Рубин - Кристина Скай

Но вот пальцы скользнули вниз по его ребрам, их прикосновение было легким, как дуновение ветерка перед рассветом, и Пэйджен еле удержался, чтобы не подняться. Она обвела каждое ребро, каждый твердый мускул. Ее пальцы осторожно скользили через упругие завитки волос на его груди.

Когда она коснулась его плоских мужских сосков, он чуть не выпрыгнул из кровати. Ее пальцы чуть помедлили, а потом захватили один из сосков.

– Хватит, Angrezi. – Глухое ворчание вырвалось из его горла. Но женщина не слышала его. Ее плавные мучительные движения только стали более широкими, пока они не достигли живота.

Пэйджен не сдержал проклятий, когда она коснулась края его бриджей. Он ощутил пульсацию своей мужественности, жаждавшей ее прикосновения.

– Прекрати, женщина, – резко сказал он, поднимаясь.

Ее глаза все так же были широко раскрыты и неподвижно смотрели в темноту. Она была где-то за миллион миль от него. Где? В пышном будуаре в Лондоне? В каком-то родовом замке в Кенте? В другой жизни, где ее лелеяли и защищали? В тот момент он поверил ей: такое забвение нельзя было симулировать. И Пэйджен в сотый раз спрашивал себя, какие скрытые воспоминания заставили ее шагнуть в темноту в поисках его тепла и защиты.

Прежде чем он смог пошевелиться, она повернулась и молча отошла к центру палатки. Там она опустилась на колени и свернулась клубочком на утрамбованном земляном полу. Она так и не проснулась. Пэйджен еще долго ошеломленно смотрел на нее в тягостной тишине, и неутоленное желание горело в его глазах.

Белоснежный ара с темно-красным хохолком пронзительно закричал с верхушки дерева. Баррет резко поднялась в кровати, испуганно оглядываясь в предрассветных сумерках. Она задыхалась от усилий отделить сны от действительности.

Кровать Пэйджена была пуста. С приглушенным рыданием она прижала дрожащие пальцы к лицу. Снова кошмары, сопровождаемые старой болью. И снова осколки памяти. Все вокруг нее было чужим, особенно резкие, незнакомые звуки, пронзительный вой насекомых, хлопанье невидимых крыльев, хриплый крик совы. Она потерялась, утратив не только свое прошлое, но и всех, кто мог бы помочь ей. Остался только один человек.

Она чувствовала, что Пэйджен где-то рядом. И Баррет, наконец, призналась самой себе, что она хотела его. Она жаждала его рук, его губ, хотела слышать его низкие, хрипловатые стоны. Она хотела наслаждаться прикосновением к его возбужденному телу.

Боже, она хотела этого так сильно, как никогда не хотела ничего в жизни.

Глава 28

Они снялись со стоянки, как только первые багряные лучи рассвета осветили верхушки деревьев. Пэйджен шел впереди, за ним – два носильщика с грузом риса и других запасов продовольствия, затем шла молчаливая красавица Мита.

С каждым часом жара усиливалась. Пот сбегал тоненькими струйками со лба Баррет, стекая по шее в ложбинку между грудей. Только мрачное упорство заставляло ее двигаться шаг за шагом, не отводя глаз от широкой спины Пэйджена. Да, черт побери, если он мог идти, сможет и она!

Мрачно нахмурясь, она сосредоточилась на том, чтобы ставить одну ногу перед другой и продолжать двигаться вперед, хотя каждый мускул кричал об усталости. Баррет шагала и шагала, держась только усилием воли, она слышала только биение собственной крови и шелест леса, обступавшего их со всех сторон.

Она покачнулась и сразу почувствовала, как сильные пальцы схватили ее локоть. Но Баррет справилась сама.

– Я в порядке, спасибо, – огрызнулась она. – Ты можешь не держать меня.

В следующий раз она почти упала и чуть не схватилась рукой за широкие бронзовые плечи Пэйджена, но сдержала себя. Баррет сумела самостоятельно выпрямиться и побрела вперед, хотя каждый шаг был результатом чисто женского упорства.

– Настырность – вот единственно подходящее слово для тебя, Циннамон. Твое упорство когда-нибудь доставит тебе массу неприятностей.

– Нет, если я смогу справиться сама.

– Но ты не можешь справиться, Angrezi. Упрямство могло бы стать твоим вторым именем.

Сжав зубы, Баррет устремилась вперед, решив, что она ни за что не сдастся.

– Прекрасно, черт побери. Мы останавливаемся здесь.

В тот же момент Пэйджен крикнул Нигалу, который передал команду по линии обрадованных носильщиков. Немедленно строй рассыпался, рабочие принялись снимать с себя тюки и коробки, располагаясь на отдых. Когда Баррет обернулась, Пэйджена уже не было рядом.

В тот вечер Пэйджен не решился сопровождать Баррет к водоему, обнаруженному им поблизости. Он послал с ней Миту и вооруженного Нигала. Он наблюдал за их уходом, а потом потянулись беспокойные минуты ожидания.

Вот раздался звук, заставивший его напрячься, – треск веток под лапами медведя, пробирающегося через подлесок в поисках плодов. Медлительные и ленивые, эти существа легко могли разъяриться, и тогда они становились не менее опасными, чем рассерженный слон.

Пэйджен сдернул с плеча винтовку и торопливо зашагал по тропе, по которой ушли женщины, и действительно увидел медведя. Обнюхав молодые побеги бамбука, тот развернулся и исчез в джунглях. Вздохнув с облегчением, Пэйджен намеревался уже уйти. И вдруг почувствовал, что у него перехватило дыхание.

Он не собирался подглядывать. О, Шива, подсматривание было вовсе не в его привычках. Но внезапно Баррет появилась перед его глазами в обрамлении редкой листвы, подобная Венере, занятой туалетом. Она стояла, похожая на вечно юную и прекрасную богиню, гордо открыв изгибы пышной груди и бедер. Пока она раздевалась, ее руки плавно двигались, как будто в медленном грациозном танце, более возбуждающем, чем любой древний ритуал откровенного соблазна.

Он уловил аромат ее присутствия, он мог бы дотянуться до нее рукой через зеленый занавес леса. Ее волосы были подобны золотой паутине, а тело казалось выточенным из гладкой слоновой кости, предназначенным для прикосновения мужчины. Для его прикосновения.

Сердце в груди Пэйджена забилось вдвое быстрее, когда он увидел, как Баррет развязала ленту и распустила золотистые локоны по соблазнительным изгибам роскошного тела. Он зачарованно наблюдал, как она расстегнула пояс и бросила его на землю, следом полетели бриджи. Одетая только в свободную белую рубашку, она подошла к воде, потрогала ее пальцами ног и засмотрелась в хрустальные глубины.

Как у грациозной и задумчивой русалки, ее лицо было непроницаемо, мысли витали где-то далеко отсюда. Вот она медленно расстегнула рубашку и движением плеч сбросила ее. Пэйджен наблюдал за ней молча, боясь двинуться с места, боясь даже вздохнуть. Как будто не желая расставаться со сладостью ее кожи, шелк коротенького лифа прилип к ее груди, обрисовывая мельчайшие изгибы.