Пятерка Мечей - Наталья Солнцева

– Разве раньше ты жил не так? – удивилась Анна.

– Совсем не так, – вздохнул Виталий Андреевич. – Я жил для какого-то мифического будущего, которое даже толком и представить себе не мог! А настоящее утекало от меня, неуловимое и прекрасное, как цветение весеннего сада… Я думал о плодах, которые еще не завязались, о том, как я стану собирать их, что буду с ними делать. А в это время ветер и дождь сбивали на землю нежные розовые цветы, чья мимолетная красота исчезла, так и не коснувшись меня… В каждом мгновении есть неповторимость, достойная бессмертия! Я это понял только сейчас, когда танцевал с тобой…

– Не замечала в тебе лирических настроений, – улыбнулась Анна. – А тем более, склонности к поэтическим сравнениям.

– Это ты сделала меня таким. Твоя душа – это сады, в которых я заблудился…

– Жалеешь об этом?

– Нет. Я хочу остаться в них… навсегда.

Когда они ехали домой, Анна задремала в машине. Ей снился шум олив, смешивающийся с шумом прибоя…

Фионика третий раз выходила на галерею и напряженно всматривалась в море. Не появился ли в сверкающей синеве корабль с полосатым парусом? Ветер рвал виноградные листья и носил их по вымощенному камнем двору. Пахло дубовыми ветками, из которых служанки сделали гирлянды, чтобы развесить их повсюду в честь победителя…

Славный Лаэрт возвратился из военного похода, о чем сообщало письмо, присланное им с торговым судном, которое привозило на продажу благовония из Аравии и отлично выделанные кожи.

Фионика не думала, что будет тосковать, провожая Лаэрта в поход. Он был опытным воином и провел на военной службе более двадцати лет. Широкоплечий и коренастый, с мощной грудью и сильными ногами, он производил впечатление несокрушимого бойца, которое полностью оправдывал в многочисленных сражениях. Все тело военачальника было покрыто следами былых ран, давно зарубцевавшимися шрамами. Вначале Лаэрт совершенно не понравился Фионике,-он не умел поддерживать изящную и легкую беседу о философии и поэзии, за столом сидел молча и, когда Фионика переводила на него взгляд, смущался. У него было спокойное и приятное лицо с крупными чертами, тяжелый подбородок и светло-серые глаза.

К гетерам Лаэрта привел друг, богатый торговец кожами, толстый и добродушный, с постоянным румянцем на полных щеках. Он привозил женщинам щедрые подарки и души не чаял в Гликере. Гетеры любили его за веселый нрав, шутки и неназойливое поведение.

– Это мой друг, – представил Лаэрта торговец кожами. – Он настоящий герой, который заслуживает приятного отдыха после тяжких битв!

Военачальник молча склонил голову, увенчанную золотым шлемом, и приложил руку к сердцу жестом, полным достоинства.

– Индюк! – незаметно шепнула Гликера на ушко старшей подруге.

Она любезно улыбнулась и пригласила мужчин в дом. За столом Фионика присматривалась к Лаэрту, стараясь вызвать его на откровенность, но воин отделывался общими фразами и легко избегал разговора, предоставляя инициативу торговцу кожами.

Служанки принесли свежий, только что собранный виноград, черепаховый суп, жареную утку, фаршированную оливками и яблоками, пшеничные хлебцы и мед. Вино из красивой амфоры с изображением Артемиды, стреляющей в бегущую лань, наливали в серебряные чаши. Все, кроме Лаэрта, разбавляли его горячей водой.

– Вино, так же, как и кровь, не должно быть чрезмерно жидким, – усмехнулся он. – Это их портит!

После трапезы и долгой беседы гости ушли, а гетеры отправились спать. Фионика отчего-то не смогла сомкнуть глаз до самого утра. Она вспоминала Федру, не в силах сдержать слез. Лаэрт своим видом и родом занятий походил на Артиса. Возможно, это и привлекло к нему внимание Фионики. Федра была для нее матерью, сестрой и подругой в одном лице, оставив неизгладимый след в душе. Сходство между Артисом, возлюбленным Федры, и Лаэртом, решило судьбу последнего. Предостережения Федры не возымели действия!

– Мужчина-воин горяч и страстен, как клинок в разгар боя, – говорила Федра. – Но у него есть один серьезный недостаток. Он-вечный заложник смерти. Если ты позволишь себе привязаться к нему, он разобьет тебе сердце.

Бессонная ночь сменилась беспокойным утром. Фионика не находила себе места,-она то смотрела часами на море, то ходила по комнатам из угла в угол. Гликера не могла понять, что происходит с подругой.

– Тебе понравился Лаэрт?-наконец, догадалась она.-Не может быть! Я глазам своим не верю, – Фионика сохнет по угрюмому военачальнику! Не ты ли говорила, что нет такого мужчины, который способен увлечь тебя?

– Это говорила не я, – объясняла Фионика. – Это говорила женщина, которая еще не проснулась!

– И что теперь?

– Не знаю…

Через несколько дней к воротам их дома прискакал всадник в красном плаще. Это был Лаэрт. Он привез Фионике в подарок широкое золотое ожерелье, искусно сделанное, блестящее, как солнце.

– Варвары иногда делают чудесные вещи!-сказал он, подавая ей украшение.-У них дикая и необузданная фантазия. Возьми это ожерелье! Оно никогда еще не украшало такую женщину, как ты… Жены варваров невежественны и похожи на неповоротливых овец,-они не в состоянии оценить эту красоту.

– Ты не очень учтиво отзываешься о женщинах,-заметила Фионика.-Наверное, они насолили тебе?!

Лаэрт искренне расхохотался.

– Имеешь в виду, они пересаливают мою пищу? – спросил он.

– Вроде того! – улыбнулась Фионика.

– Скорее, все обстоит наоборот,-ответил он, притворяясь серьезным. – Это я им насолил, и теперь они очень сердиты на меня.

– Как это тебе удалось?

Лаэрт пожал сильными плечами, усмехнулся.

– Видишь ли…я не приходил к ним на свидания… Очевидно, им это не понравилось! Суровая жизнь воина не располагает к изнеженности и любовным ухаживаниям. Поэтому мне приходилось обходиться малым.

Фионика не стала уточнять, чем именно.

– Это твой военный трофей?-спросила она, примеряя ожерелье. Оно красиво легло на ее открытую грудь.

– Представь себе, да!-ответил Лаэрт. – Тебе нравится?

Гетера все больше привлекала его своими замедленными, как будто ленивыми движениями, плавно текущим разговором, загадочной улыбкой. Его неискушенное сердце дрогнуло…

– У тебя неплохой вкус, – похвалила его Фионика. – Пойдем в дом, я сыграю тебе на арфе.

Лаэрт старался использовать каждый свободный момент, чтобы заехать к Фионике. Он попал к ней в плен так стремительно, что не успел этого сообразить. Они вместе ужинали и разговаривали, гуляли по берегу моря, купались… Лаэрту все труднее становилось уезжать от нее. И только накануне очередного военного похода, он понял, что его привязанность к Фионике нечто большее, чем приятная дружба.

Военачальник впервые подумал о смерти. Он привык к ней, видя ее во всех видах на полях сражений. Но теперь смерть могла помешать ему вернуться с победой и трофеями, снова увидеть Фионику.

– Может ли быть, чтобы я полюбил ее?-в растерянности спрашивал себя Лаэрт. – Кажется, об этом так много написано в стихах, которые обсуждают в обществе? Вот что воспевают поэты!-догадался он.-Но что же теперь будет со мной? Как я поведу в бой своих воинов, зная, что больше не могу и не желаю пренебрегать своей жизнью? Не дрогнет ли моя рука в критический момент?

Лаэрт решил, что должен провести ночь с Фионикой до своего отъезда. Иначе… он просто не сможет выполнять свой долг. Сражение непредсказуемо, и в нем воина могут подстерегать увечья, раны и гибель. Ночь любви – это шанс, который нельзя упустить! Попрощавшись с Фионикой, он может никогда больше ее не увидеть…

Гребное военное судно, поблескивая заостренным медным носом, груженое осадными орудиями, уже ждало Лаэрта.

– Отплываем на рассвете!-сказал он кормчему, вскочил на коня и ускакал.

У Лаэрта не было семьи. Походная жизнь, полная лишений и опасностей, отбирала все его силы. У него не было даже собственного жилища. Только пару лет назад он купил себе дом в Афинах, чтобы проводить в нем хотя бы несколько месяцев в году. Женщины интересовали его по необходимости удовлетворять здоровые инстинкты могучего тела. Он никогда не думал о них, как о существах, достойных его внимания.

Влечение к Фионике он принял сначала за желание развеять скуку. Она умела вести увлекательную беседу, что было совершенно не свойственно греческим женщинам, играла на прелестной маленькой арфе, и удивляла его приятной, любезной манерой поведения. У нее были длинные волосы, убранные вверх на висках и затылке, большие глаза, пушистые ресницы и капризные розовые губки. Под тонким хитоном угадывалась развитая фигура, а на шее и руках звенели золотые украшения.