История Индий - Бартоломе Лас Касас

…Взяв курс на материк, прибыли корабли Педрариаса в порт Санта Марта; они вошли в гавань и бросили якоря. Индейцы этого и близлежащих селений, завидев корабли и зная по опыту, чего ищут испанцы и как поступают они каждый раз, когда появляются в этих краях, выскочили из своих жилищ, точно разъяренные львы, вооружившись луками и стрелами, смазанными ядом. Войдя в воду по пояс, они принялись засыпать стрелами корабли. Педрариас приказал направить против индейцев в шлюпках некоторое число солдат, но туземцы, хотя и были нагие, вознамерились, положившись на свои луки и стрелы, помешать испанцам высадиться на берег. Ливень стрел обрушился на испанцев, и двое из них погибли сразу же, ибо стрелы смазаны были смертельным ядом, и это страшно напугало всех тех, кто находился в шлюпках. Но после того как с кораблей было сделано несколько выстрелов, индейцы, приняв их за гром и молнии, обратились в бегство. Испанцы долго колебались — высаживаться ли на берег и преследовать ли индейцев: смертоносный яд, коим смазаны стрелы индейцев, внушал им страх. Но решили они, что, отказавшись от высадки, они обнаружат свой страх перед индейцами, которые преисполнятся к ним презрением и впредь будут сражаться с большим упорством и силой духа. И приказал Педрариас, чтобы 900 солдат высадились на берег, отправились в селения и постарались бы примерно наказать индейцев. (Видимо, и сам Педрариас отправился с этим отрядом). Едва испанцы высадились на берег, как индейцы обратились в бегство; наши солдаты вошли в первое селение и разграбили его полностью, захватив в плен всех женщин и детей, которые не успели скрыться. Видя, что испанцы увлекают за собой женщин и детей, индейцы с величайшей яростью, точно бешеные собаки или тигры, набросились на испанцев, но после того, как были выпущены все стрелы и колчаны опустели, оставшиеся в живых бежали; многих из них настигла сталь мечей и огонь мушкетов. Мне неизвестно, был ли ранен на этот раз хоть один испанец, хотя в подобных стычках редко случалось, чтобы кто-либо не погиб или не получил тяжелого увечья, поскольку стрелы индейцев отравленные, а сами они — отменные стрелки. Некоторые отряды испанцев углубились на две или три лиги и завладели всем, что попало им на глаза, — золотыми украшениями, геммами, изумрудами и иными драгоценными камнями и янтарем в золотых оправах искусной выделки. Испанцы прочли предуведомление, которым ставили в известность, что земли эти принадлежат королям Кастилии, а посему всем туземцам надлежит покориться и принять христианскую веру; если же они не согласны на это, то должны покинуть эти земли. Индейцы ответили тучей стрел, но тот, кто станет на этом основании утверждать, что индейцы поняли предуведомление, — бесстыдно солжет, ибо в нашем языке смыслили они не более, чем в латыни. Обвинять индейцев в этом — значит возводить на них поклеп, к чему столь часто прибегают испанцы в здешних краях. Если индейцы и ответили стрелами на слова предуведомления, то потому лишь, что не о чем было им говорить и нечего слушать после того, как их лишили имущества, ограбили их жилища и захватили в плен их жен и детей. Да если бы и поняли они предуведомление, чего хорошего — на словах или на деле — могли ожидать индейцы от испанцев, чтобы встречать и принимать их радушно или хотя бы прислушаться к словам? Наши солдаты нашли в жилищах много прекрасных сетей, которые употребляются для ловли рыбы в море и в реках, впадающих в море; обнаружили также множество красивых одеял и других изделий из хлопка и разноцветных перьев, и не менее красивые раскрашенные кувшины для воды и вина и иные глиняные сосуды разнообразной формы. Торжествуя победу, испанцы, нагруженные чужим добром, с радостными и веселыми криками вернулись на корабли. Рассказывают, что затем они отпустили нескольких пленных, доставленных на корабли, одарив их напоследок в утешение кастильскими безделушками. Мне не удалось удостовериться, были ли освобождены все индейцы и вернули ли им их жен и детей. Флотилия покинула гавань Санта Марта и направилась в Картахену, но из-за бури, которая застала их в открытом море, и из-за множества постоянных течений, которыми славится это море, они миновали гавань, не заметив ее, и пристали к острову Фуэрте. Рассказывают, что Педрариас приказал высадиться и здесь, и испанцы захватили в плен нескольких туземцев с острова и в качестве рабов увезли их с собой. Остров этот расположен в 50 лигах от Дарьена. Чуть ли не в середине июня вошли, наконец, корабли в залив Ураба и бросили якорь близ Дарьена. Заметим, что когда суда покидали Санта Марту, случилось знамение, не менее серьезное, чем появление кометы, и на которое в древности язычники обращали больше внимания, чем мы сейчас, а именно, появилась птица, которую по-латыни называют «онокроталус», а по-испански, как я полагаю, не иначе как «крото» или «онокротало». Эта птица больше обычного стервятника, с огромным безобразным зобом, водится она только в лагунах или в больших реках, ибо питается только рыбой. Так вот, поднялась эта птица с берега, покружилась сперва над флагманским кораблем, на котором плыл Педрариас, а затем над остальными кораблями, как будто навестив каждый из них, и вдруг упала замертво. Это событие могло быть воспринято как пророчество или знамение, которое пожелал явить господь, предвещая бесчисленные убийства несчастных индейцев и грабежи, которые свершат Педрариас и те, кто с ним плыл. Было оно также грозным предзнаменованием их собственной гибели от голода и лишений. О гибели этих испанцев, которые отправились в путь, влекомые алчным стремлением к золоту, расскажем мы далее, и да поможет нам господь!

Глава 60

Едва Педрариас со своей флотилией прибыл в гавань Дарьена, которая отстояла от самого поселения, как я полагаю, на пол-лиги, он еще до того, как кто-либо сошел на берег, послал слугу сообщить Васко Нуньесу о своем прибытии. Было в то время у Васко Нуньеса в Дарьене человек 450 или чуть менее того, но, пройдя сквозь тяжкие испытания, они стоили куда больше, чем 1200 или 1500 солдат, которых доставил Педрариас. Когда слуга Педрариаса добрался до Дарьена и спросил Васко Нуньеса, ему ответили: «Вот он там». И, действительно, неподалеку стоял Васко Нуньес, наблюдая за тем, как индейцы — его рабы — строили дом, покрывали соломой крышу; иногда он сам принимался помогать им. Одет он был в хлопчатобумажную рубаху поверх другой, холщевой, и шаровары, а на ногах у него были альпаргаты{60}. Посланец Педрариаса испугался, увидев перед собой того самого Васко Нуньеса, о подвигах и богатствах которого столько рассказывали в Кастилии; он думал найти его не иначе, как сидящим на королевском троне. Он приблизился к Васко Нуньесу и сказал: «Сеньор, только что в гавань со своей флотилией прибыл Педрариас, посланный сюда губернатором этих земель». Ответил Васко Нуньес, чтобы от его имени посланцы принесли Педрариасу поздравления с благополучным прибытием, передали, что это известие его обрадовало (бог знает, так ли было на самом деле), а также, что он и все жители этого поселения, находясь на службе у короля, готовы принять его и служить ему. Весть о том, что в гавань прибыл на многих кораблях и с целой армией солдат Педрариас, вызвала немало толков и пересудов среди собравшихся на улицах жителей: обсуждали, как лучше встретить вновь прибывших — выйдя навстречу им с оружием, как во время похода против индейцев, или, как полагается мирным жителям, — безоружными. На этот счет были разные мнения, но Васко Нуньес принял решение наиболее безопасное и менее всего способное вызвать подозрения, и вышли они все встречать без оружия и в том виде, в каком были они у себя дома. Педрариас, человек осторожный и опытный в военном деле, держал своих людей наготове, не вполне убежденный, что Васко Нуньес и его солдаты встретят их доброжелательно; приблизившись к вышедшим им навстречу Педрариасу и его супруге донье Исабель де Бобадилья, Васко Нуньес и его отряд приветствовали их с великим почтением, и Васко Нуньес в учтивых выражениях заявил Педрариасу от своего имени и от имени всех, что они отдают себя в полное его распоряжение, как королевского губернатора, дабы во всем ему подчиняться и служить ему верой и правдой. И все вместе отправились в Дарьен, всем своим видом являя радость. Бог ведает, насколько искренними были эти чувства! Тех, кто прибыл с Педрариасом, а было их, как уже говорилось, 1200, развели по домам (все эти дома были построены из соломы) тех, кто был с Васко Нуньесом, — было их немногим более 400. Старожилы предложили приехавшим хлеб из маиса и маниоки, фрукты и овощи, которые родит здешняя земля, свежую речную воду и услуги рабов, доставшихся им, как рассказано выше, весьма праведными путями. А Педрариас приказал выдать всем рацион свиного сала, мяса и соленой рыбы, галеты и прочие съестные припасы из королевского пайка, который вез он с собой из Кастилии для армады и солдат. На следующий день после прибытия, едва все разместились, принялся Педрариас расспрашивать тех, кто ходил в поход с Васко Нуньесом, допытываясь, соответствует ли истине то, что писал Васко Нуньес королю о богатствах Южного моря, и о жемчуге, которым полны его острова, и о богатейших золотых россыпях, и обо всем прочем; и нашел он, что все так и было, как описывал Васко Нуньес. Лишь слухи о том, что золото в этих краях вылавливают рыбачьими сетями, не подтвердились. Но эти небылицы распространялись Кольменаресом или кем-то еще, а не Васко Нуньесом, а алчность и суетность заставили кастильцев поверить в них. Вновь прибывшие немедля стали расспрашивать, где и как вылавливают золото сетями, и, как мне кажется, очень скоро разочаровались, не обнаружив ни сетей, ни каких-либо иных орудий лова и не слыша никаких разговоров об этом. А когда старожилы поведали о лишениях, которые им довелось испытать, и о том, что золото здесь не сетями, а ограблением индейцев добывают, и о том также, что хотя земли здешние богаты золотыми россыпями, но добыча его сопряжена с огромными трудностями, — вновь прибывшие окончательно приуныли и сочли себя обманутыми. Вскоре приказал Педрариас начать судебное дело против Васко Нуньеса и поручил вести его лиценциату Эспиносе, старшему алькальду; повелел тот взять Васко Нуньеса под стражу и приговорил к штрафу в несколько тысяч кастельяно за оскорбления, нанесенные им баккалавру Ансисо и прочим; но в конце концов, приняв во внимание труды его, охарактеризованные как великие услуги королю, сочли возможным снять с него обвинение в убийстве несчастного Никуэсы и все иные обвинения. Но в судебном присутствии никто — ни частное лицо, ни королевские судьи — не только не бросил Васко Нуньесу обвинение, но даже словом не обмолвился о грабежах, убийствах, захвате пленных и бесчинствах, которые свершил он против многих индейских сеньоров, вождей, царей и их подданных, ибо убивать и грабить индейцев никогда не почиталось за преступление в Индиях. И объяснить это можно лишь тем, что за грехи Испании господь дозволил произрасти жестокосердию в душах наших и обрек нас на муки в загробном мире за прегрешения, которые свершили мы, столь бесчеловечно обращаясь с туземцами Индий. Поскольку Васко Нуньес писал королю между прочим о том, что необходимо основать поселения испанцев в землях и вотчинах касиков Комогре, Покоросы и Тубанама для связей с туземцами и дальнейшего исследования Южного моря, то повелел затем Педрариас направить людей по усмотрению Васко Нуньеса на заселение указанных земель.