Рубин - Кристина Скай

– Не настолько странно, как я, Циннамон.

– Что происходит с нами?

Его пальцы крепче сжали ее талию.

– Почему бы нам не выяснить, Angrezi?

Прикосновение его губ было легким, как дуновение ветерка, жарким, как предзакатное небо, неуемным и беспокойным, как наступающий прилив. И после первого секундного замешательства Баррет полностью погрузилась в поцелуй, опрометчиво, отчаянно, чтобы наконец-то почувствовать его вкус. Результат был великолепен.

Его губы уподобились язычкам пламени, то дразнящим, то повелевающим. Как только она решила, что определила, каков он на вкус, Пэйджен шевельнулся, дым превратился в огонь, твердая сталь обратилась в неудержимую лаву.

Баррет смутно подумала, что она никогда не сумеет проникнуть в душу этого человека. И никогда не насытится им. Она открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но он поймал ее нижнюю губу и держал в плену своего горячего рта, пока ее сердце не забилось в груди как пойманная птица, пока не исчезли все мысли в ее голове.

– Чудесно. Слишком чудесно.

Кто это произнес, он или она? Через секунду Баррет уже забыла. Пэйджен обнял ее и поднял, прижав к своей обнаженной груди и твердым бедрам. Его глаза мерцали, как ночное море мерцает странным фосфоресцирующим блеском. И она могла слышать гулкое биение его сердца.

Баррет изогнулась дугой, прижимаясь к нему. Он застонал. И она впервые осознала свою власть над этим твердым, несгибаемым мужчиной.

Она легкомысленно обрадовалась своему открытию, когда очевидное свидетельство его возбуждения прижалось к ее бедру. Какой-то демон заставил ее прижаться плотнее к этой горячей плоти, и она тотчас ощутила, что она стала твердой и начала пульсировать. Проклятие замерло на его губах.

Загипнотизированная красотой ночи, Баррет хотела большего. Открытие было перед нею, и она была намерена воспользоваться им. Но не в силах вымолвить ни слова, она говорила своими тонкими пальцами, сжимавшими его солено-гладкие плечи. Не останавливайся – хотела она крикнуть. Прекрати – возражало ее сознание.

Но тело не слушало ее, оно разговаривало только с его телом, как Ева однажды говорила с Адамом, прежде чем рай был закрыт для них.

Ее пальцы терзали его напряженные дрожащие плечи. Каждый резкий вздох прижимал увенчанные потемневшими напряженными сосками груди к его обнаженной коже. Пэйджен почти терял сознание. Все силы покинули его в одно мгновение. Он умирал в прекрасной сладостной агонии.

– Бог мой, я обожаю твои прикосновения, твой аромат. Больше всего на свете мне нравится вкус твоих губ, англичанка. Поцелуй меня снова, – прошептал он хрипло.

Баррет смутно вспомнила о пересохших и пожелтевших зарослях, окружающих ее. Внезапно она поняла, что она была подобна этим зарослям, а он был той искрой, которая сожжет ее дотла.

– Скорее, Циннамон. Господи, не отказывай мне!

Он склонился над ней, легко и нежно поцеловал в губы, и этот едва ощутимый поцелуй вызвал неудержимый взрыв чувств.

Он застыл в ожидании, каждым дюймом своего тела стараясь сдержать страсть. Где-то глубоко в подсознании Баррет возникла его просьба. Ее тело ответило на его мольбу, губы приоткрылись, мягко прижимаясь к его губам. Крепко. Требовательно. Повелительно. Именно так, как должно было быть в эту волшебную безумную ночь.

Навсегда, хотя ее сознание все еще не принимало этого факта. Она увидела яростное биение жилки на его виске.

– П-Пэйджен?

– Еще, Angrezi. Обхвати меня своими чудесными ножками и покажи мне, что такое настоящий огонь. О Боже, мне кажется, я был покрыт льдом всю жизнь до этого момента.

Баррет дрожала от непреодолимой силы его желания, упивалась могуществом своего тела, готовая отдать ему все, что бы он ни попросил. Она изгибалась под его всезнающими пальцами, превращаясь в огонь и ртуть в его руках, становясь волшебной блестящей русалкой в черном бархате моря. Она превращалась в женщину, а Он был ее мужчиной.

Ноги обхватили его талию, руки скользнули по шее и растрепали влажные после купания волосы. Снова волна дрожи сотрясла его тело, и она почувствовала себя на вулкане перед извержением лавы. Баррет закрыла глаза.

Красный шелк и золотые колокольчики. Счастливый смех в долгой страстной ночи.

Внезапно она осознала, что это был именно тот мужчина, о котором она мечтала. Она хотела прикасаться к нему, дарить ему наслаждение, пока оба не растворятся в сладостном горячем порыве. Даже сейчас его прикосновение было мучительно знакомым.

Она задрожала, прикоснувшись пылающей щекой к вьющимся волосам на его груди. Неторопливо и осторожно Пэйджен трогал языком каждый изгиб ее шеи и плеч. А потом в решительном натиске нагнулся ниже и захватил зубами напряженно-вздернутый сосок.

– Дрожи для меня, Angrezi. Стони. Раскрой для меня свою страсть.

Он не отрывал губ от ее шелковой кожи. Волны огня опаляли ее. Земля колебалась и дрожала у нее под ногами. Она казалась себе натянутым луком в руках искусного мастера.

Застонав, Пэйджен прижал ее к себе, заставив еще больше выгнуть спину. Он излучал нестерпимые волны огня, его губы и язык непрестанно касались ее кожи, и с каждым биением сердца он все крепче сжимал ее в своих объятиях.

Ее развязавшийся саронг сполз на бедра. Его руки ласкали ее наготу, сводя ее с ума, зажигая пламенем страсти, заставляя умирать и возрождаться каждую секунду.

Он тихо смеялся, шепча негромкие слова похвалы и торжества. Слова, которых она не могла понять. Как и все, что исходило от этого сурового непроницаемого человека. С каждым прикосновением он все больше овладевал ею. Кровь готова была разорвать ее сердце. И, наконец, само сердце готово было вырваться ему навстречу. Баррет не видела ничего вокруг, она не могла оторвать стиснутых пальцев от его шеи.

– П-Пэйджен, остановись! Я...

Но было уже слишком поздно для каких-либо просьб или обвинений. Ночь набрала силу и стерла все, кроме волшебного желания. А потом наслаждение подхватило ее широкой мощной волной и увлекло в мерцающую даль, к серебряной музыке моря.

Баррет все еще качалась на волнах восторга, слившись с волшебной ночью, ветром и водой, когда приглушенный далекий возглас заставил Пэйджена вздрогнуть.

У Баррет закружилась голова, как только раздался резкий вопросительный окрик Пэйджена, а потом он замер, ожидая ответа. Рассудок медленно начал возвращаться, неумолимо воспроизводя все подробности происходившего. Господи, что она наделала? Как он сумел заставить ее потерять голову? С приглушенным рыданием она отпрянула от него, стараясь сохранить спину сухой.

От кромки леса донесся еще один пронзительный возглас. Пэйджен пробормотал что-то себе под нос, потом повернулся и торопливо направился к берегу.