Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот такой была наша Африкита. Два года сражалась в отряде будущего Героя Советского Союза Медведева «Победители». Перед заброской отряду придали группу подготовленных радисток. Командовала ими Лидия Шерстнева. И среди них Африка выделялась красотой, экзотичной внешностью.
Таких, как она, партизаны раньше не видели. А если и видели, то только в кино. Ладно, мы защищаем родину. Это наша страна, мы ее обязаны отстоять. Вдруг приезжает к ним испанка, которая прошла всю испанскую войну, рискует жизнью. Конечно, к ней относились с большой любовью. Гражданская война в Испании — это было что-то героическое, потрясающее.
А у «их» испанки огромные черные глаза. Говорят, что прямо африканка. Но я не думаю, что похожа. Просто смуглая, как настоящая испанская южанка. С гладким лицом. В 1970-е она уже старенькая была и все равно личико — гладкое-гладкое.
И вдруг в отряде такая маленькая с тяжеленной радиостанцией, столько километров вышагивает. Первый год — мучительный, голодный, жили в землянках. Год второй — уже больше народу, больше одежды. Появилась еда. Что-то выращивали сами, собирали в лесу. Люди из деревень помогали, несли.
Но самое тяжелое для молодой женщины — испанки, выросшей во всегда теплой Африке, — холод. Она замерзала, шила трусишки, рубашечки, но не помогало. Я сама — страшная мерзлячка. Не понимаю, как тогда Африка выжила, лютый, постоянный мороз выдержала. Не грел даже плотный ватник, заправленный в теплые брюки на ремне. Все валенки были для нее велики, и специально для миниатюрной радистки Маши сваляли маленькие, по размеру.
Ведь ей и еще двум группам радисток приходилось уходить лесами от отряда далеко — на 15–20 километров. Иначе запеленгуют немцы, они иногда подходили совсем близко, — и конец отряду. В каждой группе радистка с тяжелой рацией и один-два бойца — автоматчика охраны. Все три радистки расходились в разные стороны и начинали сеанс связи одновременно. Две группы передавали неимоверную белиберду, чтобы только отвлечь немцев. Африка — секретнейшие сведения для Центра. Она была лучшей радисткой и столько знала. С собой всегда брала две гранаты, револьвер и финку: поклялась не сдаваться живой. Окружат немцы — или подорваться, или заколоть себя. Сохранился рисунок, сделанный в отряде. На нем Африка вместе с испанцем, который охранял радисток, когда они работали. Потом обратно в отряд. И всю ночь зашифровывали сообщения, которые предстояло передавать уже завтра. Ни поесть спокойно, ни поспать нормально практически невозможно.
Она в основном работала с Кузнецовым. Знала его как Павла Васильевича Грачева. И он от нее был в восторге, невероятно уважал. Это я вам точно говорю, потому что часто встречала этих постаревших партизан в гостях у Африкиты. Они вспоминали, что он ее любил больше всех. Считал, что она была его радисткой. Часто даже никому другому ее не давали, она с ним работала, передавала его донесения.
Наверное, они были на «ты». Она же испанка, привыкла, что если с другом на «вы», он мог и обидеться. Поэтому Африкита с друзьями всегда была на «ты».
Николай Иванович ее ценил и берег. Однажды увидел маленькую испанку всю дрожащую, греющую руки над костром, а окоченевшие, скрючившиеся пальцы все не отходили. Мороз — градусов под сорок. И тогда Кузнецов мгновенно снял с себя свитер, отдал своей радистке, и она, малюсенькая, ушла с головы до пят в это кузнецовское тепло.
А потом он принес ей и двум другим девушкам теплые полушубки. Откуда только взял, где раздобыл? «Но я чувствовала себя настоящей королевой, — так рассказывала мне и не раз Марья Павловна. — Потому что Кузнецов принес специально для меня и черную шаль, кашемировую, с розовыми цветами, в которую я так куталась. Кузнецов увидел шальку в каком-то магазинчике в Ровно. Цветастая шаль для него была символом Испании, о которой он столько слышал. И сразу купил ее. Она меня и грела, и танцевала я в ней. Эх, жаль, как-то совсем близко подошли к отряду немцы, пришлось срочно уходить, и шаль потерялась». Потом она купила себе похожую.
Африке, человеку опытному, много чего повидавшему, было понятно, что этому симпатичному, не слишком разговорчивому партизану выпало нести тяжеленную ношу. Лишних вопросов не задавала, ей и так все было понятно.
Узнала настоящее имя легенды нашей разведки годы спустя. Вернулась из долгой нелегальной командировки, и товарищи по службе рассказали, чьи длиннющие сообщения она тогда передавала.
Никто в отряде не знал и ее настоящего имени — Маша и Маша. Конечно, понимали, что испанка, но расспрашивать подробности было совсем не принято. Что не значит, будто общалась только с соотечественниками-испанцами, воевавшими в отряде. Дружила со всеми бойцами.
А однажды суровая охрана вдруг наткнулась на Машу уже за пределами лагеря. Издалека увидели крошечный, к земле пригнувшийся комочек, услышали рыдания. Убили немцы испанского друга-партизана, который ее охранял, и Африкита, чтобы не показать слабости, ушла из отряда, дала — может, впервые? — волю горю, чувствам. Потом просила на нее наткнувшихся ребят: не рассказывайте командиру.
Командир «Победителей» Медведев ее тоже очень любил. Перед смертью, уже в 1950-х, зная, что Африкита где-то очень-очень далеко, попросил жену передать ей свою книгу «Это было под Ровно» с надписью: «Любимой радистке командира». Медведев был тогда уже очень
