Уроки гнева - Анатолий Нейтак

"Как глупо! Ну почему я не Владыка? Почему мои познания в целительстве исчерпываются умением накладывать повязки и вправлять сломанные кости? И даже "ласки семи пальцев" я знаю ровно настолько, чтобы парализовать, отключить боль или лишить сознания — но не вылечить!.."

— Плохи дела?

Эхагес хмуро оглянулся на сотника.

— Плохи.

— А почему ты не помогаешь ему своей магией? — почти наивно спросил Хейги.

— Я…

"А и в самом деле: почему? Разве нельзя хотя бы попытаться? Да, я не Владыка, но…

Неужели мои тесные контакты с Пламенным совсем ничего не дали мне в той области, в которой сай особенно силён? Неужели из его умения исцелять я не усвоил совсем ничего?.."

Гес сосредоточился, снова погружаясь в прозрачную лёгкость транса. Первой из его целей было почувствовать Рыжего как можно лучше. Всего. От сломанных рёбер до трепета жизненных ритмов. Магия есть искусство изменять познанное, и Гес начал с познания, надеясь, что сможет разглядеть следующий шаг, когда настанет срок.

А потом, как в подвале лесной башни, волна действия выплеснулась вовне, повинуясь не сознанию стража, а указаниям его "тёмного разума". Выплеснулась и схлынула.

— Получилось? — шепнул Эхагес, выплывая из бездн полной концентрации. Словно отвечая на его вопрос, Рыжий распахнул глаза и попытался сесть — вполне успешно.

— Будь я проклят! — сморщился он. — Рёбра-то как ноют!

— Есть хочешь? — спросил страж машинально, во все глаза глядя на браконьера. Было ясно: случившееся удивило нечаянного целителя в тысячу раз сильнее, чем пациента.

— Как зверь! — Рыжий огляделся, и на его лице проступило недоумение. — А где это мы?

Хейги только головой покачал.

"Неужели полное исцеление?" — подумал он. "Да ещё так быстро! Неужели этот чужак на самом деле один из Великих, ещё не знающий пределов своего могущества?"

Имея все основания к тому, чтобы не любить магов и магию, Хейги успел привязаться к удивительному чужаку — магу, явившемуся из иного мира и носящему меч. Собственно, Халлета-Летуна было трудно воспринимать как мага, и притом очень сильного. Для этого он был слишком молод и чист. Хейги искренне изумлялся, как в нём могут уживаться столь противоречивые качества, как искренность и проницательность, наивность и ум — и надеялся, сам не замечая этого, что более тесное знакомство с магами Гратсдока Летуна не испортит.

У исцеления Рыжего обнаружились побочные эффекты. Первым заметил перемены, как ни странно, Блондин. А может, не странно, а закономерно? Ведь браконьеры были предоставлены друг другу, что называется, варились в собственном соку. И Савир, и Эхагес, и Хейги со Шнуром и другими своими людьми до разговора с этой парой снисходили очень редко…

— Точно тебе говорю!

— Да откуда тебе в этом шарить, красноголовик?

— Оттуда!

Ругались Блондин и Рыжий не очень громко, но Гесу и того хватило, чтобы обратить на них своё внимание.

— И вообще: снова назовёшь меня красноголовиком — пожалеешь!

— Ой-ой! Щас меня трясуган хватит! Думаешь, раз болтаешь как умный, дак и сам поумнел?

— Говорю как умею, — огрызнулся Рыжий, — а насчёт ума — где был твой, когда ты кости на виду у всех подталкивал?

— На виду? Я?!

— Именно так и именно ты. А досталось, между прочим, мне!

— Да иди ты!.. — оскорблённый в лучших чувствах, Блондин ускорился, отрываясь от своего приятеля, и даже спина его выражала презрительное негодование.

"А ведь блондинчик-то прав", — отметил Эхагес. "Мой пациент и впрямь заговорил иначе".

Заинтересовавшись, страж потянулся к Рыжему мыслью… и во второй раз за день крупно изумился. Поскольку Рыжий, мгновенно почуяв "касание смысла", обернулся к Гесу, насупился — и словно скрылся за неплотным занавесом. Эмоции браконьера сквозь этот занавес проникали без особых помех, а вот мысли прочесть было затруднительно.

Эхагес отступил.

— Вот это номер, — прошептал он вслух. "Я что, ещё и магию его пробудил?!" После недолгого колебания страж нагнал Рыжего и завёл с ним разговор — в первый раз за всё время знакомства. Вскоре стало ясно, что браконьер действительно изменился. Не только его речь, но и его движения, если присмотреться, стали иными. Сверх того, он теперь чувствовал проявления магии, а от некоторых мог защищаться — пусть даже почти не осознавая, что делает.

"Дела-а-а…" Гес прервал разговор и понемногу снова отстал. Положение срочно следовало обдумать. Вспомнив первую встречу с охотниками за перьями, страж призвал Мантию Скитальца и сознательно нырнул в глубокие вуали Тени, где широко раскинул сети тонких чувств. Скользнув небрежным взглядом по серым огонькам пограничников, по разуму Шнура с сиреневой полосой на тусклом фоне, по знакомым пятнам, принадлежащим Савиру, его лиданну и Блондину, Эхагес сосредоточил внимание на огоньке, принадлежащем Рыжему.

Дело обстояло даже хуже, чем можно было предположить. Рисунок сознания браконьера не просто изменился, он изменился так, что теперь мало напоминал человеческий. (Страж на секунду задумался о том, как выглядит со стороны его собственное сознание, но тут же отбросил пустые размышления — потом, всё потом!) Огонь души Рыжего расцвёл поверх скучно-серой основы добрым десятком ярких пятен и полос: зелёных, синих, топазовых, голубовато-белых. Под этим многоцветьем кружилось некое малопонятное образование — то ли веретено, то ли игла. Почему-то эта штука особенно не понравилась Гесу. Вытянув волны вопрошающих нитей в один звонкий поток, он ухватил это кружащееся нечто и рванул к себе, выдирая с корнем.

Вспышка. Тело пронзают каскады ломаных кривых, скребя, скручивая и растягивая. На ось взгляда нанизаны сотни чёрных радуг. Тишина сжимает виски — до боли.

А потом мир встал на место.

— Что это за фокусы? — рявкнул, отшатываясь, Хейги.

Эхагес не ответил, снова уходя в Тени.

Серая основа, полосы и пятна многих цветов. Но среди этого больше ничего не крутится, а значит, можно праздновать победу. Рыжий стал наполовину магом, но и только. Зародыша Мощи в нём больше нет.

"Зародыша чего?!"

"Ты сам хорошо это знаешь".

"Выходит, я теперь…"

"Выходит, что так".

"Ох!"

"Вот именно. Впредь надо быть осторожней, не находишь?"

— Что ты делаешь?

Эхагес рассеянно обернулся к сотнику — и тот, посмотрев ему в лицо, побледнел.

— Я делаю? Ничего. Уже ничего.

И Хейги не решился задать ему новый, вертящийся на языке вопрос.

В своих странствиях с Владыкой страж успел повидать многое. В гостях у Наследницы он повидал изнутри и снаружи даже те апофеозы скоплений людей в одном месте, что носили имя мегаполисов. Но по-настоящему хорошо Гес знал только один город — Столицу.