Странник и его страна - Михаил Веллер

Нобелевская премия по литературе присуждена Солженицыну.

Выходит «Белое солнце пустыни».

– 1971 год

Умер Хрущев.

При приземлении погибли космонавты Пацаев, Волков и Добровольский.

Александр Галич, бард и диссидент, исключен из Союза писателей СССР.

– 1972 год

Убийство израильских спортсменов на Мюнхенской олимпиаде.

Высылка Бродского из СССР.

Президент Садат выслал из Египта советских специалистов.

– 1973 год

Военный переворот в социалистическом Чили, убит президент Альенде.

Арабо-израильская война, советские авиация и ракетчики в египетских рядах.

В телевизоре потрясение: «Семнадцать мгновений весны».

– 1974 год

БАМ объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой.

Солженицын выслан из СССР.

Барышников остался в Канаде после гастролей театра.

– 1975 год

Во Вьетнаме победили северные коммунисты, американцы эвакуируются из Сайгона.

Восстание на большом противолодочном корабле «Сторожевой».

– 1976 год

Беленко угнал в Японию свой «МиГ-25».

Эмигрировал во Францию Гладилин, родоначальник «молодежной прозы» эпохи оттепели.

– 1977 год

Принята новая Конституция СССР взамен «сталинской» 1936 года.

– 1978 год

Матч за звание чемпиона мира по шахматам в Багио между Карповым и эмигрировавшим в Швейцарию Корчным.

«Новый мир» печатает трилогию Брежнева «Малая земля», «Возрождение», Целина».

«Метрополь», неподцензурный альманах реально ведущих писателей.

– 1979 год

Исламская революция в Иране.

Ввод советских войск в Афганистан.

– 1980 год

Московская олимпиада.

Смерть Высоцкого.

В Польше возник профсоюз «Солидарность».

Началась Ирано-Иракская война.

Арестован и сослан в Горький Сахаров.

Умер вечный брежневский предсовмина Косыгин.

– 1981 год

Да разве что съехавшего на лекции в США Аксенова лишили гражданства.

– 1982 год

Умер Брежнев. Страна затрещала в последних усилиях и спазмах.

– 1983 год

Вот на этом, собственно, и кончилась эпоха. Кончился «развитой социализм», схоронили Андропова и Черненко, сложили анекдоты о гонках на лафетах и исполнении обязанностей после тяжелой болезни не приходя в сознание.

А в пространстве долго оставалось: Юрий Власов стал чемпионом по штанге в Риме Олимпиады-1960, Попенченко нокаутировал чемпиона Великобритании на второй минуте, битлы были выше любых эталонов, еврейская эмиграция семидесятых пресеклась с Олимпиадой-80, средняя продолжительность жизни выросла до семидесяти лет, лучший концерт года по телевизору – на День милиции 9 ноября, а телевидение пришло только на рубеже шестидесятых, а в восьмидесятые стало заменяться цветным.

Сад

Вступление

Шампанское

Я осознал себя, только выпив шампанского. Первое детское воспоминание – радость лихого разгрома.

После войны отец еще пять лет служил в Германии. Он приехал забрать нас с мамой к новому месту службы – на Дальний Восток. Собралась родня. Гвардейский офицер показывал шик.

У наших победоносных оккупантов в логове поверженного зверя крышу снесло капитально. Капитан звенел наградами, прострелил окно из трофейного пистолета и заставил сына выпить стакан шампанского.

Легкий и радостный мир потребовал действий. Я запустил в бабушку броневиком и разбил чашку. Все подъемное полетело на стол. Гости ловили с принужденным смехом. Я командовал отдать и повторить. Мать с ужасом и восторгом взирала на вернувшегося героя. Отец трудился над бутылкой и хохотал бессердечным армейским смехом, топорща рыжие усы.

Вот с тем я двух с половиной лет от роду обрел память и был активизирован к сознательной мужской жизни. Можно сказать – вначале был праздник.

Поезд

Местный поезд помнил петлюровские налеты. Вагон был сбит из узких досок. В жестяных остекленных фонарях коптили свечи. Вверху дребезжало, внизу лязгало, из окошек дуло. Специфический запах не был неприятен, но от него падало настроение. Так сквозит послевкусие гражданской войны.

Носильщики в Москве носили бляхи и холщовые фартуки. Он продевал ремень в ручки двух чемоданов и вешал их на плечо, а еще два тащил в руках. Трансляция на перроне играла «Утро красит нежным светом» и «Москва – Пекин!».

Дальше мы ехали в международном вагоне. Отец доплатил к проездным офицерские подъемные. В двухместном купе преобладал синий бархат, полированное дерево и начищенная латунь. Настольная лампа под абажуром и пепельницы на стенках довершали роскошь. Окно открывалось вращением ручки наверху. Оттуда заносило приятным дымком и пылинками сажи.

На два купе размещался душ между ними!

Курьерский поезд останавливался редко. Я требовал идти к паровозу. Он был огромен, как двухэтажный дом, чудовищно могуч и страшноват. Струйки пара били с мощным шипением. Машинист выглядывал высоко вверху. Красные колеса с вырезными дольками были выше человека.

Через неделю мы жили как дома. Все перезнакомились, подружились и ходили в гости по интересам. Играли в шахматы, в карты и домино. Чемодан, положенный на лесенку-скамеечку для залезания наверх, служил большим столом. Проводник носил чай целый день. Заходили друг за другом идти обедать в вагон-ресторан.

В Слюдянке все раскупали из корзин у бабок омуля горячего копчения.

Через тоннели над Байкалом ехали целый день: вдруг тьма, грохот, зажигается электричество, и – оп: солнце, день, море слева, скала справа, хлоп – ничего не видишь.

В какой-то момент мы распрощались со всеми, вышли, посидели в вокзале, сели в следующий поезд, ничем не примечательный, выгрузились из него ночью, внизу оказался солдат, он помог отцу погрузить вещи в «додж 3/4» и мы поехали в бесконечный лес.

Полк

Мы жили в крошечном сарайчике с застекленной отдушиной под потолком и тамбуром для тепла. Отец расплел пеньковую веревку и законопатил щели.

Когда утром он уходил на службу, на середину комнаты выходила мышь. Мы кормили ее хлебными крошками. Потом мышь исчезла, и однажды явилась с очередью сереньких горошин следом: привела знакомиться своих мышат.

Котенок пресек эту идиллию. Мурка выросла, освоила весь лес, утром провожала отца до КПП, как собака, а вечерами после кино ходила встречать нас к полковому клубу.

Мать устроилась медсестрой в полковую санчасть. Все вольнонаемные должности почище занимались офицерскими женами.

Детей постарше возили в сельскую школу на «студебеккере». Помладше болтались при матерях, играя служебными предметами. Игрушек не было. Полковая лавка не предусматривала. Игрушки копились постепенно, из отпускных и командировочных подарков.

Дежуря по полку, отец брал меня снимать пробу в столовую, – все так делали. Дежурному снимали из котла чего получше, конечно. Тогда – в отдельном полку отлично кормили! Не воровали, что ли? Правда, это были нормы, приравненные к районам Крайнего Севера.

В столовой висел плакат: наглядное пособие по прицеливанию. Мушка ставилась посреди прицельной планки верхними краями вровень, и подводилась снизу под яблочко цели. Я просил прочесть буквы: задержав дыхание на выдохе, спуск тянуть плавно. Вот этот плакат из полковой столовой остался моей стрелковой подготовкой на всю жизнь.

Весь транспорт был американский: «студебеккеры», «доджи», «виллисы» и огромные амфибии под кличкой «мотовесло». На «мотовесле» офицерские семьи ездили по воскресеньям летом за речку: гульнуть.

Связь

На второй день доставлялась окружная газета. На третий – «Красная Звезда» и «Правда». На четвертый – остальные центральные.

Журнал «Огонек» доставался нам потрепанной месячной давности. Из полковой библиотеки он брался сначала командиром полка, затем замполитом, начштаба, и далее вниз по субординации.

Слово «телевизор» было неизвестно.

Кто покультурнее – вывезли из Германии ламповые приемники, компактные, как посылочный ящик. Они ловили новости и музыку. Письмо «авиа» шло с западной Украины две недели. Раз в год отец звонил в Ленинград поздравить свою маму с днем рождения. Он накрывался с головой одеялом и командирским голосом орал в полевой телефон на весь лес:

– Обушок!!! Обушок!!! Георгин дай мне! Г-е-о-р-г-и-н!!! Да! Георгин? Георгин?!!! Я спрашиваю – георгин, это ты???!!! Стрелу дай мне! Что? А?! С-т-р-е-л-у!!! Стрелу, твою мать!!! Стрела, твоя мать!!! Да! Да!!!!! Карниз дай! Соедини меня с карнизом!! Кар-низ!! Передаю: кортик, азия, роман, николай, иван, зоя! Да! Что значит нет связи???!!! Я устрою тебе этот контакт так воткнут!!! Вот так! Кортик? Кортик?!!! Как карниз???!!! Да, да, не смей разъединять!!!!! Карниз, дай ястреба! Ястреба!!! Ты что думаешь, штрафных рот больше нет!!! Я-с-т-р-е-б!!!

Через полчаса, мокрый, он сипел без голоса: