Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

Страшная, опасная сила, которая просыпается в человеке в моменты безумной, неистовой боли: месть. Это когда голова кругом, и сердце ноет. Когда хочется избавиться от всего мира, и не думаешь, будто данная идея смешна и нелепа. Остатки разума испаряются, словно его никогда и не было. Мысли крутятся, взрываются бешеным фейерверком. Руки горят, тело горит, боль горит. В голове план страшной мести, а в глазах крик о помощи и ужас одиночества.

— Пожалуйста, — смотрю на парня, прикладываю ладонь к его холодной щеке и судорожно выдыхаю. — Прошу тебя, не делай этого.

— Я люблю тебя, — Бесстрашный порывисто притягивает меня к себе, впивается в губы крепким, властным поцелуем. Мы целуемся так, словно целуемся в последний раз, испытывая и удовольствие и боль. Это сводит с ума. Мои колени подгибаются, и свободной рукой я хватаюсь за ствол дерева, хватаюсь за наши инициалы, ещё надеясь, что Макс никуда не уйдет. Не покинет меня. Парень отрывается от моих губ, притягивает в свои объятия и зарывается головой в волосы. Я слышу его тяжелое дыхание, слышу биение его сильного сердца, и тону в его руках. Боюсь открыть глаза, боюсь вздохнуть или пошевелиться. Молюсь, чтобы время остановилось, но этого не происходит. Бесстрашный отстраняется, целует меня в лоб, и, проведя пальцами по щеке, шепчет. — Не иди за мной.

Разворачивается и исчезает из вида, оставив после себя зияющую рану.

Я смотрю ему вслед, чувствую, как внутри разгорается пожар. Грудная клетка взмывает вверх, сдавливает легкие, затем вновь расширяется. Не знаю, что делать. Оглядываюсь. Слышу, как проносятся крики из парка. Подбодренная и слегка опьяневшая толпа подростков собралась решить проблему своим отточенным способом. Куда их это приведет? Сколько людей пострадает? Каковы будут последствия?

Прикусываю губу. Облокачиваюсь о ствол дерева и закрываю руками лицо. Кто мог подумать, что похороны предводителя закончатся дракой в его честь?

Откидываю назад голову и вдруг вспоминаю о своем видение в доме Стаса. Моя копия так же чего-то боялась. Она была расстроена и бессильна. Не знала, что делать, терялась в догадках.

Что же она предприняла? Как решила поступить?

Достаю телефон и холодными пальцами набираю номер.

— Да?

— Мне срочно нужна твоя помощь, — мой голос срывается, и я громко втягиваю воздух.

— Ты где?

— В парке.

— Буду через десять минут.

Звонок обрывается.

Задумчиво смотрю на серое небо и гадаю: что меня ждет впереди? Очередное разочарование, боль, предательство или, наконец, облегчение?

Украдкой взглядываю на вырезанные инициалы. Те Макс и Лия точно бы смогли найти выход из любой ситуации. Чем мы хуже? Нас изменило время? Жизнь? Или проблемы?

А может, нас поменяли мы сами?

— Они сошли с ума, — отрезает Астахов, выезжая на главную дорогу. — Решить проблему кулаками — отличная идея.

— У Макса умер брат, — бесцветно поясняю я. — Он действует необдуманно. На поводу у эмоций.

— Эмоции нужно отбрасывать, когда разговор касается чьей-то жизни.

Я киваю.

Леша прав. Но, боюсь, здравый смысл сейчас не имеет под собой никакого веса.

— Что планируешь делать? — интересуется друг. — Мы опоздаем — схватка состоится.

— Значит, нам придется постараться поскорей её закончить. — Я устало выдыхаю. — Выбора нет. Нельзя чтобы на гибели Стаса висели трагические смерти.

Астахов поджимает губы и добавляет газу. Мы прилично отстаем. Наверняка, Бесстрашный уже вломился в клуб и не щадит любого, кто попадается ему под руку. От этих мыслей становится страшно. Неужели Максим способен на нечто подобное? Он ведь всегда был рассудительным, честным и справедливым.

Выдыхаю и отворачиваюсь к окну.

Боль творит с люди ужасные вещи. Но не испытывать её, значит не чувствовать, а не чувствовать — значит не жить.

Когда мы подъезжаем к клубу, меня охватывает паника. Несколько человек с испачканными в крови лицами, шествуют нам на встречу, вытягивают вперед руки. Они не видят, как машина появляется перед их телами, не тормозят, не пугаются. Они продолжают бездумно стонать, смеяться, кричать. Леше приходится резко сбавить скорость, чтобы не сбить их со своего пути.

— Что, черт подери, они делают? — ошеломленно восклицает он и нажимает на мерзкий звуковой сигнал. — Кидаются под колеса — идиоты.

— Она ранены, — на выдохе, шепчу я. — Нужно спешить.

— Сейчас. Найду место, чтобы припарковаться.

— Нет времени.

На ходу открываю дверь. Слышу, как Астахов орет ругательства, но не обращаю на это внимания. К счастью скорость мизерная. Я с легкостью выпрыгиваю из салона и направляюсь прямиком к главному входу.

Чувствую запах крови уже отсюда.

Открываю высокие, металлические двери клуба и сталкиваюсь с немыслимым хаосом. Толпа раненных, разъяренных подростков заполняет широкое, темное помещение. В меня врезаются ужас, страх, боль. Я прикрываю руками лицо, не в состоянии перенести то, что должна перенести, и ошарашенно припадаю спиной к стене. Взмахи бит рассекают воздух, звуки ударов эхом отдаются в его уголках. Меня придавливает к полу запах крови. Он как тяжелая масса ложится на плечи, и припечатывает к грязному, мокрому кафелю. Я ищу глазами Макса. Нужно остановить это. Срочно! Но вместо Бесстрашного нахожу парня с пробитой головой, девушку с рассеченной бровью, брюнетку с прижатой к груди рукой, и блондина с разбитым носом. У всех них хлещет кровь. Брюнетка ревет навзрыд, а блондин гладит её испачканные плечи. Я хочу помочь им, даже схожу с места, но внезапно наталкиваюсь на высокого незнакомца. Он хватает меня за локоть, и с силой крутит вокруг себя. Я едва сдерживаю равновесие. Ошеломленно выпрямляюсь и вижу, как он вновь несется в мою сторону. Автоматически выставляю перед собой блок, врезаюсь в парня туловищем, и, выпустив громкий рык, отталкиваю его на несколько метров. Тяжело выдыхаю. Опускаю взгляд ниже, и замечаю кровь на своих руках и шее. К счастью, это не моя кровь. Или, не к счастью?

Вновь оглядываюсь. От ужаса хочется кричать во все горло. Вот только вряд ли меня кто-то услышит. Избегая удары, наносимые подростками в воздух, оборачиваюсь и неожиданно вижу Наташу.

Рыжая бледная, словно стена. Её испуганный взгляд заставляет меня удивиться. С чего вдруг Третьякова боится? Она ведь хотела этого. Она ведь стремилась к подобной развязке. Срываюсь с места и иду следом за ней.

Девушка сворачивает за угол, исчезает из вида, но позже я понимаю, что она скрылась в туалете.

С силой отталкиваю дверь и врываюсь в помещение.

— Эй! — зло орет Рыжая, однако увидев меня, затихает.

— Прячешься? — презрительно спрашиваю я и делаю шаг к ней навстречу. — Очень смелый поступок, учитывая, что все люди в клубе страдают чисто по твоей вине.

— Не понимаю, о чем ты, — огрызается Наташа, и достает из кармана нож. — Подойдешь, и я тебя прирежу.

— Это ты умеешь.

— Да, умею.

— Просто… просто скажи мне, — с болью в голосе отрезаю я, не в состоянии сдержать огромный ком эмоций в горле. — Как ты живешь с этим?

— Живу с чем?

— Его кровь на твоих руках! — взрываюсь и протираю лицо. — Ты виновата в том, что его нет. Как ты с этим миришься?

— С чем мирюсь? — с абсурдом выкрикивает Наташа. — Ты двинулась разумом, Кобра?

И тут до меня вдруг доходит одна странная вещь. Сгорбившись, я удивлённо расширяю глаза и шепчу:

— Ты не знаешь? — мой вопрос больше похож на утверждение. Перейдя с ноги на ноги, Рыжая фыркает.

— Точно. Совсем свихнулась.

— Боже мой, — прикрываю рукой рот. — Ты ничего не знаешь.

— Да, о чем ты, Кобра?

Я отхожу назад и врезаюсь спиной в стену. Почему-то мне кажется, что данное известие совсем не обрадует, стоящую передо мной, рыжеволосую девушку.

— Стас умер, Наташа, — мертвым голосом сообщаю я, и поднимаю глаза на Третьякову. Та недоуменно вскидывает брови. — Сегодня утром состоялись его похороны.

— Что ты такое говоришь? — раздраженно кидает Рыжая.

— Он не оправился после… после той раны.

Девушка затихает. Её глаза следят за мной, исследуют лицо на наличие обмана, но затем неожиданно наполняются слезами. Нож выпадает из худых пальцев. Схватившись руками за лицо, Наташа резко отходит назад, взрывается плачем и оседает на пол. Сгорбившись, Третьякова кладет голову на кафель и начинает стонать, словно раненное животное.

Не знаю, что чувствовать. Она убила Шрама. Я её ненавижу. Но почему-то жалость вскипает в крови. Я оглядываюсь, прикусываю губу и выдыхаю:

— Он не захотел обращаться в больницу, чтобы у тебя не было проблем.

— Идиот! — орет она, извиваясь в судорогах. — Почему? Почему он так сделал? Почему так поступил?