Цена империи. Чистилище - Влад Тарханов

Неужели, Столыпин не первым произнес эту сакраментальную фразу? Не может быть, историки непременно указали бы на этот факт, да и его современники не преминули бы облить неудобного премьера грязью. А может быть, нет это сумасшествие… Надо бы лучше обдумать эту ситуацию и присмотреться к паПА повнимательнее. Может быть, можно будет тайком проникнуть в его кабинет… Хм… но братья! Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Вернувшись в свою комнату, академик-Сандро потянул к себе очередную кипу газет, среди них было и несколько иностранных, но эти номера Коняев аккуратно откладывал в сторону: надо было накопить больше материала, чтобы делать какие-то выводы. Может быть, посещение библиотеки даст какой-то ключик. А пока лучше анализировать то, что есть под рукой. Итак, графики вбросов, количество негативных информединиц, вектор воздействия — на кого направлена критика: государство или семья Романовых, связи между изданиями разного типа. И еще несколько параметров, которыми Коняев ни с кем не собирался делиться. Научные приоритеты — это такая тонкая штука, куда не всех, далеко не всех стараются допустить. В итоге получилось всё весьма интересно. Пять издательских домов, которым принадлежали не только газеты, но и журналы, пять этих домов вели согласованную работу против именно царской фамилии! Да, большинство обвинений были завуалированы, имели опосредованный характер, не относились к прямой критике, но они создавали в целом негативный фон, на который потом может удачно лечь и более деструктивная критика. Ну что же, сегодня ничего нового не обнаружил, пока что все подтверждает уже сделанные выводы. И что мне это дает кроме нагрузки для ума? Пока ничего. Было бы здорово, чтобы маМА уже принесла запрошенные данные по этим пяти издательствам: владельцы, главные редактора, ведущие журналисты, их фамилии, имена, связи и краткие биографические данные. А что, если провести анализ еще и антижандармской кампании? Ведь не зря жандармам руки не подают господа офицеры, хотя поначалу отношение к особому корпусу было совершенно иным. А если и эта кампания проводилась теми же издательскими домами? Негативное отношение общества к системе охранной сигнализации и охраны общественной безопасности — основа основ для начала революционного замеса. Решено! Надо попытаться проанализировать и эту ситуацию. А потом посмотреть, нет ли корреляции (взаимосвязи) между этими пропагандистскими кампаниями. А то, что это именно воздействие враждебной пропаганды, академик уже не сомневался. Практически не сомневался. Теперь теорию надо было подтвердить при помощи математической логики и перевести в разряд проверенной истины.

Что-то подтолкнуло молодого князя к окну. Тьма уже накатила на город. В зимнюю пору ночь приходит рано, тусклые фонари не разгоняют тьму, но площадь перед Ново-Михайловским дворцом была неплохо освещена. В это, непозднее еще время, перед резиденцией Михайловичей было довольно оживленно. И не только пост мрачного вида гвардейцев создавал видимость толпы — несколько групп праздношатающихся зевак, две парочки, гуляющих под руку с девицами, любующиеся гладью Фонтанки, какие-то мастеровые, обсуждающие что-то у тумбы с афишами, что располагалась почти у соседнего здания. А вот и подъехала какая-то карета, остановившаяся как раз напротив ворот. Как-то сразу академику показалось, что что-то неправильное возникло в движении у дворца, какие-то неправильные перемещения людей, которые стали стягиваться к этому самому подъехавшему экипажу. А далее события завертелись со страшной скоростью. Из экипажа вышел высокий офицер, в котором Сандро легко узнал Николая, старшего брата, вызванного из Кавказа, где он проходил службу во 2-м Кавказском стрелковом батальоне. Почти сразу же за ним подъехал еще один экипаж, в котором обычно ездил паПА, но он стал чуть сзади от первого, а из него выскочил отец, направившийся к Никки… И тут Коняев увидел, как оторвавшийся от группы мастеровых невысокий парень метнул в сторону отца саквояж… «Это же бомба»! — Мелькнула дурацкая мысль, оказавшаяся абсолютно верной. Раздался взрыв, в окне полетели стекла, мальчика-академика отнесло от окна взрывной волной, он ударился о какой-то предмет и сознание покинуло его… Выстрелов он уже не слышал.

Глава двадцать шестая. Покушение

Глава двадцать шестая

Покушение

Санкт-Петербург. Ново-Михайловский дворец

22 февраля 1880 года

Политическое убийство — это осуществление революции

в настоящем.

(Н.А.Морозов — русский революционер-народник)

В. кн. Михаил Николаевич (Конюхов)

Я подъезжал к дому в расстроенных чувствах. Причиною тому был визит в больницу к брату Константину. Брат, который был в достаточно тяжелом состоянии, нашел силы и возможности принять меня, а врач дал мне немного времени, не более пяти-шести минут.

— Что надо? — Константин всегда был грубоват, прямолинеен, обидчив, обладая немалыми талантами, он был уязвлен тем, что всю жизнь должен был находиться на вторых ролях. К младшему брату относился всегда ровно, в свое время их сблизила Крымская война, на которой оба проявили себя более чем достойно, а вот в последнее время… отставка с поста Председателя Государственного Совета, да еще после этой нехорошей истории, не слишком хорошо повлияла на их отношения, тем более, что в результате рокировки именно Михаил стал возглавлять этот орган власти, не имевший, как казалось, большого влияния, тем не менее… А тут еще стало ясно, что именно Михаила партия консерваторов настойчиво проталкивает к власти. Проигрыш «константиновцев» был не смертельным, они начали продвигать на пост министра внутренних дел губернатора Лорис-Меликова, в противовес безвольному и находящемуся под влиянием Валуева (одного из лидеров консерваторов) Макову. Но взрыв в Зимнем оставил партию либералов практически не у дел. Не зная, как действовать в это скорбное время, они сами предоставили более деятельным и решительным противникам власть. И те надежно вцепились в эту возможность.

— Я обеспокоен тем, что ты хочешь снять свою кандидатуру с выборов, брат…

Константин, чье лицо было перебинтовано, а взгляд оставался каким-то потухшим, безвольным, неожиданно оживился:

— Не понял тебя, брат. Я отказался от трона, от регентства и попрал возможные права своих детей, как наследников. Разве можешь ты ожидать от меня большей жертвы?

— Скажи мне: почему?

— Ты будешь лучшим императором. Чем я. Ты это знаешь. Если идти по лествичному праву, то я должен был отказаться в пользу Николая, но как-то не лежит у меня… Лучше ты…

— Значит, ты не в курсе?

— Курсе чего?

— Это Николай был за обвинением тебя в казнокрадстве. Наш брат сумел разобраться, но оставлять тебя на этом посту не мог, а назначать Ники уже не хотел… Поэтому я.

— Но я не подозревал… Да, это в стиле младшего братца — сделать все тихо, он любит такие интриги. И в стиле Алекса — ничего никому не сказать… Но это не имеет