Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна

— Тогда вынужден вас огорчить: в свидетельстве запишут фамилию матери. Только в шестнадцать лет, получая паспорт, ваши дети смогут ее сменить, если пожелают.

— Жаль.

— Но могу вас в то же время и порадовать: отчество вы вправе им дать по своему усмотрению. Обычно матери-одиночки пишут вымышленное, но иногда предпочитают.

— Спасибо, с этим как-нибудь сама разберусь. Сколько я вам должна?

— Согласно прейскуранту.

«Ну и законы у нас! — с возмущением думала Юлька по дороге домой. — А еще говорят о каких-то правах человека! А если б моя фамилия была не Синичкина, а Дебилкина? Ну что ж, ладно. Придется как-то иначе выкручиваться. Отчество по моему усмотрению? Квентиновичи? Звучит — глупее не придумаешь. Почище чем Марксэновичи или Индустриевичи… Квентин Дорвардович. Прямо как у Гоголя — Ляпкин-Тяпкин. А что, если… Попробовать не отчество, а имя? Веня, Венечка… Венедикт? Нормально. Так назовем первого. А второго — Вениамин. Оба в честь отца, и никакой юрист не подкопается!»

На этот раз она твердо решила: придя домой, сразу расскажет все Ольге. Пора признаваться, дальше тянуть глупо. И ничего в этом нет страшного, пусть сестричка готовится стать тетей!

Однако она застала близняшку за сбором чемоданов и поняла, что той не до откровений.

— Что, очередной перспективный кадр объявился?

— Нет, отбываю в Саратов, к маменьке с папенькой.

— Как! — Юлька была ошарашена. — Решила перебраться в провинцию? Оська, ты ведь там и недели не выдержишь, засохнешь от скуки.

— Ну ты наивная. Я, если куда и надумаю перебраться на ПМЖ, то разве что в Америку. А в Саратов я… в командировку?

— В какую еще командировку? Кто тебя посылает? Ты что, работать устроилась?

— А вот почитай, что предки пишут. — Ольга протянула сестре письмо.

«Милая Оленька, — было аккуратно выведено на листке из школьной тетради маминым учительским почерком. И фразы были округлые, учительские, с правильным синтаксисом. — Наш муниципалитет решил организовать конкурс красоты «Волжская чаровница». Вчера ко мне явилась целая делегация официальных лиц, но с неофициальным визитом. Попросили о личном одолжении: спросить у тебя, не согласишься ли ты войти в состав жюри. Ну как, доченька? Прошу тебя, не брезгуй скромными провинциалами, выкрои время, приезжай. Нам с папой это очень бы помогло: возможно, ЖЭК даже сделал бы в нашей квартире капитальный ремонт вне очереди. Поцелуй от нас Юлю. Жду ответа, мама».

— А, каково? — Ольга прыгала от восторга. — Может, и ты возьмешь командировочку, отснимешь про меня сюжетик? Член жюри, знаменитая московская топ-модель Ольга Синичкина! Нет, знаешь, пожалуй, я позволю себе покапризничать. Пусть меня избирают председателем жюри, иначе откажусь!

— Ох и бессовестная ты!

— Не спорю. Нахальство — второе счастье.

— Это если первое уже имеется в наличии.

Ольга сощурилась, и сквозило в этом прищуре нечто не слишком дружелюбное, как будто ей наступили на больную мозоль:

— А у тебя оно что, есть? Где оно, твое счастье, первое и единственное? Покажи-ка!

«Показать пока не могу, — подумала Юлька, прекращая спор, — но оно есть. Я видела его на экране УЗИ. Оно у меня… под сердцем, как говорят несведущие в анатомии поэты».

В Саратов они таки поехали вместе, в сопровождении Кости. Андрей Васильевич расщедрился на оплату командировки: в эфир давненько не выходили репортажи «из глубинки», или, как это у него иначе называлось, «правды жизни».

В родном городе Ольга была деятельна. Она пользовалась успехом и авторитетом, завязала массу полезных контактов. И с энтузиазмом участвовала в репетициях «Волжских чаровниц», внося действительно дельные коррективы в сценарий. Кажется, впервые в жизни она с головой погрузилась в работу.

А Юля, напротив, почти все время проводила дома, с родителями. Хорошо, когда у человека есть и мама, и папа. А вот у ее близняшек семья будет неполной. Только мама. Ну, и еще тетка…

— Ты чего это такая тихая? — беспокоился Константин. — Не заболела?

— Родные пенаты так влияют. Становлюсь сентиментальной. Не то старею, не то впадаю в детство.

— А ты поплачь, легче станет, — серьезно посоветовал оператор. Он тоже давно не навещал своих родителей, живущих где-то под Тюменью.

Конкурс красоты, как и следовало ожидать, оказался неимоверно скучным для столичных жителей, хотя у местных вызвал дикий ажиотаж.

Зато в конце Оля преподнесла сюрприз.

Серьезная, одетая в строгий английский костюм стального цвета, она объявила последние оценки участницам, а затем скрылась за кулисами.

И, пока остальные члены жюри подводили окончательные итоги, конферансье объявил:

— А теперь наша московская гостья выступит с сольным номером! Поприветствуем, друзья!

Зазвучала фонограмма с восточной музыкой, и на сцену городского Дворца культуры выплыла Ольга Викторовна Синичкина. Нет, не Викторовна, а ибн-Виктор или Виктор-гызы.

Английский костюм остался где-то в недрах гримерной, а Ольга была в прозрачных шароварчиках поверх тонюсенького бикини. Туалет дополнялся только сверкающим золотым колье с бриллиантами.

Она мастерски исполняла танец живота!

— Костя, снимай же! — подтолкнула оператора Юлька с некоторым опозданием, потому что не сразу пришла в себя.

Но Костя уже давно включил камеру, он был первоклассным профессионалом.

Юля понятия не имела о том, что именно этот танец живота и стал причиной Ольгиного раздора с последним ухажером, Игорем-Игоряшечкой. В Анталии, где они отдыхали вдвоем, в штате отеля оказался такой неотразимый инструктор по танцам! И русская туристка не устояла против обаяния темпераментного черноокого турка.

За это увлечение она расплатилась фингалом под глазом и разрывом с перспективным женихом, однако хореографическую выучку получила отличную.

Всему Саратову сразу стало ясно, насколько московские чаровницы превосходят волжских, робко шагавших по сцене на высоченных каблуках!

Все мероприятие носило благотворительный характер: деньги от сбора за билеты должны были пойти на ремонт родильных домов, находящихся в плачевном состоянии.

Юлька улыбалась, наговаривая этот комментарий на пленку. Не исключено, что и она приедет рожать сюда, на свою малую родину. А что, в этом есть смысл. Неплохо, если в такой момент мама будет рядом и сможет помочь: в Москву-то Елена Семеновна вряд ли вырвется в разгар учебного года.

А впрочем, часть собранных средств была затрачена на банкет, где присутствовали и городские власти, и участники конкурса, и самые видные представители саратовского цеха гинекологов. Чета Синичкиных-старших тоже была приглашена: без их помощи не удалось бы залучить сюда блистательную Ольгу Викторовну! Да и Юлия Викторовна осветила местное событие в своем репортаже.

Елена Семеновна представила дочерям высокого седого человека:

— Познакомьтесь, девочки. Вот виновник всего.

— Чего — всего? — не поняли двойняшки.

— Вас, — коротко ответила Елена Семеновна.

— Мам, — поддразнила Юлька. — Ты нарушаешь все правила русского литературного языка. Пожалуйста, изъясняйся грамотно. Словесник ты или нет?

Седой человек улыбнулся, а Елена Семеновна раскраснелась от волнения:

— Да… правда… Но очень трудно выстроить эту фразу…

— Доктор Комаров, — представился мужчина, придя к ней на помощь.

— Доктор принимал ваши роды! — выпалила наконец мама.

— Любопытный был случай, — подтвердил Комаров. — Я его, как сейчас, помню.

— Здорово! — воскликнула Ольга.

Юлька же вдруг ляпнула:

— А вы и до сих пор… практикуете? — и тут же прикусила язык.

Но было поздно. Гинеколог уже присматривался профессиональным взглядом к изменившемуся цвету ее лица и к слегка отекшим векам. Рядом стояла ее сестра-двойняшка, свеженькая и розовощекая, а значит, было с кем сравнивать.

— Вообще-то я собираюсь на пенсию, — сказал Комаров, — но до ваших родов еще доработаю. Видимо, событие ожидается где-нибудь в конце января?