Мироходец - Линн Абби

Видимо, настали времена, когда не только Урза и Ксанча прощались со своим прошлым. Девушка потянула Ратипа обратно на улицу, а он все оглядывался на сгоревший дом.

Храмовая площадь была заполнена народом. Повсюду висели флаги и цветочные гирлянды, сновали торговцы фруктами. Повозки, груженные бочками с ягодным вином, с трудом прокладывали себе дорогу сквозь празднично одетую толпу.

Ворота королевского дворца распахнулись, и из них вышел отряд стражников. Восемь воинов, одетых в черные кожаные доспехи поверх кольчуг и короткие плащи, отороченные красными лентами, проследовали в сторону храма. Двое несли горящие факелы, остальные были вооружены тяжелыми алебардами. Ксанча почувствовала знакомый запах блестящего масла. Стражники прошли так близко, что девушка с уверенностью могла сказать, кто из них фирексиец. Чисто выбритый молодой человек, на вид немногим старше Ратипа, большеротый, с крупным приплюснутым носом и крохотными тусклыми глазками, на мгновение замедлил шаги и взглянул на Ксанчу, заставив ее похолодеть от ужаса и задержать дыхание.

Девушка вцепилась в локоть спутника, и Рат заслонил ее плечом. Толпа проводила краснополосых злобными взглядами, послышались свист и гневные восклицания, но стражники уже не могли их услышать. Отряд скрылся за дверьми храма.

— Н-не понимаю, что произошло, — недоумевал Ратип. — Фирексийцы?

Он ждал однозначного ответа, которого Ксанча не могла ему предложить.

— Не только, — печально проговорила девушка. — Это твой народ, Рат, обычные эфуандцы. Те, кто так или иначе пострадал от краснополосых. Недовольны все. И не в одних фирексийцах дело…

В толпе завязалась потасовка, и Ратип поднялся на носки, чтобы разглядеть, что произошло. Ксанча потянула его за рукав:

— Нам нужно найти место для ночлега. Не будем же мы всю ночь шататься по улицам. Если ты не знаешь, где остановиться, мы можем вернуться в твой дом…

Ратип указал на другую сторону площади. Там, насколько он помнил, располагался целый квартал гостиниц, таверн и постоялых дворов.

— Напрямик через толпу не пробраться. Придется пройти вдоль домов. — Ксанча решительно двинулась вдоль ограды дворца, когда раздался громкий протяжный звон. Она так испугалась, что начала читать заклинание для образования шара, но Рат остановил ее:

— Не бойся, это храмовый колокол. Он звонит каждую ночь. Священники выносят Книгу их святилища и читают над ней молитвы до полуночи, а затем возвращают Священное Писание на алтарь.

— Каждую ночь? — удивилась Ксанча и, посмотрев в сторону храма, впервые заметила в центре площади небольшое возвышение, задрапированное белым покрывалом.

В это время в отворенных дверях святилища показалась торжественная процессия, возглавляемая теми самыми стражниками, которых освистала толпа, на теперь почему-то люди притихли. Вскоре Ксанча разглядела четырех священников, облаченных по случаю праздника в бело-золотые одежды. Священнослужители проследовали к центру площади, неся на своих плечах огромную раскрытую книгу.

Наконец молодым людям удалось добраться к одной из гостиниц. Хозяин заломил непомерную цену, предложив комнату без окон, да еще и за кухней, но выбирать не приходилось. Подсчитав монеты, Ксанча протянула Ратипу золотое кольцо.

— Нужно продать это, тогда нам хватит и на комнату, и на ужин.

Но когда они вернулись от менялы, оказалось, что обещанная комната уже сдана. Хозяин гостиницы предложил молодым людям чердак. «С видом на площадь, да и воздух свежий», — отрекомендовал он, протягивая новым постояльцам ржавый ключ.

— Ничего, — подбодрил спутницу Ратип, — зато ужин будет очень вкусным.

В ответ Ксанча только недоверчиво хмыкнула.

Но ужин оказался действительно великолепным: жареный ягненок с приправами, ореховый десерт, медовый хлеб и ягодное вино, которое созревало как раз к Празднику Урожая.

Комната на чердаке была такой пыльной, что Рат тут же принялся чихать и успокоился только после того, как Ксанча отворила грязное окно. Выглянув наружу, девушка обнаружила выход на крышу и позвала Ратипа.

— Нам вряд ли придется уснуть этой ночью, а отсюда площадь видна как на ладони. Давай посидим на крыше.

Тем временем обряд шел своим чередом. Книга лежала на возвышении, вокруг которого заняли места краснополосые стражники. Священники громко читали стихи из писания, обходя временный алтарь и отпуская земные поклоны на четыре стороны света.

Ксанча заметно нервничала, то и дело поглядывая в небо.

— Как ты думаешь, когда это начнется?

Девушка достала кусочки воска из-за отворота рукава и сжала их в ладони. Рат тоже взглянул в небо.

— Обычно восход Мерцающей Луны приходится на середину церемонии. То есть после третьего удара в главный храмовый колокол. Пока мы слышали только один.

Внизу, у ворот королевского дворца, возникла давка, переросшая в стычку с краснополосыми, охраняющими резиденцию Табарна. Стражники с трудом оттеснили толпу, и стало видно, что на брусчатке лежит тело горожанина. По всей видимости, он был мертв. Несколько женщин с криком и плачем кинулись к покойнику, а в это время краснополосые окружили и повели во дворец высокого богато одетого молодого человека. Он шел, гордо вскинув голову, на поясе висели пустые ножны. Его облик и поведение говорили о том, что молодой эфуандец принадлежит к знатному роду. Ксанча проводила дворянина взглядом и обратилась к Ратипу:

— За этот год я ни разу не встречала в Эфуан Пинкаре знатных людей, тех, кто мог бы повести за собой народ.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Король не появляется перед своим народом, дворян и ученых уничтожили…

— Ты думаешь, что фирексийцы были среди шраттов и среди краснополосых с самого начала?

Ксанча кивнула.

— Посуди сам. Урза и Мишра, Базерат и Морверн, шратты и краснополосые. Тактика не меняется.

— Но ты же сказала, что всех шраттов убили…

— Да. Видимо, в какой-то момент они начали сопротивляться. В отличие от наемников, у них еще оставались если не моральные, то религиозные принципы. Или твой Авохир приветствует насилие?

— Нет, — растерялся юноша. — Постой, получается, что мою семью убили фирексийцы, а не шратты?

Ксанча покачала головой.

— Их просто вывели из игры. А в храме поселился демон.

— Ты думаешь, он все еще там? — Ратип посмотрел в сторону святилища.

— Он не стал преследовать меня в склепе. Джикс слишком большой и громоздкий. Вряд ли он смог бы пройти через храмовые двери.

Ратип молчал, глядя на площадь. Раздался второй удар колокола. Девушка прижалась к спутнику, и он почувствовал, что она дрожит.

— Мне страшно, Рат, — прошептала Ксанча, глядя в потемневшие небеса.