я, чувствуя невероятное облегчение.

Кто — мы? Я, Бог и все его ангелы… Аллилуйя. Давай, детка, давай же. Я закрыла иглу заглушкой, твердой рукой взяла расширитель и сказала:

— Скальпель.

Сестра Лавиния подала его мне. Я сделала небольшой надрез, приоткрыла расширителем кожу. Роксана была вся в крови, кровь залила кушетку, безнадежно испортив одеяла.

— Что с кровяным давлением? — спросила я, вытаскивая расширитель и доставая пакет с физраствором и трубку капельницы. — Нужно нормализовать кровообращение.

Все стояли, застыв на месте, и ошарашенно наблюдали за мной. Глядя на них, можно было подумать, что посреди гостиной взорвалась бомба.

— Держите жидкость, сжимайте пакет! И поднимите ее ноги, выше, выше!

Когда приехали парамедики, чтобы забрать Роксану в Лондонский университетский госпиталь, ее кровообращение возобновилось, давление поднялось, а я сидела, удерживая проклятый катетер на месте, прижимая его и трубку капельницы. Я пришила их так же прочно, как обычные люди пришивают пуговицы к одежде. Мой посиневший от напряжения большой палец идеально подходил по цвету к пластиковой головке катетера. Это было словно знамение.

Я никогда не научусь завязывать узлы.

Глава 21

Совмещение силы и слабости