Охотница на Лис (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Выпалив всё это и отметив, как вытянулось и покраснело лицо декана, я выскочила из кабинета. Марина, которой я, разумеется, всё рассказала, долго хохотала и повторяла, что они с Елисеем создали монстра в моём лице.

— Как бы я хотела видеть лицо этого прыща старого! — воскликнула рыжая, сидя со мной на лавочке перед зданием теперь моего уже бывшего университета (надеюсь, временно, но после такой выходки я уже была в этом не уверена), — Ты его так припечатала, что он, небось, до сих пор рыдает, свернувшись калачиком на полу своего кабинета.

— Да, наверняка так и есть, — кивнула я рассеянно, — Ты прости, что я не радуюсь вместе с тобой — меня просто слегка отчислили.

— Эй, никто тебя не отчислял! — возмутилась Марина, — Смотри на это с позитивной стороны. Тебе дали несколько выходных. Которые ты сможешь провести с пользой. Например, выспишься. Будешь больше готовить для своего здоровяка. Ну, и для меня тоже, — добавила подруга с усмешкой.

— Да уж, это было моей мечтой — стать домохозяйкой, — отозвалась я.

— Эй, ну не кисни, — обняла меня за плечи Андреева, — Всё будет хорошо. Помни — когда закрывается одна дверь, то другая открывается.

Однако, эта мудрость явно не имела никакого отношения ко мне. Поскольку все мои двери только и норовили захлопнуться. Не успела я успокоить себя и убедить, что хотя бы работа у меня осталась, как директор зоопарка вызвала меня к себе. Она была куда более искренней, чем мой декан, однако смысл её слов оставался прежним — во всех новостях фигурировало место моей работы, и она просто не хотела рисковать репутацией своего заведения.

— Малыш будет очень по тебе скучать, но ты должна понять меня, — извиняющим тоном произнесла женщина, глядя на меня чуть ли не с жалостью.

И вот на неё я, как ни странно, не обижалась. Потому что знала, зоопарк для неё — всё. Она была как мать для всех обитателей зоосада, и в ней преобладал главный инстинкт — защищать своё потомство. Я была в этом случае вполне реальной угрозой, и, несмотря на всю симпатию, которую я чувствовала по отношению к себе, становилось понятно, что меня в этом случае не выберут.

Так что я могла только кивнуть и попытаться выдавить из себя улыбку, вместе со словами:

— Конечно. Я всё понимаю.

— Мы выплатим тебе зарплату за три месяца, как и полагается в таких случаях, — добавила директор, подписывая какие-то свои бумаги, — И я прошу тебя не злиться на меня. Ты в любом случае переросла это место и заслуживаешь чего-то большего в этой жизни, чем прибирать за котиками и морскими львами.

Я только кивала, как китайский болванчик, не забывая механически улыбаться. Да, мне часто говорили про мой потенциал и прочее — я регулярно слышала подобные речи от Кати, Марины, да и всего своего окружения в целом. Вот только как можно было строить свою жизнь, если всё, буквально всё, рассыпалось в моих руках, подобно карточному домику?

Елисею тоже приходилось непросто. Нет, его не донимали зеваки и наверняка никто не позволял себе шептаться у него за спиной, но у мужчины были проблемы иного рода. Возникли какие-то проблемы с клубом и, хоть Воронцов отмахивался, утверждая, что всё в порядке, я видела, что он с каждым днём становился всё более мрачным. К тому же, они с Игнатом умудрились поссориться, что также не прибавляло хорошего настроения. В общем, война и немцы, дамы и господа.

В таком настроении прошла неделя. Сложно было не унывать, когда остался без любимой работы и учёбы, но я правда старалась держать себя в руках. Днём я обычно занималась самостоятельно, чтобы не сильно отстать по программе (да, я наивно верила, что к началу сессии меня снова вернут в студенческий стан), вечером готовила что-нибудь вкусное, и на ужин к нам с Катей всегда приезжал мой Елисей. Тётушка, зная о моих трудностях, выказывала протесты насчёт совместных ночёвок у Воронцова дома, утверждая, что на фоне депрессии я могла бы натворить глупостей. Но я знала, что на самом деле Катя просто хотела быть рядом со мной, поддерживая меня, так что соглашалась и наши с Елисеем свидания ограничивались моей квартирой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мужчина, к счастью, не спорил, хоть я прекрасно понимала, что его такой подростковый вариант свиданий устраивал мало. Но Лис всегда отличался от других невероятным терпением, чуткостью и пониманием, и тот случай исключением не стал. Он старался поддерживать меня, по сотне раз на дню повторяя, что всё это — ерунда, и что мы со всем справимся. Мне правда хотелось ему верить, но выходило с трудом.

Я не понимала одного — мы что, на всю страну такие одни? Так нет же — полно пар с большой разницей в возрасте. Почему же именно на нас все заострили так пристально внимание? Может, Алина была права и Воронцов просто перешёл кому-то дорогу? Но от того, что происходило, страдала только я. Или это был такой хитроумный тактический ход? Типа, если хочешь сделать больно человеку — заставь страдать его любимых? В таком случае у этого неизвестного мне, но уже крайне нелюбимого мной человека отлично получалось воплотить свой план в жизнь.

— Эй, — негромкий голос Елисея заставил меня вынырнуть из своих далёких от весёлых мыслей и обратить внимание на него, — Ты где-то не здесь, — заметил мужчина, касаясь кончиком пальца складки на моём лбу в тщетной попытке разгладить её.

Мы расположились после ужина в моей комнате. Место в кровати для нас двоих было немного маловато, но Лис не жаловался, прижимая меня к себе и что-то увлечённо рассказывая. Вот только что именно — я не знала, потому что безнадёжно прослушала его, погрузившись в пучину самокопаний.

Послав любимому виноватую улыбку, я призналась:

— Задумалась. О чём ты говорил?

Кивнув, Воронцов терпеливо повторил:

— Я сказал, что, кажется, нашёл тебе занятие. Мне не нравится, что ты целыми днями сидишь дома.

— Как будто я от этого в восторге, — пробормотала я, — И что за занятие? Надеюсь, приличное?

Елисей криво улыбнулся:

— Более чем. Хотя, ход твоих мыслей мне однозначно нравится, — добавил мужчина, наклоняясь и целуя меня в шею.

Я засмеялась и увернулась от его губ, чувствуя, как меня снова наполняет живительная энергия, исходящая от любимого. Он был моим персональным аккумулятором, источником бесконечного запаса энергии. Моей электростанцией.

— Так что ты придумал? — повторила я, напуская на лицо серьёзный вид.

Елисей пожал плечами и с беспечной улыбкой ответил:

— Я решил открыть центр по спасению морских животных. И хочу подарить его тебе.

Я тут же резко села, выскальзывая из объятий мужчины. Тот от неожиданности едва не свалился с кровати, но всё же сумел удержаться, бросая на меня удивленный взгляд. А я смотрела на Воронцова и пыталась найти хотя бы на намёк на юмор в его глазах.

— Это же шутка? — с надеждой спросила я, — Ты просто прикалываешься надо мной?

Теперь, видимо, настал черёд Елисея хмуриться. Тот, мигом стерев с лица ухмылку, поинтересовался:

— С чего бы мне шутить?

— Ну, не знаю, — протянула я, закусывая губу, — Да хотя бы с того, что ты бизнесмен, а не ветеринар. Ты в этом ничего не понимаешь.

— Ну, так я и не буду этим заниматься, — пожал плечами Лис, — Я же сказал, что хочу подарить его тебе.

— Ты хочешь? — переспросила я вкрадчивым тоном, — А ты не подумал о том, чтобы спросить, чего хочу Я?

Взгляд Воронцова стал растерянным. Мне было его почти жалко, если бы не одно «но» — меня буквально распирало от злости. И больше всего злил тот факт, что он не понимал, на что конкретно я злюсь.

— Но ты ведь говорила, что хотела бы открыть такой центр, — пробормотал Лис.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хотела, — не стала спорить я, — Вот только я планировала сделать это лет через десять, когда наберусь опыта, накоплю, в конце концов, денег!

— Я не понимаю, — признался мужчина, и я уловила в его голосе нотки раздражения, — Зачем ждать годы, если я готов осуществить твою мечту уже сейчас?

— Может быть, потому что это выглядит как подачка?! — воскликнула я, повышая тон.