Маршалы Наполеона Бонапарта - Яков Нерсесов

Кстати , сразу после достопамятного военного совета в Гумбиннене, Мюрат тайно отправил двух неаполитанцев из своего штаба – герцога Карафа де Нойа и князя Кариати с поручением к всесильному австрийскому министру Меттерниху. Им поручили прозондировать почву на предмет возможности заключения с австрийцами конфиденциального соглашения, которое гарантировало бы Мюрату его корону в случае краха Французской империи.

Наполеон, как, впрочем, и вся французская армия, от рядового до генерала, не простил своему шурину дезертирства. Даже маршал Бертье, который был сторонником назначения Мюрата на эту должность, вынужден был признать: «Неаполитанский король – человек во всех отношениях менее способный командовать армией». «Капитан стрелковой роты лучше бы командовал армией, нежели вы!» – серьезно упрекает Наполеон своего неуравновешенного зятя. Он объявил во французской прессе, что «Мюрат незаменим в атаке или когда на поле боя все ладится, но ему не хватает силы воли и твердости характера огрызаться в отступлении, самом сложном, как известно, виде боя! Столь важное дело маршалу Мюрату не по плечу! Я едва не удержался от искушения велеть арестовать его для примера!» Это было, вероятно, самым тяжелым оскорблением, которое один солдат может нанести другому.

Участник почти всех наполеоновских войн, Мюрат, несомненно, был многим обязан своему великому патрону, но и сам немало для него сделал: вспомним хотя бы вандемьерские события, или переворот 18 брюмера, или безумную атаку под Эйлау! Но он никогда не был выдающимся стратегом и даже… умным человеком. В январе 1814 г., когда война пришла на территорию Франции, Иоахим, подзуживаемый своей супругой Каролиной, решил, что пришло время окончательно отмежеваться от Бонапарта. Ради сохранения власти в Неаполитанском королевстве бравый маршал предал своего благодетеля и вступил в союз с Австрией. Наполеон писал сестре, жене Мюрата: «Ваш супруг очень храбр на поле сражения, но слабее женщины или монаха, когда не видит неприятеля. У него нет совсем моральной храбрости».

Мюрату всегда было свойственно метаться в поисках наиболее выгодных условий, особенно когда все было зыбко и неясно. В ходе саксонской кампании 1813 г. Наполеон два раза подряд разбивает союзников – под Лютценом и Баутценом, и они срочно запрашивают перемирия, чтобы прийти в себя и собраться с силами. В этот момент наш герой почему-то решает, что карта Бонапарта еще не бита, и снова направляется под знамена своего шурина-патрона-благодетеля.

Но по дороге в Дрезден Мюрат встретил курьера с секретными депешами от его личного представителя в Вене Кариати. Однако депеши были зашифрованы. Король прочитать их не мог и дал указание курьеру следовать дальше в Неаполь для расшифровки, а сам галопом помчался к Наполеону. Дело приняло комический характер. В депешах выражалось согласие Австрии гарантировать сохранение неаполитанского престола за Мюратом, если он покинет Наполеона и выступит против него; помимо этого в депешах сообщалось, что Австрия присоединяется к коалиции и объявляет войну Франции. Не исключено, что если бы полученные известия Мюрат прочитал сразу, то, скорее всего, не поехал бы в Дрезден вообще.

В столице Саксонии он ощущает всеобщее трудно скрываемое уныние. От Коленкура до Бертье все встревожены. После решения Австрии примкнуть к коалиции против Франции последняя должна воевать против численно превосходящего противника и вести бои сразу на два фронта при теперь уже неотвратимом упразднении французского владычества в Испании. Очень многим катастрофа представляется неизбежной. И тем не менее Мюрат участвует в Дрезденском сражении, и никто еще не знал, что яростный бросок французской кавалерии в этой битве станет последней победной атакой в истории наполеоновских войн – причем не только лично для Мюрата, но и для всех ветеранов-кирасир, егерей, драгун, улан и гусар в его эскадронах. Дрезден оказался последним триумфом Мюрата, никогда более он уже не испытал опьяняющего аромата победы.

Потом еще была кровавая прелюдия перед грандиозной «битвой народов» под Лейпцигом – большое кавалерийское дело с участием Мюрата, развернувшееся 14 октября 1813 г. на широкой равнине неподалеку от Лейпцига у местечка Либертвольквиц. День был пасмурный и холодный. Дул сильный порывистый ветер. Русская конная артиллерия лихо выскочила далеко на равнину и открыла беглый огонь по кавалерии Мюрата. Тут же несколько полков французских драгун и конной гвардии – лучшей в то время кавалерии Наполеона – устремились на русскую батарею, столь рискованно вышедшую вперед.

Развернутым фронтом гусары и уланы генерала Сеславина двинулись навстречу неприятелю. Топот копыт нескольких тысяч лошадей заполнил равнину. С рыси перешли на галоп. Некоторые смельчаки вырвались вперед. Трубачи протрубили «Галоп!». Неприятельская кавалерия, тоже ускорив аллюр, быстро приближалась. Уже хорошо были видны драгуны в медных касках и конногвардейцы в медвежьих шапках, несущиеся на батарею в рассыпном строю. Русские пушки дали последний раз залп и жестоко осыпали наступавших картечью. Картечь сразила многих всадников, но французская кавалерия продолжала атаку. Еще немного, и противник возьмет батарею. Трубы русских гусар и улан заиграли атаку! Эхом отозвались голоса эскадронных командиров улан: «Пики к атаке!» И вот уже первая шеренга улан, пригнувшихся к гривам лошадей, с черными пиками в руках мчалась на неприятеля. За ней взметнулись ряды рук гусар со светлыми клинками. Люди, охваченные пьянящим чувством атаки, разом закричали «Ура-а-а-а!!!».

Пики первой шеренги русских выбили из седел под копыта налетевших лошадей многих драгун и конногвардейцев. Враг был опрокинут, конная батарея русских спасена. Преследование противника, отступающего в беспорядке, расстроило ряды русских гусар и улан. Встречная атака польских улан отбросила их назад. На помощь русским кавалеристам двинулись прусские драгуны, уланы и кирасиры. Противник не выдержал одновременных фланговых атак союзной кавалерии и обратился в бегство. Однако тут появились новые французские конные полки.

Кровавая кавалерийская «карусель», в которой с обеих сторон с величайшим ожесточением рубилось около 15 тыс. всадников, продолжалась много часов. Только к вечеру, вдоволь намахавшись-натешавшись холодным оружием, противники разошлись по своим бивакам.

После поражения под Лейпцигом, после тайной встречи около Оллендорфа с австрийским эмиссаром Мюрат покинул Великую армию и навсегда попрощался со своим императором. Оправдывая свой отъезд, он говорил, что будет более полезен в Италии, где сумеет привести неаполитанскую армию на помощь вице-королю Евгению Богарне. Наполеон не питал иллюзий относительно истинных намерений своего зятя, однако не арестовал его и даже ни в чем не обвинял. Вместо этого он обнял готового предать его брата по оружию. Иоахим еще не добрался до Неаполя, но уже секретной депешей известил князя Кариати, что, как только прибудет в королевство, тотчас перейдет на сторону союзников. Мюрат уже твердо встал на путь предательства, с которого не свернет.