Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

Правда, со всем этим слаженным сюжетом совсем не вяжется записка Наташи. К чему она, если убийца найден?

— Я рада, что на некоторые вопросы мы нашли ответы. Но, — прикусываю губу и отворачиваюсь. — Предатель — Леша. Разве такого расклада я ожидала? Нет! Он… он мой лучший друг. Ни за что бы не подумала, что Астахов способен на подобное!

— Люди совершают ужасные поступки на поводу у чувств, — холодно отрезает Карина и пожимает плечами. — Порой, просто нет другого выхода. Ты задела его за живое. Вот он и не смог сдержаться. В конце концов, жить и ощущать себя не нужным — слишком большая плата за роль второго плана.

Я недоуменно смотрю на Карину и качаю головой:

— Предательство — это самая отвратительная вещь, к которой может обратиться человек. Месть и то лучше. Там хотя бы отстаиваешь боль близкого, а здесь? Что здесь? Здесь нож в спину. Я доверяла Леше больше, чем родителям, прости, но даже больше чем тебе. Хотя, твою мать, о чем это я? — судорожно выдыхаю и чувствую прикатившие слезы. — Я доверяла ему гораздо больше, чем доверяла самой себе! Пойми, предательство — это самое легкое и самое смертельное оружие. Тут даже особых усилий прилагать не надо. Просто возьми — и брось когда-то дорого человека на съедение акулам. Просто, быстро и низко.

— Я думаю, у него не было других вариантов, — протягивает Карина. — Ты поставила Астахова в такое положение саморучно, и тебе приходится расплачиваться за данный проступок самостоятельно.

— О чем ты? Неужели я виновата в том, что полюбила другого человека?!

— Ты виновата в том, что позволила ему полюбить себя. Согласись, внимание со стороны Астахова всегда доставляло тебе удовольствие, и ты ни на миг не задумалась о том, чего ему стоит любить девушку, не отвечающую взаимностью.

— Хватит оправдывать его, — обижено восклицаю я. — По вине Леши погибли люди!

— А сколько людей погибло по твоей вине, — в ответ парирует сестра и решительно выдыхает. — Астахов не прав, но он защищал свои чувства. Возможно, тебе плевать на них, но ему — нет. И это нормально.

— Нормально? — я ошеломленно вскидываю брови. — Нормально?!

— Да! И знаешь что, я на сто процентов уверена, что если бы подобная ситуация коснулась Кобры, она бы не долго мыслила над тем, что в будущем сделает.

Хочу воскликнуть ещё что-то, но замолкаю.

Грудь стягивает невидимый ремень. Становится трудно дышать. Судорожно думаю, как бы оправдаться, но неожиданно осознаю, что Карина права.

Кобра бы предала. Она бы сделала это, не раздумывая.

— Так что, — тянет сестра и выдыхает. — Так что не надо обвинять Лешу во всех смертных грехах. Он тебя предал, но он действовал, как обычный, ничем не примечательный человек: эгоистично и рационально — в свое благо.

— Но разве близкие люди не должны думать друг о друге? — нерешительно спрашиваю я, когда Карина идет к выходу. — Разве близкие люди не должны друг друга поддерживать? Мы ведь для того и рядом, чтобы помогать, придавать сил…

— Нет, Лия. — Сестра холодно смотрит на меня. — Близкие люди давным-давно перестали жить во благо друг друга. Каждый сам за себя. И от этого никуда не деться.

Она уходит, а я так и продолжаю смотреть на закрытую за ней дверь в полной растерянности и недоумении.

Я оставляю Кире несколько сообщений, когда еду на встречу в Святой Клуб.

Блондинка так и не позвонила мне. Наверно, до сих пор считает, что я их предала. Смешно. Неужели, я на это способна?

Кобра способна…

Возможно, именно это и напугало подругу.

После тирады Карины по поводу Астахова, я старательно избегаю её компании. Мне страшно от того, что слова сестры могут быть правдой, а мой мозг отказывается её принимать.

На самом деле, избегать с ней встречи оказывается очень простым делом. Карина уехала на какие-то дополнительно занятия. Так что встретиться нам не предоставилось никакой возможности.

В состоянии апатии и растерянности я приезжаю в клуб.

Приходится надеть маску легкомысленной, хитрой стервы. Я устала, я не хочу претворяться, но, честно говоря, часть меня радуется. Ей понравилось быть той, кем я являюсь на самом деле — быть Коброй. И от этого путь до главного входа становится более приятным, чем я могла ожидать.

Вхожу.

Пара ребят убирает мусор после вчерашней драки. Увидев меня, они резко выпрямляются и начинают глупо улыбаться.

— Привет, — решается один из них. — Все в круглой комнате.

— Я должна помнить, где это? — лениво бросаю, не продолжая идти.

Блондин толкает смельчака в бок, и тот, откинув поломанный стул, срывается с места. Идет передо мной, оборачивается каждый две секунды. Затем открывает дверь и приглашает меня войти.

— Не стоило так напрягаться, — я закатываю глаза. Чувствовать себя важной чертовски приятное дело! Эх, жаль, что темная часть моей биографии столь плачевно закончилась.

Внутри круглой комнаты пятеро человек. Денис, с которым я уже познакомилась. Брюнетка, осмелившаяся вчера подойти ко мне ближе дозволенного, высокая шатенка — впервые её вижу, и ещё два парня. Их я отлично помнила. Именно эти два качка собирались отнять деньги, которые принесла Карина, и именно они отвезли меня в логово к Наташе.

— Ну, здравствуйте, — тяну я и, поборов страх, улыбаюсь. — Неужели это все, кто соизволил прийти? Димочка вообще боится появляться на публике?

— Мы получаем указания через Наташу, — поясняет Денис, и кивает в знак приветствия.

— А она куда подевалась?

— Со вчерашнего дня, её никто не видел.

Отлично. Третьякову я спугнула. Это плохо, учитывая, что знакомые лица здесь не помешают.

Я оглядываю присутствующих и усмехаюсь.

— Выглядите так, словно увидели призрака.

— Никто не ожидал, что ты вернешься, — огрызается брюнет, ударивший старушку на улице в тот самый паршивый день. — Чем мы обязаны такому счастливому повороту событий?

— Конкретно ты обязан сейчас целовать мне ноги, — я вульгарно усаживаюсь на стул и закидываю ногу на ногу. — Мне напомнить тебе о том, как твои грязные ручонки оставили огромный синяк на лице моей сестры?

— Не понимаю, о чем ты.

— Освежить тебе память? — подаюсь вперед.

— Освежи память себе, — он ядовито корчится. — Я за этот месяц столько синяков наставил, что, прости, не заполнил лицо каждой потаскухи.

Его слова ошпаривают меня, словно кипяток. Я резко срываюсь с места, испускаю рык и грубо припечатываю парня к стене. Он стонет, но продолжает улыбаться.

— Боже, боже, боже, — хрипит брюнет. — Неужели наша Кобра, наконец, вспомнила, как выпускать яд?

— Твоё имя? — холодно спрашиваю я.

— Мы не для того собрались, чтобы душить друг друга, — размеренным тоном протягивает Денис, но его слова остаются без внимания.

— Имя? — вновь рычу я, сильно надавливая локтем на шею парня.

— Саша. Саша!

— Отлично, Шурик. Ты доставил мне слишком много проблем: одарил гематомой мою сестру, ударил меня в солнечное сплетение, затем заставил выбросить деньги…

— Я не заставлял!

— Косвенные причины тоже считаются, — игриво поясняю я, и с силой ударяю брюнета кулаком по почкам. Он стонет и горбится, на что я довольно улыбаюсь. — Так вот, мне не нравится то, что ты возомнил о себе слишком много. Я-то вижу, какое ты ничтожество, и меня не проведут твои тупые выходки.

— Я не бил твою сестру, — решительно вопит Саша и корчится от боли. — Я даже не знаю, как она выглядит!

— Ещё лучше. Ты оставил ей синяк размером с Австралию, и забыл черты её лица. Какой смелый, умный мальчик.

— Отпусти, — просит он, задыхаясь. — Пусти, мне… — глотает судорожно воздух. — Мне нечем дышать.

Несколько секунд я упорно продолжаю давить локтем красную шею парня. Слышу, как меня просят остановиться, чувствую, как на моих плечах появляются чьи-то руки, но мысленно блокирую посторонние помехи. Смотрю на бардовое лицо брюнета, вижу, как он корчится от боли, и радуюсь, что способна поставить на место какого-то лживого сукина сына. Возможно, силы Кобры привели меня к плохим, ужасным последствиям. Но, тем не менее, власть над такими вот моральными уродами, позволяет восстановить справедливость. И пусть мое прошлое — мое проклятье. С этого дня я начну расценивать его ещё и как подарок свыше.

Опускаю локоть, выдыхаю и наблюдаю за тем, как парень хватается руками за горло.

— Тебе повезло, — жестко отрезаю я, сбрасывая ладони Дениса со своих плеч. — Сегодня я в хорошем настроении.

Ошеломленные присутствующие следят за тем, как я вновь сажусь на стул и вновь кладу ногу на ногу. Возможно, они считают, будто я свихнулась. Что ж, мне это на руку.

— Итак, — выдыхаю. — Что сегодня на повестке дня?

Придя в себя, Денис садится рядом и неуверенно отрезает.