Мироходец - Линн Абби

Абби Линн

Мироходец

Digo, paciencia y barajar[1].

Глава 1

Путешествие началось в облаках, где ветер носил его в поисках таинственного места, память о котором всегда жила в нем. И он нашел его, как прежде, следуя указаниям знаков, давным-давно оставленных на этой земле древним народом транов. Знаков, переживших и тысячелетнее забвение, и Войну Братьев, закончившуюся всего пять лет назад.

Большая часть Терисиара исчезла с лица земли — ненависть братьев стерла ее в пыль, которая еще долго мешала людям дышать и губила урожаи. Несмотря на это, восходы и закаты оставались великолепными: огромные янтарные снопы света разрезали небо, убегая ввысь из этого разрушенного мира.

Братья, восставшие друг на друга войной, были прокляты: желаниям Урзы и силам Мишры гнить вечно в лесах затопленного Аргота!

Одни говорили, будто это Урза накликал беду, воспользовавшись колдовством Лат Нама. Другие считали катастрофу предсмертным проклятием Мишры. Но за годы бедствий все слухи и толки слились в единое мнение: из Урзы следовало бы вытрясти душу за то, что натворили они с братом. А потом бросить на съедение крысам и стервятникам, как он бросил Мишру.

Урза слышал все эти проклятия. Исчезнув почти на пять лет, Лорд Протектор вернулся и целый год скитался по землям разоренного Терисиара, встречая уцелевших жителей Иотии и Аргива, в лохмотьях, изголодавшихся и изможденных. Но никто не узнал его. Даже в дни славы у него было мало близких людей. Он был изобретателем, да таким, каких мир не видел со времен транов, и всегда стремился заниматься только своей наукой, но потерял все из-за того монстра, в которого превратился его брат.

Горстка учеников Урзы, переживших катастрофу, осуждала учителя, поэтому у него не было желания видеть их. Жена его, Кайла бин-Кроог, пребывала ныне в суровом уединении вместе со своим внуком и писала хроники, которые назвала «Войны древних времен». К ней он тоже не пошел. Кайла единственная могла узнать его, но что он скажет ей теперь? Их внука Джарсиля, темноволосого крепыша, очаровательного, воспитанного и смышленого, Урза видел всего лишь раз. Этого ему казалось достаточно.

Урза спускался.

Он не хотел возвращаться туда, где много лет назад началась самая настоящая война. Эту войну необходимо было прекратить любым способом, и вот тогда-то к нему в руки попала чаша — голготский силекс. До того самого дня Урза ни разу не пробовал колдовать и не знал, что случится, когда он наполнит чашу воспоминаниями о земле, как было на ней написано. Но войну нужно было остановить, иначе Терисиар просто перестал бы существовать.

Нет, Урзу не мучили угрызения совести, когда он вспоминал, что произошло потом, но он не был рад и тому, что выжил.

Он должен был умереть, когда чаша опустела, но могущественные камни, ставшие причиной его раздора с братом, спасли его. Такие камни придавали силу всем изобретениям транов, но Камень силы Урзы и Камень слабости Мишры отличались от других подобных камней, как солнце отличается от свечки. Когда Лорд Протектор очнулся, два сокровища транов превратились в его глаза. Эти камни не только возродили его к жизни. Теперь он не нуждался ни в еде, ни в отдыхе, хотя по-прежнему ложился спать, потому что человеку обязательно нужны сны. Его новые глаза обладали способностью видеть даже самые темные и отдаленные уголки вселенной.

Урза верил в то, что со временем Терисиар оживет и снова будет процветать. А того, что предстало перед его волшебными глазами, он не хотел видеть. Поэтому Мироходец двинулся дальше и целых пять лет скитался по соседним мирам.

Во время этого путешествия он встретил еще одного мироходца. Мешувел — так звали женщину — подтвердила то, о чем он только догадывался. Урза обрел бессмертие, когда камни вернули его к жизни. Тогда-то он и стал мироходцем.

Мешувел поведала ему, что миры, которые он посещал, были всего лишь уровнями бесконечной вселенной. Любой из них мог быть исследован и использован бессмертным мироходцем. Она научила Урзу изменять облик и понимать мысли на любых языках. Но, несмотря на все свои знания, Мешувел не могла видеть вселенную так, как видел он. У нее были обыкновенные карие глаза, и она никогда не слышала о транах. Глаза Урзы определенно пугали ее. Да так сильно, что она даже попыталась поймать его в ловушку — яму времени. Когда эта затея провалилась, Мешувел просто исчезла из того мира, где они вместе обитали. Урза подумывал разыскать ее, скорее из любопытства, а не ради мести. Но теперь все его мысли были о Доминарии, мире, где он родился и который почти разрушил. Через пять лет после окончания войны его неудержимо потянуло домой.

Наконец спуск завершился. Урза одиноко стоял на продуваемом всеми ветрами плато. Небо становилось все темнее. Зима пришла очень рано, еще несколько дней и снег укроет таинственные знаки до весны.

Четыре тысячелетия назад траны превратили плато в надежную крепость. Вероятно, когда-то у нее было название. Может быть, древние письмена до сих пор хранят его, но никому еще не удавалось найти ключ к этой загадке. Даже волшебные глаза Мироходца не помогли ему познать смысл таинственных знаков.

Пятьдесят лет назад, еще мальчишками, Урза и Мишра окрестили это место Койлосом. Уже тогда крепость представляла собой руины, а теперь и они обратились в пыль. Война братьев разорила плато окончательно.

По правде говоря, Урза ожидал худшего. Этой части Терисиара досталось от Мишры больше всего. Но старшему брату было приятно сознавать, что младший оказался менее вероломным разрушителем, чем он сам. В глубине души Урза не сомневался, что разнес бы Койлос до основания, но Мишра и его союзники отнеслись к этим камням чуть ли не с благоговением. Клочья палаток там, где стоял лагерь кадира, все еще развевались на ветру. Присмотревшись, Урза понял, что войска снялись с места внезапно и ушли, возможно в Аргот, чтобы принять участие в последней, смертельной битве. Он заметил иссохшие останки у одной из палаток — отвратительную смесь машины и плоти — ржавая пластина прикрывала лоб мертвеца, а левую руку заменяла металлическая клешня. Урза видел, во что превратился его брат. Неудивительно, что подданные кадира выглядели не лучше. Мироходец остановился, закрыл глаза и содрогнулся от нахлынувших воспоминаний.

Они с Мишрой дрались еще в залитой солнечным светом детской. А могло ли быть иначе, если он был старше всего на год, а Мишру все любили больше?! Они были неразлучны, но всегда понимали свою непохожесть. Урза никогда не знал, что такое дружба и привязанность, потому что между ним и остальным миром всегда стоял его брат.