Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

— Сепсис? — я ничего не понимаю в биологии, и поэтому недоуменно сглатываю. Смотрю на Киру: она тоже не в курсе. — Что это? Что это значит?

— Это значит, что Стас здесь по моей вине.

— Нет. — Я качаю головой и нежно поглаживаю Максима по голове. — Зачем ты так? Виновата Наташа. Она ранила его.

— Лия, у Стаса сепсис! — Наконец, Бесстрашный поднимает на меня глаза. Я едва выдерживаю этот взгляд полный боли, отчаяния. Полный безудержного страха. — Знаешь, что это такое? — Я испуганно мотаю головой. — Это заражение крови.

— Но причем тут ты?

— Я должен был отвезти его в больницу. Я не имел права зашивать рану самостоятельно.

— Тише, успокойся, — я приближаюсь лицом парню и чувствую его горячее дыхание. — Всё в порядке. Это лечится.

— Очень редко.

— Я позвонила родителям. У папы в этой клинике есть знакомый-врач. Он лично займется здоровьем твоего брата.

— Если бы ни я, он бы не попал сюда, — голова парня вновь безжизненно повисает вниз. — Я во всем виноват.

— Не надо, пожалуйста.

— Я.

— Эй, — неожиданно тихо протягивает Кира. Я поднимаю голову и растеряно смотрю на подругу. Та уставилась в палату предводителя. — Ребята…

Девушка медленно опускает с груди руки и решительно проходит вовнутрь. Мы недоуменно следуем за ней и вдруг замечаем, что Стас очнулся. Его глаза чуть приоткрыты, губы растянуты в едва уловимой улыбке.

— Хотел… — он слабо запинается и вновь усмехается. — Хотел позвать вас, так как услышал знакомые голоса, но эти трубки… они мешают, и…

— Черт бы тебя побрал! — кричит Макс и молниеносно приближается к брату. — Когда ты очнулся? Как?

— Только что. Мне показалось, что ты плачешь, и я автоматически проснулся, дабы защитить твою честь.

— Заткнись, придурок.

Максим огрызается так нежно, что это даже нельзя посчитать оскорблением. Он сжимает слабую руку брата, садится рядом и громко выдыхает.

— Ты решил свести всех нас с ума? — истерично восклицает Кира и взмахивает руками в сторону. — Да? Так ведь? Потому что я не вижу иного повода так внезапно падать в обморок!

— Успокойся, блондиночка.

— Нет, и не подумаю! Совсем обнаглел. Он, значит, этакая дама в беде, а нам что? Помирать, пока ты лежишь без сознания?

Я усмехаюсь одновременно со Шрамом. Тот откашливается, и вновь улыбается.

— Макс, могу я попросить тебя за «даму», влепить этой девушке поддых?

— Учти, я смогу дать сдачи, — с угрозой напоминает Кира. — А если серьёзно, то я ночью чуть с ума не сошла. Нельзя же так пугать нас, Шрам.

— Ну, прости. В следующий раз попытаюсь оттянуть обморок до того момента, пока ты не выйдешь из комнаты.

— Как ты себя чувствуешь? — с трепетом спрашиваю я, предотвратив очередной едкий ответ блондинки, и приближаюсь к парню. Его глаза находят меня и становятся грустными. Ему плохо. Я это чувствую, пусть парень и пытается скрыть боль за тенью улыбки.

— Бывало и похуже. Ничего страшного.

— Ничего страшного? — Максим качает головой и тяжело выдыхает. — Прости меня. Это я виноват.

— Не говори глупостей, — почти громко отрезает Стас. — Узнаю, что ты берешь на себя ответственность и не оставлю на твоем теле живого места, понял?

— Но…

— Будь сильным.

Я ошеломленно слышу наставление Шрама, и обеспокоенно вспоминаю свой сон. То же самое мне сказал Леша, прежде чем умереть.

— Что нам делать? — серьёзно спрашивает Макс и смотрит на брата. — Это переходит все границы. Ты в больнице, главарь семьи на свободе. Если ещё нужно залечь на дно — я против.

— Не торопись, — мудро протягивает Стас. — Любимица сказала, что предатель среди нас, так ведь? — Бесстрашный кивает. — Значит нужно вывести его на чистую воду не силой, а хитростью.

— Каким образом?

— У меня есть один вариант. Необходимо обмануть семью. Обвести вокруг пальца. Дать им то, чего они ждут.

— В смысле? — удивляется Кира. — Предлагаешь разогнать стаю?

— Они не этого хотят, — слабым голосом отрезает Шрам. — Их единственное желание — быть центром, быть главными. Какой прок в том, что люди разойдутся по домам и перестанут ходить на испытания? Семья хочет стать лидером, хочет соединить две стаи в одну под своим правлением. Вот их цель.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Ты прекрасно понимаешь, — Стас смотрит на Максима и между ними проносится что-то чисто братское, чисто родственное. — Это сложно, но это реально.

— Одна я не втыкаю, о чем вы? — отстраненно интересуется Кира.

— Нет, я тоже не в курсе, — прикусываю губу и смотрю на Шрама. — Может, объясните?

— Простите девушки, но это должен быть эффект неожиданности. Чем меньше людей знает, тем лучше.

— Не доверяешь нам? — вспыхивает блондинка. — Серьёзно? После всего того, через что мы с тобой прошли?

— Теперь я доверяю лишь ему, — Стас смотрит на брата, затем незаметно подмигивает мне, и вновь обращается к Максиму. — Теперь ты предводитель. Тебе решать, что делать, как действовать.

— Я не хочу занимать твое место.

— Придется. Это семейное дело. Выпадаю я — появляешься ты.

— Но ты не выпадаешь, — решительно отрезает Макс. — Ты все ещё наш предводитель.

— А ты моя правая рука, — Шрам слабо сжимает ладонь брата и горько улыбается. — Не подведи.

Неожиданно в палату заходит медсестра. Она оглядывает нас недовольными, узкими глазами и выдыхает:

— Время посещений закончилось. Попрошу всех на выход.

— Но он только что пришел в себя, — протягивает Кира. — Дайте нам ещё хотя бы пятнадцать минут.

— Это не мои правила.

— Пожалуйста.

— На выход! — писклявым голосом злится женщина, на что блондинка едва сдерживается. Я вижу, как подруга сжимает руку в кулак, но качаю головой. Никаких драк в больнице. Никаких побитых медсестер.

Раздраженно закатив глаза, Кира выдыхает.

— Я не подведу тебя, — серьёзно отрезает Макс, встает с кровати и решительно выпрямляется. — Я найду предателя, обещаю.

— Я в этом уверен.

Когда мы почти выходим, я слышу свое имя. Оборачиваюсь и незаметно приближаюсь к Шраму. Тот вновь выдавливает улыбку и шепчет:

— Макс в гневе очень похож на тебя. Любит рубить сгоряча, так что присмотри за ним, хорошо?

— Конечно, — я киваю и робко поджимаю губы.

— И ещё, ворон на запястье у предводителя — не зацикливайтесь на этом, ведь от тату можно избавиться. Смотрите глубже. В центр проблемы. Здесь загвоздка не в желании отомстить, здесь загвоздка в желании занять уже нагретое место. Я чувствую, когда нам хотят навредить на поводу у обиды. Здесь другое. Нас просто-напросто хотят заменить.

— Хорошо. Я учту твои слова. — Решительно киваю. — Выздоравливай. Ты нам нужен.

— Как только, так сразу.

— Девушка, — протягивает медсестра. — Вы меня не услышали?

— Всё, все. Я уже ухожу.

Машу Шраму на прощание и присоединяюсь в коридоре к Максу и Кире.

— Он что-то сказал тебе? — с едва заметной завистью, интересуется блондинка.

— Да, он попросил не зацикливались на татуировке ворона.

— Но ведь это явное указание на предателя.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Так сказал Стас, и я не думаю, что у нас есть повод не доверять ему.

Проходит четыре дня с тех пор, как мы навещали Шрама. Я беспрерывно размышляю над его словами, всю думаю, кого же он имел в виду, говоря о замене, но сталкиваюсь с непробиваемой стеной. У меня нет ответов, у Стаса почему-то есть зацепки. Я собиралась съездить к нему позавчера, но не успела. Репетиции вальса, подготовка к выпускному, тесты и мамины наставления заняли все время. Пришлось передвинуть встречу на сегодня. Но и тут находится ложка дегтя.

Очередная репетиция вальса.

О ней мне сообщил Леша, пару часов назад. Я думала, что опоздаю, но неожиданно папа вызвался подвезти меня.

И вот мы сидим в машине. Молчим. Энтузиазм вначале и замкнутость сейчас пугают меня. Приходится делать вид, будто я не замечаю, как он напряжен, и как дрожат мои руки.

— Я знаю о том, что Карина украла деньги, — внезапно признается папа, и я растеряно вскидываю брови. — Мама рассказала.

— Да? — качаю головой. — Мне казалось, мы закрыли эту тему.

— Её нельзя закрыть, ведь такой поступок не назовешь хорошим.

— Поверь мне, Карина не хотела этого. Её вынудили обстоятельства.

— Хотелось бы узнать какие. — Он сворачивает вправо и тяжело выдыхает. Повисает тишина, но затем он прерывает её очередным вопросом. — Это как-то связано с тем, что Станислав Древаль находится в больнице?

— Конкретно с этим — нет, — я мну перед собой руки и молюсь поскорей попасть в школу. Удивительное чувство. Никогда не думала, что попрошу об этом высшие силы. — Это связано с шантажом. Ей поставили условие: или она приносит деньги, или навредят её семье.