Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  - Зато ты больше не рабыня, Олтана, - попытался он обнадежить женщину.

  - Если бы... Я всегда буду рабыней, - даже не улыбнулась Олтана. - Пока на теле клеймо, и даже не стань его - как стереть клеймо с души?

  - Глупости! Король ведь отдал тебя мне, так? Значит, я могу и отпустить тебя на волю.

  - Ты не знаешь наших обычаев. Свободная женщина - это та, кого могут взять в жены полноправные сколенцы. Жена, мать наследников рода. Не наложница или проститутка. А меня никто не возьмет с этим, - она коснулась бедра, на котором - узнал Моррест долгими ночами - чернело выжженное раскаленным металлом клеймо. И тут, сколько о гуманизме и правах человека не тверди, а тысячелетние обычаи - есть тысячелетние обычаи. - Но если женщина потеряла честь до замужества, или, выйдя замуж, изменяла мужу - глава рода может ее проклясть и продать в рабство. После того, как тела женщины коснулось клеймо, закон ее не защищает, и всякий свободный человек волен делать с ней что угодно. Единственное - нельзя убить или изувечить без согласия хозяина.

  - Но можно же вольную написать, или как тут у вас делают...

  - Можно. Только женщине не вернуть невинность - никто не возьмет в жены ту, которую драли все, кому не лень. Мужчинам проще, хотя и им нет дороги назад - кто пустит в дом каторжанина? Дорога нам одна: вольноотпущенницы живут в городах и становятся проститутками, или артистками (что почти одно и то же). Кто-то ворует, кто-то устраивается прачкой - словом, на долю вольноотпущенников остаются работы, которые никто больше не сделает.

  - А мужчины?

  - Им дорога в наемники, разбойники, воры. Работорговцы - почти всегда бывшие рабы. Только на Севере, говорят, это дело почетное, местами даже жрецы промышляют.

  - А если срезать клеймо? Больно, конечно, зато потом...

  В разговор вступил Альдин. Моррест был только рад - парень мужественно прятал свое горе, помогал друзьям - пусть хоть что-то отвлечет его от случившейся беды.

  - Во-первых, срезав клеймо рабу, ты становишься преступником, укрывающим беглых. Между прочим, десять лет каторги. Я хотел помочь матери, да вовремя узнал. Во-вторых, самой рабыне лучше не станет: все ведь знают, кто она такая, и шрам останется, любой суд запросто установит истину.

  - Но ведь разные же случаи бывают, кто-то гулял направо и налево, а кого-то изнасиловали. Да и браки ведь не только по любви бывают.

  - Это не имеет значения, - вздохнула Олтана. - Если тебя насилуют, значит, такова твоя судьба, так судили боги. Чем-то ты провинилась в прежних рождениях. Если тебя выдали замуж за... неподходящего человека, значит, такова твоя судьба. Терпи - и тогда в следующий раз, если искупишь вину, тебе повезет. А пойдешь против закона, обычая, судьбы - согрешишь еще больше, чем раньше. Нельзя это делать. Надо, чтобы каждый был на своем месте и делал свое дело. И всем будет лучше.

  Повисла унылая тишина, только ветер свистел в канатах, хлопал на ветру парус да плескали в борта волны. В который уже раз Моррест сталкивался с местными обычаями и не мог возразить по существу. Против некоторых из них восставало все его существо, но тем, кто их придумывал, была свойственна железная логика. И холодный, по ту сторону добра и зла, ум. Может, их и правда породили Боги?

  - Вы не думали, что обычаи могли бы быть и другие?

  - Обычаи устанавливают Боги, Моррест, - Альдин был сама невинность - он искренне не понимал, как можно не знать элементарного. - Те, кто выше нас и мудрее. Самое простое доверяется королям - избранным теми же Богами Харванидам. И это верно: ты думал, что будет, если обычаи начнут устанавливать люди?

  - А что плохого?

  - Так ведь люди-то разные. Каждый начнет тянуть одеяло на себя. Для купца лучше одно, а для разбойника другое. А для мытаря - третье, и так далее. Я тебе расскажу историю, которую у вас, на севере, знают куда хуже, чем на юге. Знаешь, откуда пришли сколенцы, и чьим потомком был Харван Основатель?

  Моррест знал, еще с тех времен, когда звали его по-другому, и был он не шибко успешным начинающим писателем. Где-то далеко за южным морем находится материк еще больше Сэрхирга, и там существовала древняя держава со столицей в городе Сагенте. Эта держава после долгих войн пала в борьбе с молодым, лучше организованным и более многочисленным народом. Столица была взята, а ее население подверглось резне; уцелевшие были порабощены. Но некоторые бойцы с семьями вырвались на последних кораблях из пылающей гавани, смогли сбить со следа погоню и рискнули выйти в открытое море, так как на их земле везде были враги. Суда выдержали свирепые шторма, приходилось мерзнуть и голодать... в итоге уцелевшие корабли год спустя пристали к берегам каменистого острова Хэйгара чуть к югу от материка. А вел их Харид - отец Харвана Основателя. В те времена остров был необитаем, никакого столкновения с аборигенами не произошло. Оно случилось позже, когда Харван женился на дочери правителя одного из местных племен там, где теперь находится Нижний Сколен. Правитель умер, Харван заявил о правах на престол. Его войско без труда втоптало в грязь племенное ополчение, а потом взяло Старый Энгольд. С этих-то событий и началась Сколенская империя, которую нынче именуют Старым Сколеном.

  - Конечно. Сагентийская империя.

  - Сагантинская, - поправил Альдин. - Но вы там, на севере, точно не слышали, из-за чего она пала и Харид со своими людьми вынуждены были бежать.

  - Война была, - произнес Моррест. - И враг оказался сильнее.

  - Само собой. А почему он оказался сильнее?

  - Ну...

  - Вот тебе и "ну". Видишь ли, Сагантин был могущественнее любого врага, пока его люди исполняли Закон. А не стало Закона - ушла и сила. Вот представь себе, что ноги хотят не ходить, а думать, руки - не работать, а гадить, а глаза захотели стать... ну, тем, чем женщину любят. Представил? А любой клан, любое племя, любое государство - оно как тело: каждая часть зависима от других. Так было и в Сагантине. Мне рассказывал сам Амори, когда мы еще не... поссорились, что ли... В любом случае, он в таких вещах понимает. Веками там все соблюдали Закон, каждый на своем месте трудился на благо страны, и как мог исполнял свой долг. Но последний правитель, Биркемер, решил, что благо любого обормота выше божественного Закона. Он решил применить свою власть, чтобы позволить низким стать высокими, а высоких бросить в грязь...

  "То есть то был первый коммунист этого мира, так? - пронеслось в голове у Морреста. - Интересно, был ли он похож на Ленина?" А Альдин продолжал.

  - Был он незаконнорожденным сыном императора, а матерью его стала рабыня из того самого народа, с которым воевали сагантинцы. И, как водится у таких полукровок, ему не давали покоя слава, богатство и власть истинных аристократов...