Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – II - Шри Ауробиндо

У жертвоприношения всегда есть моральная и психологическая ценность. Ценность эта всегда одна и та же, независимо от причины, по которой совершается жертвоприношение, если, конечно, человек приносящий жертву, верит в истину, справедливость или правоту своего дела, иными словами, придает ему особую значимость. Если же человек знает, что приносит жертву ради неправого и недостойного дела, то все зависит от мотива и духа, в котором совершается жертвоприношение. Бхишма, сознательно идя на смерть[52] ради дела, которое он считал несправедливым, действовал, подчиняясь чувству личного долга. В прошлом так поступали многие, а моральная и духовная ценность их поступков состоит в благородстве их мотивов, независимо от дел, в которых они участвовали.

Что касается второго вопроса относительно смысла слова «жертва», то человек ничем не жертвует, если отказывается от того, что не ценит. Исключением будет только тот случай, если ему придется претерпеть лишения, нарушить социальные запреты, подвергнуться общественному осуждению или как-то иначе заплатить за свое освобождение. Тем не менее могу сказать, что, даже не будучи бессердечным и равнодушным, человек может быть настолько захвачен духовным призывом или стремлением участвовать в великом деле на благо человечества, что по сравнению с этим семейные и другие узы уже ничего для него не значат и он с радостью готов все оставить, не чувствуя душевных мук и угрызений совести, чтобы следовать указаниям Голоса свыше.

Однако, с духовной точки зрения, слово «жертва» имеет другое значение – оно уже означает не столько отказ от того, что было дорого, сколько предложение самого себя, всего своего существа, разума, сердца, воли, тела, жизни, поступков Божественному. Первоначально этот термин означал «освящать или делать священным» и употреблялся как эквивалент санскритского слова «яджня» (yajña). Когда Гита говорит о «жертвоприношении знания», то она имеет в виду не отказ от любого знания, а обращение всего разума к Божественному в поисках истинного знания и посвящение всего себя через знание Божественному. То же самое имеется в виду под посвящением или принесением в жертву своих трудов. Мать где-то писала, что духовное жертвоприношение по самой своей природе проникнуто радостью и не является чем-то тягостным и болезненным. Очень часто ищущий, вступив на духовный путь, не в состоянии сразу разорвать старые связи и отказаться от прежних обязательств. Но от него этого и не требуется —нужно лишь позволить, чтобы духовное стремление становилось в нем все сильнее, пока внутренне он не станет полностью готов к духовной жизни. Многие, конечно, способны бросить все и раньше, так как чувствуют, что разрыв всех связей – это их единственный шанс, и этим людям иногда приходится проходить через период внутренней борьбы. Но боль и борьба не являются главной отличительной чертой духовного самопожертвования.

Это означает лишь, что ваше жертвоприношение все еще носит ментальный, а не духовный характер. Когда ваше витальное существо оставит свои желания и удовольствия, когда оно принесет себя в дар Божественному, тогда и начнется настоящая Яджня. Упоминая Гиту, я имел в виду, что европейский смысл слова «жертва» не совпадает со смыслом слова «яджня» или «жертвоприношение» в таком выражении, как «жертвоприношение трудов». Приношение своей деятельности в жертву не означает прекращение вообще всей деятельности ради Божественного, так как в этом случае ни о каком «жертвоприношении трудов» речи быть не может. Равно как и «жертвоприношение знания» не означает, что вы должны с мучительными стараниями и решительно выбросить из головы все знания и превратиться в полного идиота, опять-таки ради Всевышнего. Жертвоприношение означает внутреннюю отдачу себя Божественному, и настоящее духовное жертвоприношение всегда наполнено радостью. А если нет, то это показатель того, что человек лишь пытается подготовить себя для настоящей Яджни, которая еще и не началась. Страдания и борьба возникают потому, что ваш разум борется с виталом, этим упрямым животным, чтобы оно позволило принести себя в жертву. Если бы ваша духовная (или психическая) воля была более активна во внешнем сознании, то тогда вы смогли бы без сожаления бросить в Огонь гхи[53] , масло и творог[54] и у вас не возникло бы искушения лизнуть их напоследок. Тогда бы единственной трудностью для вас стало достижение полного нисхождения богов в ваше собственное существо (что, конечно, происходит постепенно, в процессе упорной работы), а не сожаление по поводу утраченного гхи. Кстати, вы действительно думаете, что Мать или я, или другие люди, избравшие духовную жизнь, никогда не испытывали радостей обычной жизни, и что только поэтому Мать говорила о радости принесения себя в жертву Божественному и утверждала, что именно этим чувством проникнуто истинное духовное жертвоприношение? Или вы предполагаете, что сначала мы долго горевали об утраченных радостях жизни и лишь позднее почувствовали радость от совершенного духовного жертвоприношения? Конечно же, нет – мы, как и многие другие, не испытывали никаких трудностей, оставляя все, что мы считали нужным оставить, и ни о чем не сожалели впоследствии. Ваше правило, как и любое жесткое правило, нельзя распространить на все случаи.

Жертвоприношение зависит от состояния духа, в котором оно совершается. Если человеку нечем пожертвовать в своей внешней жизни, он всегда может пожертвовать самим собой.

В фанатизме нет ничего возвышенного и благородного – он рождается не под влиянием какого-то высокого порыва, хотя и может сопровождаться горячим рвением. Религиозный фанатизм, с психологической точки зрения, представляет собой нечто низкое и невежественное, и обычно в нем проявляются неистовые, жестокие и низменные движения человеческой природы. Страстный душевный порыв религиозных мучеников, приносивших в жертву только самих себя, это совсем другое дело.

Войны шли почти непрерывно на всем протяжении мировой истории – как в период существования Римской республики, когда ворота храма Януса были затворены лишь один или два раза в течение многих столетий в знак того, что республика находится в состоянии мира с окружающими ее государствами. В настоящее время крупные и долговременные войны случаются реже и их разделяют длительные периоды относительного спокойствия, однако мелкие военные конфликты практически не утихают, вспыхивая то там, то здесь. Человек – это пока еще агрессивное и воинственное животное, и, пока он остается таковым, избежать войн не удастся.

Ведение войн и стремление к захвату территорий является одним из средств витальной Природы, с помощью которого она кратчайшим путем достигает своих целей, и нет смысла обвинять тот или иной народ в агрессивности и воинственности. Любая страна способна развязать войну, если у нее есть достаточно сил и представилась благоприятная возможность. Китай, который сейчас возмущается действиями Японии[55] , сам на протяжении столетий был империалистической державой, ведущей захватнические войны, в то время как Япония добросовестно соблюдала суверенитет соседей и держалась внутри собственных границ… Если бы войны не приносили никакой выгоды, то, думаю, никто бы их не начинал. Англия стала процветающей страной благодаря награбленным в Индии богатствам, благосостояние Франции во многом зависит от африканских колоний. Япония нуждается в новых территориях в связи с проблемой перенаселения, а рост ее экономики диктует необходимость создания близких и надежных рынков сбыта. Каждое государство подталкивается к войне силами, использующими умы правителей и населения для осуществления собственных целей, и пока человеческая природа не изменится, никакие моральные убеждения не смогут предотвратить военные конфликты.

Я бы предпочел избежать любой публичной дискуссии, особенно когда речь идет о политике. Теория Ганди, подобно другим ментальным теориям, основана на односторонних суждениях и придает частной истине (а именно истине ненасилия и пассивного сопротивления) универсальный характер, которым она обладать не может. Подобные теории будут существовать до тех пор, пока человеческий разум будет оставаться главным инструментом поиска истины. Нет смысла тратить энергию на их опровержение, ведь так вы их не уничтожите, просто им на смену придут новые теории, столь же ограниченные и несовершенные.

Что касается империализма, то в этом явлении нет ничего нового – оно столь же старо, как человеческий витал. Империализм существовал всегда, какой бы период истории человечества мы ни взяли, и освободиться от него можно, только изменив человеческую природу или, по крайней мере, обуздав ее с помощью более высоких сил. Наша работа заключается не в том, чтобы бороться с подобными явлениями, а в низведении на землю высшей природы и создании здесь нового творения Истины, благодаря которому духовные Свет и Сила станут основополагающими принципами земного существования.