Гобелен - Кайли Фицпатрик

Потом ей пришло в голову, что Карл может знать о существовании ковчега с мощами святого Августина. Не следовало забывать, что он считался экспертом по Скандинавии, а ковчег с рунической надписью принадлежал датскому королю Кнуду. Руны появились именно в этой части Европы. Если Карл связан с людьми вроде Рене Девро — скупщиком антиквариата, работавшим на Ватикан, — тот должен быть в курсе легенд об утерянных церковных реликвиях. Мадлен даже хотела задать ему об этом вопрос, но не собиралась снова привлекать к себе его внимание. Так или иначе, но ковчег, по словам Филиппа, был священным Граалем.

Николас вернул в архив рунические записи Иоганнеса Корбета и сказал, что их следует отправить в Лондон с несколькими другими документами, которые он посчитал интересными для Британской библиотеки[49]. И вновь Мадлен пришла в голову мысль — сколько еще подобных всеми забытых документов лежит в хранилищах и архивах и о каких событиях они могут поведать.

Когда солнце переместилось с дивана, Мадлен взяла телефон и позвонила Розе. Теперь, когда она перестала работать над переводом, у нее не было поводов сидеть дома, и она решила, что будет правильно последовать совету Тобиаса и отправиться на концерт в парк. Роза будет потрясена, а Мадлен хотелось прогуляться.

Мадлен решила послушать совета Джуди и взять несколько дополнительных выходных к предстоящему французскому празднику Вознесения. Он пришелся на четверг, и пятница также стала выходным днем. На следующую половину недели она попросила предоставить ей отпуск по семейным обстоятельствам.

Предпраздничные дни прошли быстро — ей предстояло проверить последние студенческие работы, а потом привести в порядок письменный стол. Закончив работу, которую Мадлен откладывала уже несколько месяцев, она почувствовала себя свободной. Филипп озадаченно наблюдал за напевающей себе под нос Мадлен, которая быстро наполняла большой пластиковый мешок многочисленными циркулярами, непрочитанными историческими журналами и листами с какими-то заметками, прежде казавшимися ей нужными.

В конце недели Роза почти умоляла ее пойти с ней на вечеринку факультета изящных искусств. Это было совсем не похоже на Розу — она никогда не нуждалась в спутнице, когда речь шла о посещении мероприятий с коллегами. Мадлен отказалась, пообещав встретиться с ней после работы и слегка перекусить (а заодно выяснить, в чем дело).

Она вошла в кафе и сразу заметила зеленую обтягивающую майку Розы и желтую вельветовую мини-юбку. Довольно дерзкий наряд для Кана, где никто и не слыхивал о модной одежде из вельвета. Дополняли наряд сапоги до колена на высоченных каблуках. Это было уже слишком, но Роза всегда любила выделяться из толпы.

Она сидела в углу и читала журнал, совершенно не обращая внимания — удивительное дело! — на официанта с мощным торсом и в обтягивающей футболке.

Мадлен опустилась на свободное место.

Роза, прищурившись, разглядывала подругу.

— Что ж, на бледную немочь ты больше не похожа, но все еще напоминаешь вешалку.

Она взяла меню.

— Предлагаю взять сырное суфле с тройным шоколадом.

Мадлен равнодушным взглядом пробежала по строкам меню. Она незаметно наблюдала за Розой, которая подозвала официанта и сделала заказ, не обращая ни малейшего внимания на его мощные мышцы. Когда он ушел, Мадлен скрестила руки на груди и пристально посмотрела на подругу:

— Так, а теперь рассказывай, в чем дело.

— Ты про что? — Роза широко раскрыла глаза, безуспешно пытаясь изобразить невинное выражение.

— Перестань! Ты даже не обратила внимания на официанта! Мало того, ты хочешь, чтобы я с тобой за ручку пошла на вечеринку. И мы обе знаем, что на тебя это не похоже. Короче, в чем дело?

Роза вздохнула.

— Нервы.

— У тебя нет нервов. Нервы — это моя ипостась.

— Появился новый профессор. Он начнет работать после каникул.

— И?..

— Я уже работала с ним. У нас кое-что было. И сегодня его пригласили на вечеринку.

— Я не поняла. Ты что же, до сих пор влюблена в него?

Роза фыркнула.

— Я же говорила тебе, я больше не влюбляюсь! На самом деле он был последним мужчиной, в которого я влюбилась.

— И что было дальше?

— Он был женат.

— И женат до сих пор?

— Нет.

— Ах, вот оно что. В таком случае советую тебе заехать домой и надеть маленькое черное платье, прежде чем отправляться на встречу с ним!

На лице Розы отразились сомнения, но потом на губах расцвела озорная улыбка.

— Предлагаю тост, — сказала Мадлен, поднимая бокал. — За лето.

— За лето, — согласилась Роза.

Мадлен в полной мере ощутила волнение, только сойдя с парома в Дувре. До этого момента она старалась ни о чем не думать, хотя последнее письмо, полученное от Николаса по электронной почте, вызывало в ней противоречивые чувства.

Он по-прежнему работает в архиве Кентербери, писал Николас, но ему предстоит двухнедельный отпуск. Как он и предполагал, его контракт будет возобновлен. Более того, идут разговоры о том, что в его распоряжение предоставят ассистента, поскольку все, в том числе и он сам, недооценили объем работ, связанных с разбором документов в подвале.

В письмах Николаса не содержалось ни малейшего намека на чувства, что озадачивало Мадлен и вызывало у нее некоторые сомнения. Но она уже не могла прогнать возбуждение при мысли о том, что вновь увидит Николаса.

Вместо того чтобы поехать в Кентербери по автостраде — самой короткой, но наименее живописной дороге, Мадлен разложила на соседнем сиденье атлас и выбрала кружной путь.

Она специально выехала из Кана на рассвете, чтобы проделать последнюю часть путешествия при свете дня. Узкая дорога петляла по заросшим лесом холмам. Временами она становилась невероятно узкой, и Мадлен беспокоилась, что ей будет трудно разъехаться со встречной машиной. Сквозь густую листву, словно через зеленый абажур, просачивался мерцающий свет.

Мадлен съехала на обочину, чтобы не мешать другим машинам, и остановилась. Теперь, когда двигатель «пежо» смолк, она услышала пение лесных птиц и вышла из машины, потому что ей вдруг захотелось подышать насыщенным кислородом воздухом. Она сделала несколько глубоких вдохов, чувствуя, как свежесть утра приятно холодит горло.

Когда Мадлен собралась сесть обратно в машину, то уловила движение между деревьев и замерла. На нее огромными глазами смотрел маленький олень с белыми пятнышками на шее. Они долго не могли отвести друг от друга глаз. Наконец животное грациозно умчалось прочь, заставив Мадлен вспомнить встречу Леофгит с лосем, когда та решила, что это хорошее предзнаменование.

Здесь все так же, как во времена Леофгит, подумала Мадлен, садясь за руль и трогаясь с места. Раньше почти вся Англия была покрыта лесами, но за прошедшие столетия нужды сельского хозяйства заставили жителей острова вырубить леса на значительных пространствах.

Постепенно на смену лесам пришли поля и пастбища, затем появились симпатичные деревни в стиле Тюдоров, а в нескольких милях от Кентербери Мадлен выехала на автостраду.

Когда она проезжала мимо средневековых стен города, у нее вдруг возникло ощущение, что она возвращается домой. Она с тревогой ожидала момента, когда окажется возле дома Лидии, но, увидев наконец викторианский кирпичный коттедж, она обрадовалась, а не опечалилась.

Сад перед домом зарос, если не считать подрезанных розовых кустов. Мадлен решила, что не будет делать никаких выводов из поступка Николаса, — к тому же он ясно дал ей понять, что думал о розах, а не о ней.

Возле входной двери Мадлен обнаружила конверт. Наверное, заезжала Джоан. Мадлен писала ей, что собирается приехать в Кентербери. Однако это была записка от Николаса — она сразу узнала его косой почерк.

Добро пожаловать домой. Позвони мне.

Мадлен позволила себе улыбнуться, затем отнесла сумки наверх и прошлась по всем комнатам, словно хотела проверить, нет ли там призраков. Однако в коттедже обитали лишь собравшаяся за несколько месяцев пыль и тишина.

Мадлен отперла дверь, ведущую из кухни в заднюю часть сада, и попала в буйство красок. Маленькая лужайка, выходящая к каналу, почти вся заросла маргаритками и сорняками, на клумбах и в терракотовых горшках алели маки и тюльпаны. На двух больших кустах камелий раскрылись красные и розовые бутоны.

Возле канала стояла простая скамья, сделанная из доски, прибитой к двум поленьям. Именно здесь Мадлен курила, когда навещала Лидию. Она села и закурила сигарету, наблюдая, как быстрая зеленая вода уносит прочь листья и веточки.

Мадлен заворожили потоки света, отражающегося от поверхности воды, и мерный шум течения. Ей вдруг показалось, что откуда-то доносится смех Лидии. Непостижимым образом он стал частью материнского сада, канала и легкого ветерка, шевелившего ее волосы.