Поколение победителей - Павел Дмитриев

Потом пришлось перекидывать все заглавные буквы в строчные и разбираться с отступами абзацев, благо, для этого была предусмотрена штатная функция табуляции. Финишем стала переверстка книг в моноширинный шрифт, с фиксированным количеством букв в строке.

Первой распечатанной книгой оказался хайнлайновский «Чужак в чужой стране». На титульном листе дописал от руки «Секретно, экз. № 1. Вынос с территории НИИ „Интел“ строго запрещен». Думаю, Федор несколько ближайших дней будет ночевать прямо тут, на стульях. Надо только не забыть вовремя выгнать его помыться и побриться, а то загрокается до живности в бороде[258].

Следующей ступенькой должна была стать удаленная связь с «современной» ЭВМ. Но как подобраться к сему процессу, оставалось не слишком понятным. Вернее, план имелся, но уж больно он казался медленным. С другой стороны, водоворот безотлагательной текучки был так силен, что, может, отсутствие спешки и вело к лучшему.

Как‑то неожиданно пришли технари из КГБ и затащили ко мне в кабинет отдельный кабель. Засунули его в опечатанную металлическую коробку и уже оттуда вывели подозрительно толстый телефонный шнур для подключения опломбированного со всех сторон телефона. На вес аппарат тянул килограмма на три и был намного тяжелее стандартного. Не иначе, экранирован изнутри свинцом от излучения. Хотя корпус внешне походил на обычный для тысяча девятьсот шестьдесят пятого года черный бакелитный, но все же оказался чуток посовременнее, из белого пластика. Вместо номеронабирателя – небольшая, примерно с пятирублевую монетку девяносто первого года пришлепка в виде герба СССР, который неброско, но очень солидно был вытеснен на покрытой лаком меди или латуни[259].

Сначала думал: вот она какая, таинственная «кремлевка», или «вертушка». Но реальность оказалась менее радужной. Для «мечты номенклатурщика» я статусом не вышел, или просто Шелепин позаботился, чтобы у «пришельца из будущего» не возникло лишнего искушения набрать прямой номерочек какого‑нибудь Брежнева.

Поставили у меня «непрослушиваемую» высокочастотную связь. Так как телефон не имел диска, нужно было снять трубку… И обычным голосом попросить товарища Шелепина. Или Семичастного, в крайнем случае. Наверное, так можно выйти на многих в Советском Союзе. Вот только не было у меня уверенности, что безвестная телефонистка КГБ не снабжена специальной инструкцией, кого с кем можно соединять, а кого нельзя. Проверять желания почему‑то не возникло.

После этого я начал присматриваться к системам связи в кабинетах разных начальников. Оказывается, их ранг можно было определить по количеству телефонов. У настоящего Ответственного работника (с большой буквы) на столе стояло целое стадо. Два юнита, городской и внутренний, подключались через секретаря, рядом стояло еще два аналогичных прямых. Последние нужны были, чтобы секретарь не мог подслушать. Далее по статусу шли редкая номенклатурная «вертушка» и похожий на мой аппарат ВЧ. К этому желательно было добавить три‑четыре прямых телефона с веселыми табличками типа «бюро пропусков» или «А. И. Шокин». В общем, десяток аппаратов совсем не являлся пределом.

Но имелись и настоящие оригиналы. Они собирали в один корпус персональную АТС. За основу обычно брали здоровенный ящик из полированного дерева. На верхней панели из оргстекла находилось три десятка тумблеров, каждый был снабжен лампочкой и табличкой. Трубка одна, но дисков номеронабирателя два. Еще имелись микрофон и, наверное, звонки с разными мелодиями. Страшно представить, каков был подобный «комбайн» при интенсивной работе[260].

Впрочем, а что еще делать, если интеллект офисных АТС близок к нулю? Они годятся только для экономии линий до ГТС, и не более того. Вот, скажем, обычный вызов из города ведет к тому, что сразу начинает надрываться звонками чуть ли не десяток аппаратов во всем отделе. Кто первым возьмет трубку, тот и будет разговаривать. Остальные при желании могут слушать и вставлять комментарии. Ввести дополнительный номер в тоновом режиме тут никто не попросит. Автоответчиков нет, да что там, даже переадресовать звонок нельзя. Остается только попросить абонента перезвонить еще раз или бить ногой в стену с криком: «Ва‑а‑ася, трубку возьми, тебя Ма‑а‑аша просит!»

Поначалу я плюнул на местные привычки и поставил себе только один аппарат. В конце концов, глухотой не страдаю и поднятую у секретарши параллельную трубку услышу. Тем более что она вообще приучена не трогать параллельный телефон, когда я на месте. Позвонить же ей всегда можно через внутреннюю АТС. А кто перепутал мой номер и приемную – сам себе злой Буратино, пусть перезванивает.

Реальность быстро откорректировала понятия. Оказывается, набирать номер на диске попросту долго. Дождаться возвращения диска на место «нуля» – так это родить проще! Совсем не похоже на тыканье кнопочек любимого Cisco 7961G[261]. Так на моем столе появился отдельный телефон, не соединенный с секретаршей. Вторая засада – ГТС оказалась необычайна жадной до линий. Выбить удалось только десяток пар, и то, как я понял, это было нечто запредельное в их практике.

Но сотрудники в шестидесятых, дорвавшись до телефонов, вели себя как дети при виде отцовского смарта! Пока все игрушки не запустят, в смысле, все линии не займут, не успокоятся. Ладно, если бы можно было разделить звонки на исходящие и входящие, так нет, физической линии все равно, с какой стороны ее использовать. После того, как начальник главка не смог дозвониться, пришлось провести в кабинет отдельный прямой номер. Дальше «восстала» супруга. По ее мнению, занят у меня был телефон слишком часто. А получить свободное ухо требовалось немедленно, любой ценой. Так на мой рабочий стол встал пятый аппарат.

Как посмотрю – самому смешно, но иначе не получается. Зато гости стали больше уважать. Кто смог разглядеть аппаратик с гербом, так и совсем чуть не в равные секретарям М‑градского горкома ставили. Там‑то вертушка была только у «первого», это где‑то на уровне «Porsche Cayenne Turbo» у дверей офиса, если вспоминать Россию нулевых.

От соседей дошел слух, что «какой‑то идиот в МЭПе решил организовать вычислительный центр на базе ТЭЦ». Разумеется, виновника такой странной инициативы я прекрасно знал. И даже каждый день видел в зеркале. Поэтому подшучивал при случае с показной завистью: «Вы вообще знаете, что такое ЭВМ? Это сто квадратных метров площади, двадцать пять человек обслуживающего персонала и тридцать литров спирта ежемесячно!»

Но руководству ТЭЦ было не до шуток. Спешно готовили помещение, к Новому году должны были завезти новейшую БЭСМ‑4. Странная ситуация, вроде бы Шокин говорил недавно на каком‑то совещании: «Закончена разработка БЭСМ‑6»[262]. Но реально поставить машину обещали года через два‑три. Если внедрение в СССР всегда идет такими темпами, можно заранее «накрываться простынкой и ползти на кладбище». За такое время в будущем станут меняться целые поколения техники! Все хорошо, но спецов‑то нет, нужно как‑то завлекать их из Москвы. Местные недоброжелатели в полный голос хихикали над глупостью ответственных работников МЭПа. Попали в точку, гады‑пессимисты. Дело программирования в СССР шестьдесят пятого года – сущая экзотика. Поэтому пришлось предложить «соседскую» помощь и при поиске сотрудников действовать сразу на два фронта.

Спасали только братья Стругацкие. Им непременно надо медаль выдать, потому что без романтизации новой профессии (а также ВЦ на задворках цивилизации) черта с два удалось бы укомплектовать штат. И то не обошлось без помощи Шелепина, который опять позвонил кому‑то в ЦК, и квартирный вопрос для программистов в М‑граде стал решаться самым волшебным образом.

В ноябре привезли жесткий диск, именно тот, который я видел в американском проспекте, IBM 2311. Похоже, кому‑то в министерстве выделили немалый валютный ресурс, если отправили без длительной волокиты. Причем надеюсь, не только мне, зря, что ли, заваливал Шелепина просьбами немедленно начать копировать «чего можно и нельзя». Вроде бы такой простой ход, Советскому Союзу еще не поздно ухватиться за американскую технологию. Перепрыгнуть пропасть без секретов «винта» Dell’а, который в данном случае совершенно бесполезен. Почему в реальной истории до последнего держались за идиотские перфораторы и магнитофоны?

Ходил неделю, как кот вокруг сметаны, пытаясь придумать способ подключения к ноутбуку. Но потом решил все же не рисковать ради спортивного интереса. Тем более, что ВЦ ТЭЦ вот‑вот получит свою БЭСМ. Поможем… Надо только придумать, каких ништяков выбить с них за американскую семимегабайтную тумбочку. Дешевле, чем открытием своей (и вроде бы неплохой) столовой для моих сотрудников они не отделаются.

Постановлением СМ СССР от двадцать шестого ноября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года было образовано высшее учебное заведение по подготовке специалистов в области микроэлектроники – Московский институт электронной техники – МИЭТ. Вуз начал функционировать по приказу Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР девятого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года[263].