Искупление - Дэвид Балдаччи

— Вы только что сказали, что ваш отец не употреблял наркотики. Ненавидел их. Так откуда же он знал, куда ему идти? С кем разговаривать, чтобы купить товар? И откуда у него при задержании взялось пятьсот долларов?

— Я… Откуда деньги, не знаю. А найти места для покупки наркоты в те дни было проще простого. Я уже говорила. Да вы и сами это знаете: были здесь копом.

— Митци, дело в том, что для вашей матери ему нужна была не какая-нибудь дурь, а что-то вроде чистого морфия. То, что уводится из больниц и аптек, а не уличный суррогат из дерьма. По работе в отделе борьбы с наркотиками я знаю, что таких торговцев здесь было по пальцам перечесть. А клиенту надо было действительно держать нос по ветру, чтобы к ним добраться.

Митци выглядела явно настороженно:

— Я… Я не знаю, что сказать.

— Вдобавок ко всему ваш старик все еще разгуливал через несколько часов после того, как прикончил якобы четверых. Хотя, по логике, должен был бежать черт-те куда.

Она нервно облизнула губы.

— Возможно, он был растерян или в шоке от того, что натворил. Или просто искал, где залечь на дно. Надеюсь, полиция разберется в том, что вы для нее собрали.

— Если бы он действительно совершил те убийства, то он бы знал, что под ногтями задушенной девушки, скорее всего, осталась его ДНК. И что спустя лишь некоторое время мы постучимся в его дверь.

— Я не могу этого объяснить, — на быстром выдохе сказала она. — Просто так все вышло.

Декер встал.

— Мне жаль.

Она смотрела снизу вверх с плохо скрытой тревогой:

— Жаль чего?

— Должно быть, ваша жизнь действительно была в сточной клоаке, раз вы так поступили со своим отцом.

— Я не знаю, что…

— Хватит, — Декер решительно выставил перед собой ладонь. — У меня нет ни времени, ни терпения продолжать выслушивать от вас вздор. — Он опустил руку. — Те пятьсот долларов, по всей видимости, дали ему вы — не свои, а полученные от кого-то. Затем в какой-то момент вы его исцарапали как кошка, а ДНК прилежно сдали тому, кто вам заплатил. Отец, наверное, счел это обыкновенным вашим припадком по дури, которые ему были не в диковинку. Ну а дальше вы сказали своему старику, куда идти и у кого добыть краденые больничные ампулы. Только того дельца на месте не оказалось, потому что его не существовало. Вы же сказали отцу, чтобы он искал дальше, указали еще какие-то места, в которых тоже никого не было, да и быть не могло. Но ампулы были край как нужны его жене, и ради этого он шел. Так у него и съелось время на алиби по убийствам, а в итоге мы накрыли его в дрянной части города с пачкой купюр в кармане. А когда ночью нагрянули к вам, вы прикинулись невменяемой. Тем временем заранее отданный вам пистолет уже лежал припрятанный в нише за шкафом.

Все то время, что Декер говорил, глаза Гардинер продолжали расширяться, а челюсть отвисать.

— Могу лишь представить себе лицо вашего старика в тюрьме, когда он столкнулся с тем подонком Стивенсом. Который с издевкой поведал, что его «звездочка» сотворила с родным отцом.

Он окинул взглядом помпезную оранжерею.

— Надеюсь, Митци, оно того стоило. Только не могу представить, как такое может быть.

Глава 58

Дом.

Дождь.

Декер сидел в машине и смотрел через дорогу на свой старый дом.

Вечерний сумрак был, пожалуй, ярче, чем то, что он в себе ощущал.

Он внушал себе, что может уживаться либо в прошлом, либо в настоящем, но не там и здесь одновременно.

«Что выбрать? Решение-то, по сути, простое. Но почему так трудно дается?»

Дело зашло в тупик, каким боком ни поверни. Гардинер была ключом к разгадке, но не похоже, чтобы она собиралась сотрудничать. Если Рэйчел Кац, придя в сознание, тоже пойдет в отказ, то неизвестно, удастся ли вообще добраться до истины.

И вот он явился сюда. Назад, откуда пошло многое.

В передней комнате там горел свет. Время от времени кто-нибудь проходил туда и обратно. Девчушка, которую он видел. Потом ее родители.

Семья Хендерсон. По сути, только еще начинают жить, как он с семьей когда-то. Созидание грез и будущих воспоминаний, которые будут неразлучно следовать за ними всю жизнь.

Последнее Рождество в кругу семьи было незабываемым. Декер тогда ухватил пару выходных, и, к счастью, плебс решил никого не убивать в такой близости к празднику.

Они отправились посмотреть выступление Молли в ее школьном спектакле — рождественская версия «Питера Пэна». Молли играла там Венди. Свои реплики она готовила в течение двух недель, усердно читая их любому из родителей, который подвернется (к отцу врывалась, даже когда он брился или одевался).

Сценическое действо прошло без сучка без задоринки — Молли помогала еще и другим, так как заучила в том числе и их роли; вот это память так память.

Не факт, что этот дар был у нее от отца. До травмы Декер в плане памяти ничем от других не отличался. И слава богу, что никак нельзя передать ребенку элементы своей черепно-мозговой травмы. Тем вечером они с Кэсси сидели в зале, наблюдая, как их девчурка отдает на сцене все свое сердечко, радуя и удивляя мелочами, крохотными нюансами, которые она, казалось, инстинктивно привносила в свое выступление. Кто знает, может, со временем из нее бы выросла великая актриса.

Теперь уж никто не узнает.

Да, то было замечательное Рождество. После спектакля они пошли ужинать и отпраздновали выступление Молли. Гонорар ей выдали ванильным мороженым.

Декер наслаждался каждым мгновением, но, конечно же, думал, что таких вот праздников впереди еще много-много. Достаточно для заполнения всей своей жизни отрадными воспоминаниями, даже для такого, как он. Вот она вырастет, выйдет замуж, заведет детей, а он станет любящим дедушкой или кем-то максимально близким к этому почетному званию.

Он опять посмотрел в окно: девчушка сидела на диване рядом с мамой; рядом открытая книга. Сейчас распахнет свои двери сказка.

Декер завел машину и поехал.

Дорога едва различалась из-за слез.

Вообще не следовало сюда возвращаться. Сердце буквально разрывалось на части — никуда не годится, особенно сейчас, когда нужно максимально держать себя в кулаке.

«Но ведь мысли всегда шли о следующем деле, разве не так?» Даже когда Кэсси и Молли были рядом. Он никогда не стремился лишний часок побыть с ними, считая это тратой времени: всегда находился какой-нибудь